Совершенно другой характер носят религиозные представления на Британских островах: там вплоть до XIX в. прочно держалось двоеверие. Католицизм, проникший в Британию сравнительно рано, создал свои религиозные центры в монастырях - городов в Британии было мало. Монахи, жившие на этих островах, затерянных среди сельских поселений, относились миролюбиво к местным верованиям и пытались не вытеснять их, а приспособить к христианству.

В результате вся сельская Англия, не говоря уже о Шотландии и Ирландии, сохранила, хоть и в видоизмененной форме, свой языческий пантеон. И даже враждебное отношение пуритан ко всякому проявлению язычества не смогло вытравить из народного сознания веру в лесных, речных и домовых духов кельтского и саксонского происхождения. В конце XVI - начале XVII в. она была еще очень распространена. Об этом свидетельствуют произведения образованных людей того времени, составивших своеобразный реестр сверхъестественных существ. "В детстве, - пишет Реджинальд Скотт (1584), служанки наших матерей... так запугивали нас привидениями, колдуньями, домовыми, эльфами, ведьмами, феями, сатирами, Паном, фавнами, силенами, блуждающими огнями, тритонами, кентаврами, карликами, великанами, чертенятами, подкидышами эльфов, злыми духами, Робинами Гудфеллоу и лесовиками, чертовыми телегами, огненным драконом, паком, мальчиком с пальчик, гобгоблинами, скелетами, перевертышами и всякими другими пугалами, что мы боимся собственной тени" {Scott Reginald. Discovery of witchcraft, book VII, ch. XV. Цит. по: Sidgwick F. Op. cit, p. 138.}. Аналогичное перечисление мы встречаем и в книге Томаса Нэша: "Робины Гудфеллоу, эльфы, феи, гобгоблины нашего времени, которые в прошлые, языческие времена в фантастическом мире Греции именовались фавнами, сатирами, дриадами, свои проделки осуществляли большей частью ночью" {Nash Thomas. Terrors of the night, V, 1, p. 347. Цит. по: Brlggs К. М. The anatomy of Puck. London: Boutledge and Kegan Paul, 1959, p. 22.}. Это нарочитое смешение античных божеств с локальными с целью установить связь английских мифов с античными и стать свидетельством эрудиции авторов показывает в то же время разветвленность английского пантеона.

Среди всех этих духов особое место занимают феи и эльфы, которые, по народным представлениям, жили в холмах и в горных пещерах, а по ночам на старых пастбищах водили хороводы, от которых оставались зеленые круги. Они имели человеческий облик, но рост их колебался от нормального до маленького, детского. Происходят эти духи, по-видимому, от смешения горных и лесных духов, карликов (кобольдов) германских племен и кельтских божеств. Характер этих существ не столь определенный, как демонов или святых в христианских легендах. И хотя христианство и наложило на них некоторый отпечаток, они не превратились в духов зла и не вошли в систему христианского дуализма, оставшись творениями промежуточными между раем и адом. Их связь с адом усиливается в зависимости от влияния христианства; особенно это заметно в пуританскую эпоху, когда их сближают с ведьмами. Народное воображение наделяло фей довольно сложным характером: они лукавы и проказливы, иногда жестоки, а иногда добросердечны; очень обидчивы и мстительны; обладают эстетическим чувством - любят пляски, музыку; почитают супружескую верность и целомудрие и в то же время прельщают смертных мужчин и женщин, увлекая их в свое царство; крадут детей и подсовывают вместо них своих собственных; похищают также повивальных бабок и кормилиц для своих младенцев; воруют зерно у крестьян, а иногда, наоборот, помогают им собирать урожай и молотить. Между ними есть феи, походящие на благородных дам, и маленькие старушки пряхи, рыцари и ребячливые человечки, знающие крестьянский труд и требующие в уплату за помощь сливки и сыр. Эти различия определяются разными социальными и этническими истоками, уходящими в глубокую древность.

К феям примыкают домовые духи: паки, Робины Гудфеллоу, броуни, гобгоблины и др., чисто крестьянского происхождения; они следят за чистотой в доме и деятельно помогают служанкам и хозяевам, растирая ночью солод и горчицу в уплату за горшок молока {См.: Scott Reginald. Op. cit. Ibid., b. IV, ch. X, p. 135.}. Нерадивых служанок они щиплют до синяков. Паки тоже любят озорничать. Рассказы об их грубоватых проказах служили излюбленной темой на вечерних посиделках. Все эти поверья отразились в народном творчестве: феи и паки играют важную роль в англо-шотландских сказках и преданиях, феи фигурируют и в балладах. Конечно, и в итальянских сказках мы встречаем фей, но в английских они ближе к человеку, их гораздо меньше коснулась христианизация, а главное, они воспринимаются как быль.

Широкое распространение фольклора и в непосредственной форме поверий, и в поэтическо-сказочной форме не могло не отразиться на письменной литературе, художественной и "научной".

В художественной литературе Западной Европы феи впервые появляются в бретонских романах, восходящих к кельтским источникам (т. е. к кельтской языческой мифологии) и создававшихся во французской и англо-норманнской среде. Эти феи - могущественные и чаще коварные, чем добрые, - сливаются с волшебницами и лишь в некоторых англо-шотландских романах имеют специфический характер, присущий им только в британском фольклоре.

Бретонские романы артуровского цикла проникли и в Италию, где были переведены и приобрели популярность. Но это была книжная литература, не связанная с собственным фольклором и устной традицией и лишь отчасти повлиявшая на них. Устная традиция итальянцев в основном восприняла и переработала поэмы каролингского цикла, более близкие горожанам, особенно северных областей, входивших в состав Каролингской империи. Эти поэмы, исполнявшиеся уличными сказителями, повествовали о борьбе Карла с сарацинами, фантастический элемент в них был ограничен богом и ангелами, и их герои хорошо укладывались в привычную схему добра и зла. Каролингские поэмы оказались привлекательнее, чем собственные поверья о демонах и святых, которые получили отражение лишь в религиозных легендах (например, в "Цветочках Франциска Ассизского") и очень косвенно в "Комедии" Данте, очевидно, потому, что больше соответствовали светскому духу, усиливавшемуся в конце XIII - начале XIV в. в городской среде. В это время они в вошли в письменную литературу Италии. В следующем столетии, когда итальянские гуманисты захотели полностью возродить античную традицию и произошел разрыв между ними и средней массой грамотных горожан, такие поэмы, как "Испания", не могли высоко цениться образованной элитой. Однако в конце того же века, в период расцвета итальянского Ренессанса, когда начали возрождать не только античные, но и итальянские традиции, - это была эпоха развития национального самосознания, которое вскоре оказалось прерванным, - старые, наивные поэмы, из устной традиции перешедшие в литературу, дали толчок развитию нового жанра, так называемой рыцарской поэмы. К ним обратился флорентийский автор Пульчи, создавший поэму "Большой Моргант" (1480), в которой наряду с христианами и сарацинами действуют сказочные великаны {Пульчи заимствовал свой сюжет из анонимной поэмы "Орландо" и поэмы "Испания", восходившей к франко-венецианской поэзии.}. Благодаря юмористической разработке темы средневековая контрастность добра и зла в поэме снимается и в вымысел, принимающий гротескную форму, проникает реальность. Во флорентийской среде, несмотря на тиранию Медичи, царил более демократичный дух, чем в других городах Италии, поэтому Пульчи и использовал полународные поэмы, сохранявшие еще технику сказителей. В более аристократической Ферраре, пытавшейся возродить некоторые рыцарские обычаи, Боярдо и Ариосто слили сюжетную схему каролингских поэм с композицией и колоритом бретонских романов и, введя в фабулу античные мотивы, создали на этой сложной основе новые, оригинальные произведения.