– Так нельзя, мисс, – строго сказала она. Кэтрин тут же почувствовала себя униженной, словно ее застали голой, и прониклась ненавистью к этой первоклассно обитой тканью кушетке, с ее каштановыми волосами (наверняка мертвыми), уложенными в некое затейливое сооружение со множеством золоченых булавок и черепаховых гребенок.

– Конечно, так не полагается, – подхватила миссис Прентис, настоявшая на своем присутствии во время этих интимных операций. – Бессмысленно и пытаться выглядеть прилично в платье, если на вас нет ни корсета, ни бюстгальтера.

– Кстати, мадам, – вежливо перебила продавщица, – мы уже не употребляем слово «бюстгальтер». Это звучит слегка вульгарно. Нет, мы предпочитаем более изысканный термин вроде «турнюр» или же «улучшитель платья». Хотя, по правде сказать, среди знающих особ ходят слухи, что и его популярность падает и что он исчезнет в этом году.

– Понятно, – быстро ответила миссис Прентис. Уж она-то не из тех, кто упускает из виду подобные тонкости!

Были доставлены разнообразные корсеты в великом множестве, и «мадам де Корсетти», как про себе окрестила ее Кэтрин, принялась за их примерку. Пошитые из разных тканей, в большинстве своем они были приглушенных оттенков, особое значение придавалось почему-то абрикосовому и небесно-голубому цветам.

– Желтый цвет сейчас в фаворе, – сообщила продавщица.

Взгляд Кэтрин привлек изящный ярко-красный корсет, отделанный черной лентой и снабженный эластичными завязками с застежками.

– Как насчет этого? – спросила она.

Миссис Прентис с продавщицей обменялись выразительными взглядами, и последняя ответила:

– Я думаю, нет, мисс. Этот я принесла сюда, чтобы показать мадам. Он не подходит для юной особы.

– Отчего же? – Из всего вороха нижнего белья, разложенного на обитой роскошным дамасским шелком софе, Кэтрин и впрямь заинтересовал лишь этот предмет.

– Вы ведь будет носить легкие цвета, не так ли? Розовый или нежно-голубой, например.

Это вызвало у Кэтрин вспышку упрямства. Кто они такие, чтобы указывать ей, что она должна носить?

– Я хочу это. И ничего другого. Берите его или оставьте, меня это совершенно не волнует.

Устрашившись собственной вспышки, она все же напомнила себе о собственной клятве никогда ни перед кем не склонять головы. И уж во всяком случае она не намерена выслушивать от мадам де Корсетти, что ей следует делать! Эта дрессированная обезьяна со своим выставляемым напоказ рафинированным акцентом (Кэтрин наконец поняла, что он был французским) наверняка выросла где-нибудь в трущобах Ист-Энда!

– Очень хорошо, мисс. Как скажете. – Дамочка пошла на попятный, испугавшись потерять покупателя и разочарованная тем, что здесь не нуждаются в ее мудрых советах. Не всякий день в их магазине появляются богатые наследницы, и весть о том, что она отпугнула Кэтрин, разнесется по их заведению с быстротою молнии.

– Я предпочту этот корсет, – уверенно заявила Кэтрин.

«Пастельные тона, чтоб тебе пусто было! – так думала она, употребляя услышанное от Бет Карпентер выражение. – Ну ладно, раз уж там такой жаркий климат, куплю белое платье, но кроме того и пурпурное, и темно-красное (как на Иезавели), и золотистое, и цвета павлиньего пера, и изумрудно-зеленое – если только захочу! Я не позволю собою командовать!» И вдруг она почувствовала, что смертельно устала от всей этой суеты. Искусный в дипломатии дядя Седрик, он-то всегда ухитрялся найти выход из затруднений, даже если при этом было необходимо покривить душой.

И вот, стоя в нижней сорочке и панталонах, Кэтрин приступила к сложному процессу приобретения нужной формы. Красный корсет имел низкую талию, был оборудован каркасом из китового уса и стальных пластин и тесен до невозможности. Он задрал груди Кэтрин так, что они торчали прямо вперед, а и без того тонкую талию сократил до нескольких дюймов. Поверх всего этого был напялен бюстгальтер, который с помощью вшитого в него конского волоса и стальной же проволоки полностью подготовил ее фигуру к тому, чтобы быть облаченной в платье.

– Просто смешно! Я не смогу носить все эти ужасные вещи, они мне отвратительны! – вскричала она, теряя терпение и желая немедленно избавиться от них, однако увиденное в зеркале отражение заставило ее замолчать. Она не могла не согласиться, что выглядит потрясающе.

Это невозможно тесное сооружение из красного атласа имело весьма соблазнительный, если не откровенно порочный вид, и напомнило ей куртизанок – тех, что в конце прошлого века владели умами писателей, артистов, военных, политиков, принцев и королей, собиравшихся в их декадентских салонах. Она читала о них и видела репродукции их портретов: мадам Помпадур, Жанна дю Барри и прочих, – мушки и пудра на лицах, затянутые талии, обнаженные груди, подвязки, рюши и кружева. Теперь она начинала понимать, как эти дамы ухитрялись завоевать свою невероятную популярность. Если уж она сама находила свою фигуру в корсете соблазнительной, то что оставалось бы думать лицам иного пола?

– Вот так, – удовлетворенно заметила миссис Прентис. – Разве не восхитительно? И все же я бы посоветовала вам приобрести один-два корсета бледных оттенков, вдруг они понадобятся в один прекрасный день. – А про себя она решила непременно на днях наведаться в этот магазин и удостовериться, что продавщица приготовила ей точно такой же корсет. Цену которого, конечно, приплюсуют к счету мисс Энсон. О, Седрик просто ума лишится. Он так любил заниматься с нею любовью, когда на ней оставался лишь корсет, шелковые чулки и высокие зашнурованные ботинки.

Затем пришла очередь и другого нижнего белья: шелковых панталон последнего фасона, хлопковых лифов, отделанных лентами, тонких белоснежных нижних юбок, пяти парам черных чулок из крученых нитей и еще десяти парам из шелка. За ними последовали ночные рубашки ручной выделки, монашеские покрывала и три элегантных халата из набивного фуляра,[2] хотя их и посчитали несколько устаревшими. И это лишь укрепило Кэтрин в желании приобрести именно их!

Потом Кэтрин препроводили в отдел верхнего платья, где она тут же оказалась окружена толпой приказчиков, натащивших целый ворох нарядов. Здесь были костюмы для прогулок, плащи, накидки из целых ярдов страусовых перьев, утренние туалеты, дневные туалеты, вечерние туалеты и, апофеоз всего, – бальные туалеты из тафты, атласа, шелка, кружев и бархата, один восхитительнее другого. Явился сам управляющий, дабы не оставить вниманием столь важную клиентку. Девушки-продавщицы суетились вовсю, пока Кэтрин не приобрела целый гардероб, втайне полагая, что вряд ли станет носить все эти вещи. «Ведь я битый час лишь покупала одни только шляпы! А время, проведенное в обувном отделе!..» – думала она.

Часть туалетов была тут же проложена слоями тонкой бумаги и упакована в картонные коробки. Другая же часть требовала более осторожного обращения. И пока вереница мальчишек-рассыльных перетаскивала покупки в стоявший у магазина кеб и отряженный управляющим приказчик доставлял имущество мисс Энсон в отель самолично, Кэтрин в обществе миссис Прентис отдыхала в уютной чайной на верхнем этаже здания, любуясь чудесным видом Лондона.

Донельзя утомленная, Кэтрин скинула туфли под складками скатерти, ниспадавшими со стола, и мечтала о том, чтобы сбросить с себя еще и алый корсет, в котором она осталась с целью довести до совершенства силуэт своих платьев.

– Я бы с удовольствием сейчас его выбросила, – откровенно призналась она, пока ее компаньонка заказывала чай и маленькие пирожные с кремом.

– Это вряд ли доведет вас до добра, – с ученым видом провозгласила миссис Прентис. – Вам просто необходимо чувствовать себя подтянутой. Не забывайте, что кроме всего прочего вам это поможет и в моральном отношении. Постоянно ограничивая вас, корсет поддерживает самоконтроль и не дает проявиться вспышкам характера. Это как нельзя лучше дисциплинирует дух и тело.

«Какая глупость!»– думала при этом вдовушка, вспоминая свои собственные вспышки в обществе Седрика. Но поскольку речь ее была обращена к юной неискушенной девице, от которой она к тому же теперь зависела, она опустила собственные циничные убеждения, что эта броня из китового уса способна заставить мужчину рухнуть на колени перед дамой, которая останется все такой же стройной и несгибаемой. Ее брак с Чарли был браком по расчету, и хотя ей попался добрый супруг, в их союзе начисто отсутствовал романтизм. И вот теперь, пользуясь положением вдовы и матери, она наверстывала упущенное изо всех сил. Седрик был опытным любовником, но он так редко появлялся! Миссис Прентис была бы не прочь найти утешение и у другого мужчины, но не смела. Следовало заботиться о репутации.