– За что простить?
– Этого больше не повторится, – уверил он меня, будто и не разбивал сейчас этими словами мое сердце. – Пойдем.
Я быстро натянула шлем, чтобы он не видел, как я плакала. Схватив сумочку, я пошла за Истоном к мотоциклу. Он завел мотор и устроился на сиденье. Как только я села позади него, а моя грудь вжалась в его спину, Истон сорвался с места. Пару раз его ладонь касалась моего бедра, но потом, будто вспоминая, что не должен меня трогать, он отдергивал руку. Это сбивало с толку и вызывало приступы тошноты. К тому времени, как Истон подъехал к «Луне Вок», у меня полностью пропал аппетит.
Я слезла с мотоцикла и разгладила платье, а потом сняла шлем и протянула Истону. Одно долгое мгновение он сверлил меня взглядом.
– Увидимся завтра в церкви, – Истон поднял глаза к небу. – Мне теперь нужно долго молить о прощении.
– Истон...
– Пока, Лэйси.
Я кивнула и чуть махнула ему, прежде чем он уехал.
– Кто был этот красавчик? – спросила тетя Кимми, с которой я столкнулась прямо у дверей ресторана. С ее ярко-оранжевых губ свисала сигарета.
– Эм... друг.
– У меня никогда не было таких друзей в старшей школе. Возможно, тогда бы я залетела раньше, – она фыркнула, найдя свою шутку смешной. У меня же эти слова оставили во рту кислый привкус. Заставили вспомнить о Майки. Может, он и был зачат по ошибке, но я никогда не думала о нем таким образом. Мне очень хотелось этого ребенка.
Проигнорировав тетю, я прошла мимо нее и направилась к маме, сидевшей в ресторане. Тетя Кимми шла за мной по пятам, болтая о том, что нужно найти «сладкого папика», пока моя грудь все еще хороша. Бедная мама пыталась усмирить бешеных близнецов, Джимми и Джонни, пока они пытались вытащить рыбок кои из фонтана в центре ресторана. Почему она согласилась поужинать с этими сумасшедшими – было выше моего понимания.
– Мальчики, хватит, – рявкнула на них тетя. – Садитесь.
Они заворчали, но, к моему удивлению, повиновались. Мама вздохнула с облегчением. Все говорили, что мы с ней очень похожи. Маме почти сорок, но она выглядела молодо для своего возраста. Папа умер, когда мне было три года, и она всегда в первую очередь заботилась обо мне. Ставя выше всяких свиданий и тому подобного. Впрочем, мужчины все равно ею интересовались. Даже учителя в школе раньше спрашивали у меня ее номер. Как грубо.
– Я скучала по тебе, милая, – она притянула меня к себе, чтобы обнять. Мама сегодня очень приятно пахла. Я бы хотела поговорить с ней об Истоне, но боялась, что она увидит в этом очередное повторение ситуации с Шоном Поулком. Однако Истон не мог быть от Шона еще дальше, даже если бы попытался.
– Я тоже по тебе скучала.
Тетя Кимми фыркнула.
– Уж точно не сильно. Не позволяй этой девочке тебе врать. Надо было видеть ее парня. Сложен, как полузащитник, и водит мотоцикл.
Мои щеки тут же вспыхнули.
– Что? – удивленно спросила мама, ее голос звучал обижено. Я всегда обо всем говорила с ней. Кроме того, что касалось Шона и Истона, я была с ней абсолютно откровенной. Она даже знала, когда я впервые позволила мальчику себя коснуться, прочитав мне после самую длинную лекцию о цветах и пчелах, которую когда-либо слышало человечество. Однако все было из любви ко мне. Я знала.
– Он не мой парень, – отрезала я, бросив на тетю Кимми уничтожающий взгляд. – Поверь мне, мам.
Ее взгляд смягчился, и она погладила меня по волосам.
– Но ты хочешь, чтобы он им стал.
– Да, – я слабо ей улыбнулась.
– Где вы с ним познакомились? А еще лучше, когда я с ним познакомлюсь? – спросила она, садясь за стол.
Я махнула ей рукой.
– Мам, я же сказала, он не мой парень. А встретила я его в церкви.
Ее голубые глаза засияли, когда она улыбнулась.
– Я знала, что ты ходишь туда по воскресеньям и средам, но понятия не имела, что моя дочь там кого-то встретит. Как прекрасно. Это чудесное место для того, чтобы встретить мальчика. Такие не станут ни к чему обязывать милых девушек, вроде тебя.
Я вздрогнула. Чего-то большего из нас двоих добивалась именно я. И Истон уже не мальчик, а мужчина.
– Да.
– Значит, решено. Я пойду с тобой завтра. Не была в церкви с тех пор, как твой отец был жив, – мама лучезарно мне улыбнулась. – Кроме того, я смогу встретиться с проповедником Макэвоем. Мне бы хотелось поговорить с ним и узнать, как продвигаются ваши консультации.
Все, на что я была сейчас способна, это кивнуть. К счастью, мама отвлеклась на Джимми, который в этот момент разлил содовую по всему столу. Воспользовавшись случаем, я написала Истону.
Я: Моя мама делает меня счастливой.
Он тут же ответил.
Проповедник: Я добавлю в список.
Прикусив губу, я снова принялась печатать.
Я: Она придет завтра в церковь.
На этот раз для ответа ему потребовалось десять минут.
Проповедник: Я был бы рад с ней встретиться.
Вот и все. Мы не говорили о поцелуе или том, что Истон заставил меня кончить. Ничего. Даже когда мама обняла меня за талию, радостно бормоча о своей работе, я все еще не могла избавиться от чувства одиночества, поселившегося в груди.
«Почему моя жизнь должна быть такой сложной?»
*****
Мама стояла рядом, подпевая со мной всем гимнам и слушая проповедь Истона. Обычно я наслаждалась нашей близостью, но сегодня чувствовала себя будто на грани. Ворочалась всю ночь, вспоминая наши с Истоном поцелуи. Я боялась, что наши отношения теперь изменятся. За все утро он даже не взглянул на меня. Я была ошеломлена и совсем не слышала его проповедь, просто смотрела на него. Сегодня он был красив, впрочем, как и всегда, щеки были гладко выбриты, а каштановые волосы взъерошены на макушке. Это напомнило мне о вчерашнем вечере, когда я также взлохматила их, проведя пальцами.
Истон был просто великолепным. Нужно было быть слепым, чтобы этого не заметить.
Я поймала на себе пристальный взгляд женщины из хора. У нее были вьющиеся каштановые волосы и добрые глаза. Такие знакомые добрые глаза. Я на мгновение замерла, поняв, что это, вероятно, мать Истона. Чувствуя себя виноватой, я оторвала взгляд от кафедры и уставилась в Библию, которую подарил мне Истон во вторую нашу встречу. Он выделил там несколько отрывков, которые хотел, чтобы я прочла. Я быстро долистала до них – все, что угодно, лишь бы отвлечься от женщины, наблюдавшей, как я поедала взглядом ее сына. В конце концов, я увлеклась чтением, и только когда мама коснулась моего плеча, поняла, что люди стали расходиться.
– Теперь понимаю, почему тебе так нравится приходить, – произнесла мама. – Проповедник Макэвой умеет удержать внимание.
Я поднялась и последовала за ней вдоль скамьи.
– У него хорошие проповеди, – согласилась я.
– Покажи мне того мальчика, который тебе нравится, – прошептала она, сканируя смеявшихся и расходившихся прихожан. – Это тот блондин, который все время смотрел на нас?
Блондин?
Единственный, кого я видела на протяжении проповеди, это Истон.
Он затмевал мое зрение.
– Эм... – начала я, но замолкла, когда к нам подошел блондин с глупой улыбкой на лице. Бобби, церковный сторож, пристально наблюдал за ним со скамьи, откуда тот встал. У них были одинаковые глаза, и я задумалась, являлись ли парни братьями.
– Привет, – его щеки слегка порозовели, он явно был смущен.
Мама похлопала меня по плечу.
– Милая, я хочу догнать проповедника Макэвоя, так что оставлю вас вдвоем.
С этими словами она оставила меня наедине с незнакомцем, который, по ее мнению, мне нравился. Ну, если бы я никогда не встречала Истона, то, может, и могла бы влюбиться в кого-то вроде этого парня. Высокий, симпатичный, с милой улыбкой. Но он не был...
– Я Брайс.
Он протянул мне руку, и я неохотно пожала ее. Мой взгляд скользнул по куче людей, пока я не увидела знакомые сине-зеленые глаза. Истон пытался улыбнуться моей матери, но на скуле виднелись желваки. Наши взгляды встретились, и я не могла не заметить вспышку ревности. Мое сердце пропустило удар.
– Приятно познакомиться, – пробормотала я, снова посмотрев на Брайса. – Я Лэйси.
Он уже приоткрыл рот, чтобы заговорить, когда меня схватили за локоть.
– Прошу прощения, – произнесла женщина мягким и теплым голосом. – Могу я попросить помочь мне найти свечи для сегодняшней службы?
Я повернулась, чтобы посмотреть на нее, и едва не вздрогнула, уставившись в такие же, как у Истона, глаза.
– Эм, да, конечно.
– Пока, милый, – произнесла она Брайсу, когда уже пошла по проходу, таща меня за собой, поскольку так и не выпустила мой локоть. – Передай привет Бобби и вашим родителям.
Я заволновалась, что мать Истона узнала про нас. Неужели она уводила меня, чтобы накричать?
Мы прошли мимо Истона, который удивленно и хмуро посмотрел на нас, а потом женщина повела меня через фойе. Только когда мы протиснулись в дверь его кабинета, я стала по-настоящему нервничать. Женщина заперла за собой дверь и стащила с себя хоровое одеяние.
– Лэйси Гринвуд?
Я кивнула ей с глупым выражением на лице.
– Да.
Она мне улыбнулась, открыла шкаф и стала искать вешалку.
– Я Лидия Макэвой, мама Истона, – повесив мантию, она закрыла шкаф и повернулась ко мне. Лидия прищурилась и стала внимательно меня изучать. – Истон – хороший человек.
Я замерла от ее слов.
– Да, как и почти все проповедники.
– Ты осторожная девушка, так? – усмехнулась она.
– Я не понимаю, о чем вы.
Лидия смахнула с моего плеча несуществующую пушинку.
– Ты прячешь свои секреты, и никто не знает, кто ты на самом деле.
Я растерянно моргнула.
– У меня нет секретов.
– Хороший ответ. Особенно, когда секреты касаются моего сына, – Лидия вздохнула. – Слушай, он хороший мальчик. Проблема в том, что Истон все принимает близко к сердцу. Я наблюдаю за вами уже пару месяцев. И заметила влечение. Тягу. А сегодня появилось и напряжение. Что-то случилось. Перед церковью я поймала его, Истон лишь отмахнулся, но глаза моего сына не могут лгать. Как и у тебя.
– Я... Я...
– Ты недостаточно взрослая, чтобы встречаться с моим сыном, дорогая. И хотя я не одобряю его выбор в отношение столь молодой женщины, не могу ничего запретить. Не мне ему говорить что-то против. Я влюбилась в его отца, когда мне самой было пятнадцать. Мы поженились, когда я была в твоем возрасте, – она нежно улыбнулась. – Я всего лишь хотела остаться с тобой наедине и самой посмотреть, что в тебе так заинтересовало моего мальчика. И я вижу. Ты красивая, уравновешенная и зрелая, в отличие от большинства девушек твоего возраста. Ты пережила трудные времена. Единственное, о чем попрошу: не причиняй ему вреда. Пожалуйста, не делай ничего такого, из-за чего он может попасть в беду или лишиться работы в церкви.