Пригласили и Жорика. Ответ держать.

- Слух пошел, - произнес Якорь.

- Знаю, - ответил Жорик. - Слух-то откуда? - Жорик стоял перед ворами и мысленно уже считал минуты, когда кто-нибудь сунет ему перо в живот.

- Неведомо то, откуда слух, - задумчиво сказал Борозда, низкорослый сорокалетний мужик с беззубым ртом. Беззубость - обычное явление во всех тюрьмах и колониях. Борозда отличался тем, что не имел вообще ни одного зуба. Двадцать лет всевозможных отсидок дали о себе знать. - Но дыма, говорят, без огня не бывает...

- Всякое бывает, - возразил ему Якорь. - Пусть он сам ясность внесет. Якорь глянул искоса на Жорика. - Может, неправда все, и зря мы грешим на человека

- Якорь, ты скажи, откуда слух пошел. А я отвечу,- проговорил Жорик.

Якорь с Бороздой о чем-то пошептались. Все окружающие не смели проронить ни звука, пока авторитеты совещались и решали проблему: как поступить с Жориком. Наконец Якорь подал голос:

- Если слух туфтовый, чем ответишь?

- Что хочешь поставлю, - ответил Жорик, хотя не знал, чего может потребовать от него Якорь.

Тот загадочно улыбнулся и вновь наклонился к уху Борозды. На этот раз шептались авторитеты недолго.

- А ну, позови грека, - приказал Якорь одному из своих подручных. Тот мухой вылетел из каптерки.

- Жорик, что будет, если человек докажет свои слова, а ты облажаешься? хитро прищурился Борозда.

- Знаешь, что за это полагается по закону? - спросил Якорь.

- Знаю, - ответил Жорик.

В случае, если доказано, что кто-то скрывал от лагерного люда свою опущенность, полагается только одно - смерть. Или, в противном случае, смерть тому, кто пустил ложный слух. Опущение - самый тяжкий грех, с ним может сравниться лишь крысятничество - воровство у своих.

Грек появился через двадцать минут. Он вошел в помещение бочком, бегая глазами по лицам присутствующих, нервно теребя в руках кепку.

- Проходи, Ананас, чего стесняешься, - пригласил Якорь. - Тут все свои, некого бояться.

Грек мелкими шагами вышел на середину комнаты.

- Скажи, Ананас, ты доверяешь своим корешам, кто пригласил тебя сюда? Якорь обвел присутствующих взглядом.

В каптерке стоял стол, а на высоких, до самого потолка, стеллажах хранились инструменты - от пассатижей и стамесок до двуручных пил и топоров. Здесь же валялись костыли - здоровенные гвозди, какими крепят рельсы к шпалам. По этим стеллажам и блуждал сейчас взгляд Жорика.

Похоже, он и впрямь решил прикончить своего обидчика, коим являлся Онасис. Грек, уловив намерение Жорика, стал пятиться к двери.

- Ты чё, раком отсюда выйти хочешь, грек? - насмешливо спросил Борозда. Стой на месте и не дрыгайся, когда с тобой люди разговаривают.

Грек замер на месте, губы его задрожали, и уже ни у кого из присутствующих не возникало сомнений в том, что грек запорол, или, выражаясь нормальным человеческим языком, совершил ошибку, поступил неправильно. Погнал на Жорика, то бишь оклеветал его.

- Ну, Ананас, ты не ответил. Доверяешь нам или нет? Одним словом, настаивал Якорь.

- Да, - ответил Онасис, еле выдавив из себя звук.

- Очень хорошо, - сказал Якорь. - Ты трёкнул, что Жорик опущенный?

- Да... то есть нет... то есть мне самому сказали... это. - Грека заколотило в нервной лихорадке.

- Ананас, тебе чё, холодно? - недобро улыбнулся Борозда. - Дык ты согрейся, языком пошевели. Путного есть чё сказать?

Казалось, в каптерке жарко не от того, что на дворе лето и весь день палило жгучее солнце, а просто атмосфера накаляется от сдерживаемых страстей. Взрыв эмоций мог произойти в любую секунду. Каждый, кто был в каптерке, нетерпеливо сжимал кулаки.

- Ты охолонись, Ананас, или согрейся - мне все равно, - обратился к нему Якорь. - Только дело говори. Кто тебе сказал, что Жорика опетушили?

- Человек один сказал... - робко начал грек. - Жорик в ИВС сидел. Ну, там...

- Врешь, сучара! - спокойно произнес Жорик.

- Цыц! - рявкнул Якорь. - Говори, Ананас.

- Ну, человек сказал, что его опустили... За что - не в курсе. Сказал, болтнул.

- Что ж, бывает и такое, - вроде как согласился с рассказчиком Якорь. - А кто этот человек, что тебе про Жорика сказал? Не мент, я надеюсь?

- Если мент - не считается, - высказал Борозда прописную лагерную истину, что ментам верить нельзя и их слово ничего не стоит.

- Так кто сказал, грек?

- Я... забыл.- Грек опустил плечи и закрыл глаза.

В ту же секунду среди присутствующих поднялся ропот:

- Что значит "забыл"?

- Языком трёкнул - пусть отвечает!

- Чем. ответишь, грек?

- Допустим, забыл, - вновь согласился Якорь. - Скажи, чем ответишь за базар? Или есть, кто подпишется?

- Не... не знаю. - Грека трясло.

- Жорик, что скажешь? - повернулся к Жорику Борозда.

- Ананас гонит, - коротко сказал тот. - Паскуда.

- Жорик, докажи. - Якорь вынес своеобразный вердикт, за которым должно было непременно последовать некое активное действие, подтверждающее сказанные слова.

Не столько сила в цене на зоне, сколько воля, и теперь она решала все. Сие качество в почете и на свободе, но проявляется редко. Взгляд Жорика в очередной раз коснулся тяжелого костыля, покоящегося на одной из полок.

Жорик протянул руку и взялся за него.

Ананас, словно ошпаренный, кинулся к двери и стал изо всех сил в нее тарабанить. Дверь оказалась заперта.

- А-а-а!!! - фальцетом вырвалось из груди клеветника.- Суки! Су-у-ки-и!

На орущего в зверином страхе грека никто не обращал внимания. Все смотрели на Жорика, ожидая, как тот поступит в следующее мгновение. А он поудобнее приладил костыль в ладони и крепче сжал ее.

Лицо во мгновение ока стало бледно-серым, скулы заострились, зубы заскрипели так, что казалось, скрип этот можно было услышать даже за пределами лагеря. К общему удивлению, Жорик направился с костылем не в сторону бьющегося в истерике Онасиса, а к столу.

- Не понял! - издал удивленный звук Якорь. Борозда положил ему на плечо руку, давая жестом понять, чтобы тот не мешал. Сами воры располагались чуть в стороне от стола. Всем было интересно, что будет делать Жорик. Самое простое убить грека. В его виновности никто не сомневался. Жорик решил поступить иначе.

- Пустите меня! - все еще умолял грек. - Выпустите! - Не хочу! Выпустите! Он полз на коленях от двери прямо к Жорику. Складывалось впечатление, что Онасис сошел с ума, ибо в здравом рассудке мало кто поползет навстречу смерти. Пустите меня! - Он судорожно ухватил Жорика за штанину. Тот брезгливо посмотрел на него и пинком отшвырнул от себя.