Правда, для Эллис самым главным удобством грузовичка была его печка. Она работала. И зимой, и летом.

Девушка подождала, пока прогреется мотор, посидела, закутавшись в свое пальто и думая о том, когда завтра откроется заведение Лути. Еще завтра надо будет постирать кое-что…

Эллис отправилась в путь. Она проехала мимо корпусов Вебстер Текстайлс, пересекла железнодорожную линию и направилась к выезду из городка. Чисто автоматически она отмечала блестящие зеркальца льда на дороге и продолжала обдумывать свои планы на будущее. За этим занятием она и подкатила к дороге, ведущей от гор на юго-восток.

Конечно, было бы здорово найти подходящее жилье — тогда можно было подыскать и третью работу.

Эллис притормозила у знакомого поворота и свернула на пустынную заброшенную дорогу, проходящую по лесу. Проехав по ней ярдов двести, она остановилась. Ей и самой было не очень ясно, почему она вот уже вторую неделю выбирала именно это место для ночевки. Может быть, потому, что отсюда сразу видно, когда на старой, грязной дороге появляется какая-нибудь колымага, в то время как ее грузовик мог оставаться незамеченным.

Девушка закрыла боковое окно поплотнее, оставив мотор включенным, отрегулировала печку так, чтобы ее тепло шло в кабину, и аккуратно очистила свои карманы от чаевых. При тусклом свете лампы в кабине она пересчитала деньги и, тяжело вздохнув, подвела итог — восемнадцать долларов и тридцать пять центов. Итак, ее капитал составляет сто девяносто два доллара восемьдесят один цент.

Глаза Эллис закрылись, и голова бессильно уперлась в лобовое стекло. «Кажется, всю жизнь придется зарабатывать те деньги, которые мне нужны», — лениво думала она. У нее, совершенно уставшей и разбитой, в глазах появились слезы. Девушка встрепенулась. Нет, она не лентяйка и не плакса. Нельзя давать волю чувствам.

Укрепив с помощью сурового внушения самой себе свой дух, Эллис потянулась ко второму сиденью, которое шаталось, как зуб у шестилетнего ребенка, достала из-под него бумажный пакет и добавила сегодняшний заработок к остальным деньгам.

Конечно, ее добыче было далеко до той денежной суммы, которая ей требовалась, чтобы вернуться в Стоуни Холлоу, но, говоря по правде, она до сих пор не видела и столько денег за раз. Ей и так уже можно было гордиться тем, что она заработала.

У нее в животе заурчало от голода, когда она вернула свои сокровища в их потайное место и взяла одеяло с соседнего сиденья. Когда-то под этим одеялом она перевозила в одно место главную ценность в своей жизни, которую ей пришлось — не без глубочайшего сожаления — оставить на неопределенный срок.

Это было нечто, изменившее всю ее жизнь пять лет назад. Мысли о нем помогали ей сохранять упорство и храбрость в те минуты, когда и разум, и тело умоляли ее бросить все и спрятаться где-нибудь. Это было нечто такое, при воспоминании о котором у нее и сейчас бешено колотилось сердце.

Эллис замкнула обе двери, выключила мотор и укуталась поплотнее в одеяло. Мысль об этой потере была последней перед тем, как она проваливалась в тяжелый сон, и первой, которая приходила ей в голову при пробуждении.

— Есть тут кто-нибудь? Эй! Есть кто внутри?

Эллис рывком вскочила и бессмысленно вытаращила глаза. Голос снаружи звенел в ее ушах. Стук в окошко грузовичка казался тише, чем стук ее испуганного сердца.

— У меня пистолет! — закричала она темной фигуре, стоящей рядом с машиной. Девушка дрожала, словно в кабине была минусовая температура. — Уходи прочь, или я разнесу твою башку!

Господи, если бы только у нее действительно был пистолет. Фигура стоящего у дверцы пикапа казалась громадной и темной, как самая мрачная осенняя ночь. Лунный свет, пробивавшийся сквозь затянутое облаками небо, обманывал зрение, создавая впечатление, словно человек снаружи то исчезал, то вновь появлялся рядом с машиной.

— Нет! Подождите, не стреляйте! Я не причиню вреда! — послышался явно мужской голос. Причем человек наверняка боялся ее несуществующего пистолета, не допуская ни тени сомнения в том, что иметь оружие такое же Богом данное ей право, как и право дышать воздухом.

— Кто вы? Что вам нужно? — Она молилась, чтобы незнакомец не услышал страха в ее голосе. И еще она надеялась, что ее голос звучит так же грозно, как у матушки Йигер из Стоуни Холлоу.

— Я… Я увидел ваши габаритные огни с главной дороги. Этой дорогой больше никто не пользуется. Я подумал, может у вас неприятности.

— Ладно, без проблем. Мотай отсюда!

— О'кей. Я ухожу.

Девушка прищурилась, вглядываясь в темноту и пытаясь разглядеть, ушел непрошенный гость или нет. И даже подпрыгнула, когда он вновь заговорил.

— Ты спишь тут, что ли?

— Это не ваше дело, мистер. Проваливайте! Я не хочу стрелять, но если сейчас не увижу, как вы сматываетесь отсюда, я это сделаю. Считаю до десяти! — Эллис даже скривилась от собственного вранья.

За последние несколько лет ей слишком часто приходилось говорить вещи, которые она не могла считать правдой. И до сих пор это у нее не получалось натурально. Каждый раз, когда ей надо было соврать, она кривилась и молила Бога, чтобы никто не смог ее проверить.

— Я спрашиваю потому, что… ну, у нас тут медведи в лесу водятся. И рыси. И они довольно голодны в это время года.

Господи! До чего она терпеть не может людей, принимающих ее за дуру. Да в Стоуни Холлоу медведей было больше, чем жителей!

И ничего. Ей известны медведи, и их общество она предпочитает человеческому.

— Один! — начала Эллис отсчет.

— Тут холодает. Вы замерзнете!

— Печка работает. Два!

— Вы знаете, можно отравиться выхлопами.

Ха! За последние девятнадцать лет случались неприятности и пострашнее.

— Три!

— Да подожди ты! — закричал гость. — Вокруг, знаешь ли, не одни Санта Клаусы ходят.

— Четыре!

— Прекрати ты считать, ради Христа! — Мужчина казался возбужденным, но не испуганным. — Я просто не могу тебя тут бросить! Почему ты не осталась в городе… У МакКея или, скажем, в меблированных комнатах? Я вернусь в город и разбужу Джимми МакКея для тебя.

— Пять!

— Ну, по крайней мере, хоть скажи, кто ты. Я же должен буду назвать твое имя шерифу, когда он завтра утром станет выковыривать тебя из этой таратайки. Твоим родным тоже захочется узнать, как ты умерла. — Он помолчал. — Я Брис Ласалль. Живу в восьми милях отсюда.

«О, нет! Почему именно он?!» — взмолилась в отчаянии Эллис.

— Шесть!

— Я знаю почти всех в этом округе и кое-кого в соседних, но этот пикапчик мне что-то незнаком…

— Семь! — не выдержав, выкрикнула она.

— Да это, кажется, Эллис! Это ты что ли там?

— Восемь!

«Должно быть чудаки приезжают в Вебстер так же часто, как и в Стоуни Холлоу», — размышляла она.

Дверца грузовичка запрыгала, когда Брис попытался ее отворить.

— Открой дверь, Эллис, тут холодно!

— Тогда мотай домой!

— Сначала поговорим.

— Нам не о чем говорить. Иди домой. — Ей казалось, что он сейчас разразится проклятьями, но, когда Брис заговорил достаточно четко, чтобы она поняла его, в его тоне звучало только легкое предупреждение.

— Если я сейчас пойду домой, я позову шерифа, чтобы он проверил тебя. Хочешь этого?

Нет, она не хотела. Неизвестно, может его угроза была такой же страшной, как и ее пистолет, но последнее, что ей необходимо, так это держаться подальше от властей.

Она, конечно, четко была уверена в том, что Брис выпил, и пыталась лишь просчитать в уме, сильно или нет подействовало пиво, которое она ему подавала, на его мозги.

Ладно, будь что будет! Девушка решительно потянулась к дверному замку. Дверца распахнулась, и в кабину вплыло морозное облако.

— Опусти пушку, — попросил Брис, приходя в волнение при мысли о невидимом оружии, нацеленном на него. — Она тебе не нужна.

— Я не такая дура, мистер. Я тебя едва знаю, так что лучше подержу пока на мушке. Говори, что тебе надо, и убирайся.