— Сорок.

— Где здесь мужчины?

— Они ничего не умеют, а просят в два раза больше, bello. — Она снова оскалилась.

— Я хочу показать им один снимочек…

— Gesu Bambino [16], — пробормотала она, — только не это.

И добавила уже громче:

— Ладно. Но это будет дороже, с этими твоими картинками. За все одна цена.

— Я хочу, чтобы они посмотрели на снимок и попытались опознать человека.

— А, да ты из полиции?

Брунетти кивнул.

— Я сразу так и подумала. Они дальше, на другой стороне пьяццале Леонардо да Винчи.

— Благодарю вас.

Брунетти отправился дальше. Когда через несколько шагов он обернулся, блондинка уже устраивалась на пассажирском сиденье синего «вольво».

Совсем скоро он вышел на пьяццале, без труда пересек ее, пробираясь между ползущими машинами, и увидал кучку личностей, которые паслись у парапета.

Подойдя ближе, он стал различать голоса, все больше тенорки, предлагавшие проезжающему все то же самое, а именно исполнение всех желаний. Уж не в рай ли я попал, усмехнулся про себя Брунетти.

На вид они не отличались от женщин, что стояли вдоль всей улицы от самого вокзала: намалеванные губы, вампирские улыбки в облаках обесцвеченных волос, ноги, бедра, груди, мини-юбки, и все самое настоящее, неподдельное.

Завидев его, двое сразу вспорхнули, подлетели и закружились, как мотыльки вокруг лампы.

— Все, что хочешь, пупсик, и без резины, ощущения — высший сорт, — говорил первый.

— Моя машина ждет за углом, caro. Прикажи, и я все исполню, — перебивал второй.

— Спроси его, не хочет ли он взять вас обеих, Паолина, — посоветовал из темноты третий голос. И добавил в адрес Брунетти: — Соглашайся, красавчик, они тебе такой сэндвич сделают, что ты вовек не забудешь.

Остальные грубо, по-мужски заржали.

Брунетти сказал, обращаясь к тому, которого называли «Паолиной»:

— Не могли бы вы взглянуть на одну фотографию? Возможно, человек, изображенный на ней, вам знаком.

Паолина обернулся к своим и крикнул:

— Девочки, это легавый! Он принес нам картинки!

В ответ послышался хор голосов:

— Скажи ему, что секс лучше картинок, Паолина! Легавые, они же разницы не понимают! Легавый? Пусть платит по двойному тарифу.

Подождав, пока у них истощится запас острот, Брунетти спросил:

— Так вы согласны?

— А если нет?

Напарник Паолины одобрительно захихикал. Ему нравилось, что Паолина не пасует перед полицейским.

— Это портрет человека, которого нашли за городом в понедельник. Я уверен, что вы уже знаете о случившемся. Нам нужно идентифицировать его, чтобы найти убийцу. Я думаю, вы понимаете, как это важно.

Брунетти обратил внимание, что Паолина с приятелем одеты почти одинаково: узкие обтягивающие топы и мини-юбки, из-под которых росли стройные мускулистые ноги. Оба были в туфлях с высокими шпильками. В таких, если что, далеко не убежишь.

Приятель, в пышном бледно-желтом парике, ниспадающем на плечи, протянул руку:

— Дайте посмотреть.

Если его мужские ступни с грехом пополам скрывались туфлями, то больших и грубых рук ему было не спрятать.

— Благодарю вас, синьор. — С этими словами Брунетти вытащил из кармана рисунок и протянул ему.

Во взгляде у того отразилось непонимание, будто Брунетти заговорил на иностранном языке.

Оба мужчины склонились над рисунком и стали его разглядывать, переговариваясь между собой. Судя по выговору, они были уроженцами Сардинии. Потом обладатель желтого парика протянул рисунок обратно:

— Нет, мы его не знаем. У вас нет других портретов?

— Нет, — ответил Брунетти. — Вы не могли бы показать это своим друзьям? — Он кивнул в сторону остальных, которые по-прежнему отирались у парапета, изредка отпуская замечания по поводу проезжавших машин и не спуская глаз с их троицы.

— Конечно. Почему бы и нет?

Напарник Паолины с рисунком вернулся к своей компании. Паолина пошел следом. Ему, наверное, было боязно оставаться одному в обществе полицейского. Вдруг первый, которому Брунетти отдал рисунок, споткнулся, едва не упал и грязно выругался.

Их окружили, листок пошел по рукам. Один высокий долговязый парень в рыжем парике, взглянув, передал рисунок дальше, но потом выхватил его у соседа и опять стал вглядываться. Толкнув стоявшего слева, он сказал что-то и ткнул пальцем в портрет. Тот покачал головой, но рыжий был настойчив. Второй все не соглашался, ив конце концов рыжий махнул рукой. Когда все посмотрели, друг Паолины подошел к Брунетти и отдал ему рисунок обратно. С ним был рыжий.

— Buona sera [17], — поздоровался Брунетти, протягивая рыжему руку. — Гвидо Брунетти.

Они на мгновение замерли, будто каблучищами вросли в асфальт. Друг Паолины, потупившись, нервно оправил юбку. Рыжий потянул себя за нижнюю губу, а потом решился и неожиданно крепко пожал протянутую руку комиссара:

— Роберто Канале. Приятно познакомиться.

Брунетти протянул руку и второму. Тот трусливо оглянулся на своих, ожидая насмешек, но они молчали. Тогда он тоже обменялся с Брунетти рукопожатием и представился:

— Паоло Мацца.

Брунетти обратился к рыжему:

— Вы узнали человека на рисунке, синьор Канале?

Парень будто не слышал, стоял и смотрел в сторону, пока не вмешался Мацца:

— Ты никак оглохла, Роберта? Или забыла уже, как тебя зовут?

— Да помню я, — огрызнулся рыжий, а потом обратился к Брунетти: — Лицо вроде знакомое. Да, я видел его где-то. Но кто он — не помню. Просто похож на кого-то знакомого.

Понимая, что Брунетти вряд ли будет удовлетворен подобным ответом, он пояснил:

— Знаете, как бывает, когда встречаешь на улице булочника? Он идет по дороге, без фартука, а не торгует в своей лавке, ты его вроде знаешь и не знаешь. Ты не помнишь ни кто он такой, ни где видел его раньше. Вот так и у меня с этим человеком на портрете. Он для меня вроде булочника, которого я узнаю только за прилавком.

— А вы помните, здесь ли вы его встречали или в каком-нибудь другом месте?

— Нет-нет, не здесь. И это самое странное. Где угодно, только не здесь. К нам он не имеет отношения. Это все равно как если бы сюда пришел кто-нибудь из моих школьных учителей. Он точно не отсюда. Или врач, например. Я встречал его в другом месте, это совершенно точно. Я хоть и не могу объяснить, но уверен. Вы понимаете?

Он неуверенно взмахнул рукой, как бы ища поддержки у собеседника.

— Да, я очень хорошо вас понимаю. Однажды я шел по улице в Риме и со мной поздоровался прохожий. Я помнил, что мы, кажется, где-то встречались, и больше ничего. — Помолчав, Брунетти все же отважился на продолжение: — Оказалось, что за два года до того я арестовал его в Неаполе.

К счастью, оба слушателя рассмеялись. Канале спросил:

— Можно я оставлю себе рисуночек? Если я иногда буду смотреть на него, то, возможно, я что-нибудь да вспомню.

— Разумеется. Я очень признателен вам за помощь.

Мацца, помявшись, поинтересовался:

— А как он выглядел, когда вы его нашли? Ну… сильно он был на себя непохож?

Брунетти кивнул.

— Неужели им мало? — вмешался Канале. — Для чего им еще и убивать нас?

И хоть этот вопрос был выше компетенции тех сил, которым служил Брунетти, он ответил:

— Понятия не имею.