- Буржуи проклятые! За нашими спинами кофе жрут!

Это отношение рождало свои последствия, выражавшиеся в известных "действиях" ... А эти действия вызывали "противодействие" ... выражавшееся в отказе дать .... "смену".

Можно смеяться над "джентльменами", но тогда приходится воевать без "смены".

Конечно, большевики - те добывают "смену" просто - террором. - Но ведь мы боремся с большевиками. Из-за чего? Неужели только для того, чтобы сесть на их место и делать все так же, как они? Но к чему же тогда все "жалкие слова"?..

В одном месте, в одной хате, куда мы зашли погреться и отдохнуть, старик сидел на лавке и долго молчал. Но я чувствовал, что он за нами наблюдает. Вслушивается, старается понять ...

Наконец, он неожиданно спросил:

- Кто вы, господа, такие?

Он это так сказал, что нас всех поразило. Кто-то ответил ему:

- Мы? .. Мы - деникинцы.

Но он хитро покачал головою:

- Ни, господа. Вы не деникинцы ...

Я не знаю, почему я его вдруг понял. Бывает так, что поймешь вдруг ... не умом ... скорее концами пальцев. словом, я понял его.

И сказал:

-Кто мы, диду?.. Мы те... что за царя. Только мовчить, диду, никому не говорить... Бо ще не время

Но ему трудно было молчать.

- От жеж бачу, что вы не деникинцы. Хиба такие деникинцы! Хоть мы и темны люди, а все ж свит бачимо. Видно по вас, яки вы люди. Так буде нам свит? Буде государь?

От що зробылось без не время ще, диду,

- Мовчить, диду. Об этом не можно ще. Буде царь, буде! Только мовчитъ. Прийде время, будут вас усих пытать, чи хочете царя, чи ни. О тоди кажить, не ховайтесь. Кажить, - хочемо!

- Та хочемо! Як не хочемо! царя! А доживу ж я, старый?

- Доживете ... Только тихо. Не время ще диду, - мовчить!

И мы ушли, таинственно прикладывая палец к губам. Каким образом старик учуял, кто мы!.. Вероятно, в его представлении "те, что за царя" и должны быть такие ... Ведь государь старческой душе рисуется, как в старых сказках. И "его люди" не могут же не быть несколько иными ... Они не могут безобразить или ругаться в бога, в мать, в веру и Христа ... как большевики, как петлюровцы, махновцы, деникинцы...

Ах, в этом и трагедия, что народ не делает между всеми ними особого различия...

Шведы ль, наши шли здесь утром,

Кто их знает - ото всех

Нынче пахнет табачищем,

Ходит в мире, ходит грех...

Если бы хоть мы, монархисты, следовали примеру первого русского императора и, вместо грабежа, насилия и матерщины, старались исправлять репутацию деникинской армии...

Тогда может быть:

И развел старик руками,

Шапку снял и смотрит в лес...

Смотрит долго в ту сторонку,

Где чудесный гость исчез.

Я хочу думать, что это ложь. Но мне говорили люди, которым надо верить.

В одной хате за руки подвесили... "комиссара"... Под ним разложили костер. И медленно жарили... человека ...

А кругом пьяная банда "монархистов"... выла "боже, царя храни".

Если это правда, если они есть еще на свете, если рука Немезиды не пора эта их достойной их смертью, пусть совершится над ними страшное проклятие, которое мы творим им, им и таким, как они, - растлителям белой армии ... предателям белого дела ... убийцам белой мечты ...

Так думалось в одинокую новогоднюю ночь.

Конечно, в этих мыслях был перехват... И одиночество и горечь ... ретушируют больше, чем нужно ... Бессонная ночь - плохой советник... Не так уж безнадежно. Выход есть, выход где-то есть...

Ведь вот везде, и в том полку, где я был, - есть люди. Есть "комик" батюшка, есть и другие... "комики". Вот тот полковник, например, - разве не золотой полковник ... Шесть лет воюет, а все еще полон огня. Есть же такие бессносные люди. И у него не грабят в батальоне. Памятник при жизни таким ставить. (Наверно это был Кутепов - см. нашу страницу -ldn-knigi.narod.ru)

Есть они, есть всюду. Только разрозненно все это. Если бы как-нибудь объединиться - подать друг другу... перекликнуться...

Да, перекликнуться. Подать друг о друге голос. Чтобы человек, который борется за белое дело не только против красных, но и против серых и грязных, знал, что он не одинок. Что есть и другие, такие же, как он, которые где-то там, в своих углах, в своих батальонах и ротах "гребут против течения":

. . . Други, гребите!

С верою в наше святое значение,

Дружно гребите

Во имя прекрасного - против течения...

(Алексей Толстой)

Я пробовал зажигать фонарь и в роли Диогена искал "человека". В Одессе его не было.

И это стало особенно ясно, когда в Одессу приехал В. А. Степанов

С В. А. Степановым мне пришлось сделать "кусочек политической жизни", несколько верст пути, рука об руку. Он обладал счастливейшим и ценнейшим свойством возбуждать в других людях энергию мысли. Как-то с ним всегда все "пересматривалось" по существу, так сказать, сначала. Он был отнюдь не революционер, но мозг его был всегда счастливо открыт для новой мысли. Он никогда не застывал и все время эволюционировал в лучшем смысле этого слова. Очень твердый в основном стремлении, он обнаруживал большую гибкость в способах. И отнюдь не в том смысле, что "цель оправдывает средства", а в том, что "суббота для человека, а не человек для субботы" ...

А. М. Драгомиров еще не уехал в то время из Одессы. Мы собрались втроем. И ...

Слушали:

Мнение присутствующих о том; что генерал Деникин находится в опасности. "Такое" отступление, по всей вероятности, не может обойтись без "личных перемен". Это закон истории. Может быть три случая. Генерала Деникина убьют, он застрелится, он совершит "отречение". Необходимо подготовиться к каждой возможности.

Постановили:

Поддерживать генерала Деникина до последней возможности и повиноваться ему до самого конца. Преемником ему почитать генерала Врангеля. Как передать власть генералу Врангелю в случае трагического конца - сейчас установить невозможно. Если же будет "отречение", то употребить усилия в том направлении, чтобы перед отречением произошло "назначение" нового главнокомандующего.

Слушали:

В Одессе может организоваться отпор в том случае, если будет найден "человек".

Постановили:

Зажечь Диогенов фонарь и искать "человека".

Слушали:

Кроме Врангеля другого человека не найдено.

Постановили:

Принять зависящие меры, чтобы генерал Врангель стал пока во главе Одессы.

Эти зависящие меры были приняты. В точности мне неизвестно, привели ли они к какому-нибудь результату. Но думаю, что генерал Врангель опоздал бы.

Ангел смерти витал над Одессой.

Надо было "зарегистрироваться".

Большое здание. Два этажа сплошь набиты офицерами. Очередь совершенно безнадежная. Здесь надо стоять часы.

Это все "регистрирующиеся". Здесь всякие.

Явные старики и инвалиды. Всякого рода "категористы", потом бесконечное количество служащих в тыловых учреждениях. Здешние - одесские и эвакуировавшиеся из самых разных губерний ... "Командировщики", получившие всякие поручения. Часть из них действительно что-то здесь делает, а остальные - "ловчилы". Наконец ... наконец, просто "дезертиры" ... Хотя все они, конечно, имеют удостоверения.

Я потолкался, некоторое время среди этой толпы и ушел в "отвратном" настроении.

Толпа ... Толпа офицеров. Не знаю почему, на меня всегда офицеры производят самое тяжелое впечатление, когда они собираются "толпами" ... Офицер по существу "одиночка"... Он должен быть окружен солдатами. Тогда понятно, почему он "офицер"...

Но офицерство "толпами" ... Тут есть какое-то внутреннее противоречие, которое создает тяжелую атмосферу... Такое же тяжелое впечатление на меня производят "офицерские роты" ... некоторые, по крайней мере ... В них чувствуется какая-то внутренняя горькая насмешка ...