- Сатана, она Иуду убила!

- Ну и хрен с ним! - заговорил вдруг тот злобно. - Молчите все! Пусть она убирается к чертям! Если мои уши пострадают, я вырву ваши поганые пасти! Уматывайте отсюда, не видите, она убийца! Марш!!!

Я облегченно перевела дух, и в этот момент сзади на мою голову что-то обрушилось...

Пришла в себя я на ринге. Не знаю, откуда вдруг в школьном спортзале взялся настоящий боксерский ринг, но он тут был, и я лежала в его углу. Ноги мои были привязаны по одной к разным сторонам канатов толстенными веревками, а руки оставались свободными. Надо мной стоял какой-то здоровяк, поливал меня струёй холодной воды из шланга и зычно хохотал. Все стены и высокий потолок спортзала были расписаны яркими картинами то ли из фильмов ужасов, то ли из чьего-то больного воображения: везде кровь, отрезанные головы, корчащиеся в муках люди и животные, какие-то скалящиеся черти, а на торце все пространство занимало изображение морды жуткого чудовища, пялящего свой единственный уродливый глаз на все здесь происходящее. С художественной точки зрения все было выполнено очень даже неплохо, и оттого ощущение вселенского кошмара получалось весьма впечатляющим. В общем, мне было отчего прийти в себя и тут же сойти с ума.

- Эй, она очухалась! - проорал здоровяк, направляя сильную струю прямо в мое лицо. - Вставай, сволочь!

- Господи, где я? - простонала я, закрываясь от воды руками.

- В аду!

Подскочив, он дал мне пинка под ребра и тут же спрыгнул вниз, где стояли, окружив ринг, десятка два скалящихся уголовников. За ними у стен виднелись разные тренажеры. Воду выключили, и шланг утащили. Я поднялась и первым делом осмотрела веревки на ногах - их длины хватало примерно настолько, чтобы дойти до середины помоста. Узлы огромные и прочные, словно не хрупкую девушку держат, а многотонный якорь. Туфель на мне не было. Я стояла на ринге, насквозь промокшая, в прилипшей к телу рубашке, со слипшимися волосами, свисающими почти до пояса длинными сосульками, и мне было ужасно неловко за свой непрезентабельный вид.

В зал вошел Сатана. Вид у него был и вправду осатанелый. Голова перебинтована, в глазах безумная злость, рот оскален, пальцы растопырены в разные стороны, словно он собирался сразу наброситься на меня и прикончить одним ударом. Багровый шрам, видневшийся из-под повязки, походил на открытую кровавую рану и пугал меня еще больше, чем выражение его глаз.

- Что, гадюка, допрыгалась?! - злорадно прохрипел он снизу, подходя к канатам. - Ты сдохнешь, сволочь, страшной смертью! А перед этим скажешь, где бабки. Теперь я уже не сомневаюсь, что это ты все подстроила, курва! Поняла?! Он сорвался на фальцет.

- Да, - просто ответила я. - Только зачем вы меня привязали здесь?

Он довольно ухмыльнулся:

- Видишь ли, мои бесы хотят посмотреть, что ты за штучка такая. Они и сами не лыком шиты и хотят немного потренироваться на тебе. А ноги привязали на всякий случай, чтобы ты, гнида, больше никого не убила.

Тогда бы уж лучше руки привязали, подумала я, а вслух спросила:

- А если все-таки... нечаянно убью?

Взрыв дикого хохота, эхом разнесшегося по всему помещению, чуть не разорвал мне перепонки. Урки ржали так, будто я рассказала им свежий похабный анекдот про "новых русских". Я видела их гнусно хохочущие, небритые морды с желтыми зубами и мутными глазами, и ненависть пылала во мне, затмевая разум. Мне даже показалось, что нарисованные на стенах страшные образы вдруг ожили и тоже присоединились к вакханалии издевательства надо мной. Но усилием воли я осадила себя, чтобы не сорваться и не наделать глупостей. Мне требовалось как следует разобраться во всем, чтобы избиение этих ублюдков принесло удовлетворение и не поселило в моей душе полного опустошения, которого я всегда так боялась. Поэтому я напрягла волю и мысленно приказала душащему меня отчаянию убираться прочь.

- Если убьешь, - выкрикнул Сатана, - тогда с меня косяк!

И все заржали еще громче. Потом под всеобщий свист, хохот и улюлюканье из толпы вышел крепенький паренек, этакий телок лет двадцати, по пояс голый, накачанный, исколотый - даже на бритой голове вытатуирован череп с костями, залез на ринг и начал прыгать в дальнем углу, разминаясь и присматриваясь ко мне. Я стояла, сложив руки на груди, и спокойно смотрела на несчастного - после того, что я собиралась с ним сделать, прыгать он уже не сможет. Все притихли.

- Начинай, Хорек! - подбодрил его Сатана. - Тебе же всегда нравилось бить женщин! Я даже позволю тебе трахнуть ее мертвую - как ты любишь. А ты, он посмотрел на меня, - пока будут бить, вспоминай, где бабки! А бить будут все по очереди, пока не устанут. Ты у нас вместо груши сегодня, ха-ха!

Наверное, телок считал себя непревзойденным драчуном, потому что, подскочив ко мне, замахал руками и короткими ногами перед моим лицом. Я уже решила для себя, что не стану затягивать представление, а воспользуюсь моментом и постараюсь убрать их всех, пока сами просят. А то потом озвереют, накинутся всем скопом, и тогда придется убивать по-настоящему.

У человека, и даже у многих зверей, на теле имеются определенные так называемые "мертвые" точки, и если по ним ударить, он на некоторое время как бы умирает. То есть становится наполовину трупом: сердце и дыхание прослушать у него почти невозможно. В зависимости от того, сколько времени он пробудет в таком состоянии, у него потом отказывают различные органы, атрофируются клетки мозга или наступает паралич отдельных частей тела. Я даже могла сама себя отключить, если понадобится, таким образом.

В беспорядочной драке проделать такое практически невозможно, но здесь, на ринге, один на один, провернуть натренированный трюк несложно. И еще нужна кровь, чтобы они поверили в смерть, - для них, возомнивших себя чертями, это бы выглядело убедительно: я никогда не дралась в общепринятом смысле этого слова, с уворачиваниями и подскоками - не умела. Мне достаточно всегда лишь дотянуться до противника одной из своих четырех лап, достать его один раз, чтобы мгновенно выпустить дух или просто вывести из строя. Пантера никогда без необходимости не вступает в схватку с превосходящим противником, зато всех остальных убивает с одного прыжка.