- Уверен, в ее случае долго ждать не придется, - произнес Белый варвар вслух. - Неприятности дочь мясника притягивает непроизвольно.

А значит, встреча неминуема и она не за горами.

Пятый, а может быть, шестой раз за неделю я сжимаю кулаки, чтобы не сжать зубы. Меня гонят из города, даже не так, выпроваживают под всеми мыслимыми и немыслимыми предлогами. Видите ли, засиделась дома, должна развеяться. Никуда не хочу и не поеду, но сопротивляться напору Сурового становится все сложнее и сложнее. Неужели у меня и в Берите не будет своего простора?

Датог уже ученый, вопрос поднимает не на кухне или за столом, а тет-а-тет в библиотеке. И тут мне не скрыться и по какой-либо важной причине и от ответа не уйти. Что ж придется себя отстоять, потому что больше деваться некуда.

Поправив складку на коленях, я подняла глаза:

- Извините, но я не считаю нужным покидать город.

- Ариша, - он по-отечески мне улыбнулся, - ты всю весну провела в четырех стенах. Все три месяца. Не упрямься. Собирайся с Патайей и Элией, съезди на ярмарку в Черхи.

- Я выходила…

- Да, лечить других, потому что Орбас горлом более не хрипел, Таром уверенно пошел на поправку, Мирта перестала маяться с зубами, а я с коленом.

- Вот именно! - воспрянула надежда, а вот и достойный аргумент для моего затворничества. - Столько гуляла, что меня теперь весь город знает!

- Столько гуляла, что больше никто не болеет, - последовал его ответ.

Взгляд уперся на гобелен, украшающий стену кабинета, красивое полотно со сценой охоты на лис. Невольно вспомнила о Дереке, будь он на моем месте, обязательно исхитрился бы выйти сухим из воды, не искал сложных объяснений и ускользнул бы, обернув все в шутку.

А что до больных Берита, да, перестаралась. Знала бы, что наниматель поднимет сей вопрос, не спешила с лечением и оставила пару-тройку слабо простуженных. Но в городе есть и те, кто с болезнью неразлучен. Вот моя горькая, но все-таки причина для отказа от поездки на ярмарочную неделю.

- Люди болеют всегда.

Он понял и ответил:

- Для этого у нас есть повитуха Людора. Она ранее справлялась сама и в эти десять дней твоего отсутствия справится.

Не с этой стороны подошла, так с другой подойду, главное, правильно разыграть ситуацию. Набрала побольше воздуха в грудь и выпалила на одном дыхании:

- Хотите сказать, что я… - возмущенно подбирая слова, делаю взмах рукой, - перешла ей дорогу?

Обиженно, с недоверием и совсем чуточку оскорблено - хорошо сыграла. И что ответит на это Датог? Посмотрела на него, чуть вздернув нос, и отчаянно пряча лукавую улыбку.

Насмешливым прищуром оглядел и ухмыльнулся:

- Я хотел сказать, что причин для отказа у тебя больше нет.

Раскусил. Печально вздохнула. И куда запропастилось мое хваленое везение? Неужели Дерек был прав, говоря, что меня не удача поцеловала?

Тяжелые размышления Суро прервал тихим вкрадчивым голосом:

- А чтобы не было возражений, предупреждаю, на эти дни ты в моем доме не останешься.

- Хорошо, - глаз не поднимая, встала думая о том, что тетя Варрия будет рада временно принять меня обратно. Десять дней вне Сурового надзора пойдет мне на пользу.

Но видимо, он все предусмотрел, а потому сообщил уверенно:

- Варрия тебе в приюте откажет. По тем же причинам не примет и Людора. - Заявил серьезным тоном, а глаза смеются.

Не отчаялась, есть у меня еще к кому податься. Как вдруг Датог старший меня совсем оставил без крова, заявив, что кузнеца он предупредить успел.

Вот теперь путей к отступлению нет. Мастер кузничного дела рыжий и задорный, как мой дядя Морат, не только иглы мне сделал, но и лекарские инструменты изготовил. Я же ему помогла, когда у него спину прихватило. Тогда-то Дивар прямо и сказал, что в любой час дня и ночи готов принять меня в семью, назвать дочкой. Да видно, не судьба.

- Что смотришь обиженно? - усмешка Датога была теплой и лукавой. - Лучше скажи, от чего ты прячешься.

Правильнее сказать от кого, но вслух я этого не произнесла. Отвернулась, посмотрела с тоской в окно.

Летняя зелень и цветущие скальники уже давно радуют глаз, небо налилось высокой пронзительной синевой, солнышко нежно припекает. Благодать такая, что самое время к озеру податься. Не будь в лесу ненасытного комарья было бы совсем хорошо, а так из воды вышел и тут же соком травы муртых натираешься. Иначе «съедят». А в полнолунье молодые горожане вокруг костров хороводят, соревнования устраивают и частушки поют. Тому, кто придумает самую задорную Датог лично вручает призовой бочонок янтарной сладости. В Берите есть старое поверие, что смех продлевает жизнь, а потому острослову весельчаку за шутки отплачивают медом.

Знаю я это не понаслышке, сама в некоторых соревнованиях участвовала. Правда, с оглядкой и опасением, что буду замечена. А вот кем, до сих пор понять не могу. То ли барона боюсь, то ли других оборотней. И все мне кажется, что попаду я в руки волчьего братства, ей Богу, попаду. Потому сидела в доме и сейчас выходить не хочу.

Грустные раздумья прервал голос Сурового:

- Пора взглянуть своему страху в лицо.

Барону?! Его мо… лицо, я точно видеть не хочу!

- Нет!

Тихий скрик мужчину покоробил. Видимо во взгляде моем страх отразился. Датог Суро, сжав кулаки, подался вперед. Я съежилась от тяжелого взгляда.

- В чем дело?

- Ни в чем.

- Ты что-то не поделила с бароном? - проницательно заметил он.

- Нет, что Вы, как я могу… нам делить нечего. - Запоздало вспомнила об обещанной мне разделенной постели и прикусила губу.

Столько времени прошло, а все еще не верится, что он правду говорил. И в то же время опасаюсь. Нет. Боюсь, панически. Оборотень, полу-зверь, а с такими я постельных дел иметь не хочу и не буду. Лучше дома останусь, поостерегусь.

- Мне поговорить с главой белой стаи?

- Спасибо, не стоит, потому что... это простая боязнь нового. Изменений. - Отчаянно выдавила из себя улыбку.

- Не верю. Уж чего-чего, а новизна у тебя на каждом шагу.

Потупилась. Это он о кавалерах внезапно прозревших говорит. Пока дурочкой и болтушкой притворялась, никто не замечал, а как прознали, что врачую не хуже повитухи Людоры, так повадились. Смекнули, лекарь в своем доме лечит бесплатно и золото исправно несет в семейную кубышку. Чтоб познакомиться ближе, некоторые заболеть пытались, другие наоборот нагло симулировали. Прознав о таком беспределе, начала всем свободным мужчинам от двадцати и до старческих седин давать рыбий жир. Нестойкие быстро выздоровели и отсеялись, а стойкие при виде меня все еще вспоминают о жире и кривятся.

- Что ж, если ты лишь на изменения грешишь, то не томи, соглашайся, - он поднялся из-за своего стола, подошел к полкам с книгами взял большую домовую тетрадь. - Денег с собой дам.

Я протестующее замотала головой, на что он внимания обращать не стал:

- Прикупишь платьев, сладостей…

Все, если Суровый решил, значит так тому и быть, выгонят из дому в Черхи, хоть ты тресни.

- Да, - согласилась я грустно и еще печальнее произнесла, - прикуплю...

- Заодно кукольное представление посмотришь, на живность из-за гор поглядишь.

- Конечно…

Ко мне повернулся, оглядел и со вздохом тяжелым сказал:

- И за Патайей присмотришь.

- А что с ней случилось? - вспомнив хозяйскую дочку, удивленно вскинула глаза. - Жива, здорова, в последнюю неделю светится, как солнечный луч.

Тетрадь он бросил на стол и руки на груди сложил:

- Светится, потому что замуж хочет.

- А вы против?

- Согласен. И ей это в плюс. - Не меняя позы, произнес Датог старший. - Я уж глядя на ее разборки с местными парнями, думал внуков не дождусь. Но, слава Богу, пронесло.

- Влюбилась? - он охотно кивнул моей догадке, и в мою душу закралось подозрение. - Это правда или вы придумали повод?

- И правда, и предлог, - Суровый прошелся вдоль комнаты. - Собирайся в Черхи на ярмарочную неделю. Три дня в пути туда и обратно и семь дней на разгуляй, жить будете в доме моей сестры.