Штеф проглотил таблетку стимулятора – ему предстояло мчаться без перерыва более 10 часов – и завел мобиль. На место он прибыл в 12:20. В 10 милях до городка покрытие дороги кончилось и началась грунтовка, усыпанная гравием. На ее поверхности воздушная подушка и шины мобиля оставляли характерные следы. Мужчина вышел, углубился на пару метров в лес и вышел оттуда с охапкой еловых веток. Ветки он привязал к заднему бамперу мобиля черным синтетическим шнуром, проехал пару десятков метров, остановился, снова вышел из мобиля и посмотрел на дорогу. Следов не осталось. Снова сел в мобиль и медленно тронулся, стараясь не поднимать слишком много пыли. В кабине он порылся в бардачке и вытащил из него древний аудионоситель, вставил его в транслятор и в кабине раздалась старая, но такая любимая песня... «Highway to Hell, Highway to Hell» тихонько подпевал он давно покойному исполнителю. Да уж, для него это точно была дорога в ад...
Остановившись у бункера, Штеф отвязал от бампера ветки, засунул их в пластиковый мешок ,а сам мешок - в утилизатор. Загнал мобиль в свой подземный гараж, где смыл с него пыль, протер все поверхности салфеткой с чистящим средством, прошелся по сидениям аппаратом вакуумной очистки а затем, навев на ни в чем не виноватую машину черный аппарат, похожий на мощный карманный фанарь, нажал на кнопку на этом «фонаре». Этим аппаратом был ГЭМИ (генератор электромагнитного импульса) и теперь электронный мозг модуля был мертв и никто не с мог бы выяснить, куда и когда на нем ездили. Он посмотрел на свой хронометр – осталось еще 2 часа. Мужчина прошел в свой бункер и в нем тоже почистил пол «вакуумником», протер все поверхности и предметы, которых касалась или теоретически могла коснуться Алика, оставив нетронутой лишь кушетку, на которой она лежала и стакан, из которого она пила (но ободок стакана, где касались губы, все-таки вытер) . Он поставил этот стакан на кушетку и положил рядом с ним карточку жителя девушки и ее мотоциклетный шлем. Шлем перед этим еще раз ударил, да посильнее, о дверь бункера и при взгляде на эту покрытую трещинами поверхность никто не засомневался бы, что тот, кто носил этот шлем, получил как минимум тяжелый ушиб мозга. Штеф отправил так же в утилизатор все образцы, которые он взял у девушки, содержимое колбы «ваккумника» , а затем «расстрелял» всю свою технику из ГЭМИ. Взгляд на хронометр – остался 1 час. Он достал простенький видеотранслятор, который пока избежал « расстрела», и вставил в него видеоноситель....Он любил эти коротенькие, старые, да что там говорить – древние фильмы, созданные еще задолго до объединения государств в новый Союз. Они были какими-то наивными и добрыми и вызывали у него легкую улыбку. Особенно ему нравился фильм с фразой про то, что «в основу работы синхрофазатрона положен принцип ускорения заряженных частиц магнитным пол-лем». Когда по экрану видеотранслятора побежали титры, последовал последний выстрел из ГЭМИ....Осталось 20 минут. Он неторопясь сварил себе на лабораторной спиртовке кофе – настоящий, натуральный кофе, налил его в чашку и закурил сигарету. Штеф как раз успел сделать последнюю затяжку и выпить последний глоток божественного напитка, как весь бункер содрогнулся от грохота выбиваемой бронированной входной двери.
Конец первой части
Часть 2. Лика
Мирный атом. Часть 2. Лика
«Что нас не убивает, делает нас сильнее»
Личный девиз автора
Глава №1.
После того, как Штеф посадил меня в контейнер, я принялась устраиваться. Мешки с мусором заполняли его до половины и были довольно мягкими, по постоянно разъезжались под попой, поэтому мне пришлось поворочаться, чтобы их более-менее утрамбовать. Наконец и выбрала наиболее удобную позу – оперлась спиной в стену контейнера и вытянула ноги – и прислушалась. Шаги, звук отъезжающего мобиля - Штеф караулил, чтоб меня не засекли, а потом тишина...Я старалась дишать через раз. Во-первых, в контейнере воняло, а во-вторых, я очень боялась крыс. Любых. Но со временем напряжение отпустило меня, да и стресс последних дней сказался и я не заметила, как уснула.
Разбудил меня мешок с мусором, который свалился мне на голову. Хорошо, что хоть легкий. Я резлепила глаза – сквозь дырочки в стенах контейнера пробивались лучики света. Значит, уже день. Перед тем, как вылезти из своего убежища, я пересчитала кредиты, данные мне Штефом. Во время сборов мне было не до этого,а он не сказал, какую сумму мне выдал. 4500 кредитов. Это много или мало? Вот сейчас я поняла, в чем заключается недостаток жизни в закрытом городке – я понятия не имела о ценах в столице. Нет, конечно, моим родителям и брату платили зарплату, но мы жили при ИИМА практически на всем готовом: просторную квартиру, мобили родителей, частично наш отпуск оплачивал «Атомтроник», цены в кафе и магазине были символические (в этом я убедилась, когда мы выезжали в Партон – в нашей кафешке за 30 кредитов могла пообедать вся наша семья, а в Партоне нам этого хватило лишь на кофе и десерт). Поэтому денег, выданных «на карманные расходы» (1000 кредитов маме, 950 папе и 450 Тоду) нам хватало с головой. А тут? Ладно, не будем умирать раньше смерти. Хуже было бы, если б у меня вообще ничего небыло. Я отсчитала 500 кредитов купюрами поменьше и рассовала их по карманам комбеза – на покупки и на расчет за комнату, которую я, надеюсь, в скором времени найду – чтобы не лезть потом за пазуху и не показывать, где находятся основные «активы». Из «разбудившего» меня мешка вывалилась дешевая и аляповатая косметичка и я ради любопытства заглянуда в нее: треснутое зеркало, раздавленная ярко-оранжевая помада и огрызок черного карандаша для бровей. Я посмотрелась в зеркало – хм, а вот еще одна идея для «маскировки». Жирно обвела глаза черным и спрятала такой яркий «серебрянный» ободок, а потом так же жирно закрасила свои светлые брови – теперь меня и родная мама не узнала бы! Посмотрела в дырочки стены контейнера – никого. Можно вылезать. Откинула крышку и легко спрыгнула на землю. Надо же, тело даже не затекло. Еще один подарочек «мирного атома»? Я отряхнула клочки пластика со штанин и отправилась на поиски комнаты.
Через 5 часов я подпирала грязную стенку и допивала остатки воды из 2-х литрового баллона. Было жарко и я упарилась в своем комбезе, голова под платком жутко чесалась, ноги в слишком больших кроссовках были стерты в кровь, от меня жутко воняло и, что было хуже всего, комнату я так и не нашла. В большинстве своем это были полностью автоматизированные жилие модули, вход в которые был по ИК, а оплата прозводилась платежной картой – то есть всунул карточку в щель, идентифицировал себя, задал, на какой срок и какую сумму нужна комната, вставляешь «платежку» и получаешь ключ. У меня небыло ни ИК, ни «платежки». А те немногие дома, в которых за стойкой сидели люди, оказались наипаскуднейшими притонами. В одних мне предлагали комнату исключительно в комплекте с интимными услугами, причем услуги должна была оказывать я («тогда, детка, тебе и платить ничего не придется»), а в других прямо в холле наркоманы «задвигались» кристалином и «сиреневым туманом» и быть ограбленной и прирезанной там ради очередной «дозы» был лишь вопрос времени. Очень короткого его промежутка.
Я выплеснула остатки воду на кончик штефовой футболки, что лежала в сумке, протерла руки и достала галету. Черт, неужели мне придется опять ночевать в контейнере? В Партоне, Квенте или у нас я бы давно кого-нибудь спросила, где можно найти «приличное» жилье, но тут мне попадались такие рожи, что хотелось перейти на другую сторону улицы. И тут удача наконец повернулась ко мне лицом. Я увидела старушку, толкающую перед собой магазинную тележку, набитую мусором, но не смотря на это, она старалась выглядеть претенциозно – поверх линялого платья наброшен кокетливый, но не менее линялый шарфик, а на голове надета обгрызанная шляпка из соломки. Явно местная и явно безобидная. Я отлепилась от стены.