Я поехал назад в Беннетвилль и собрал свои вещи, чтобы выехать из отеля. Портье, нагло улыбаясь, заявил:

— Мне очень жаль, мистер Гарри, но мы не можем вернуть вам деньги, которые вы уплатили за девять дней вперед. Это совершенно невозможно.

Я положил обе руки на его конторку и взглянул на него. Я смотрел на его маленькие бледные глазки, веселенький галстук, белые руки. Улыбка медленно сползла с его лица.

— Вы же понимаете наше положение?

И опять я ему ничего не ответил, а только смотрел на него. Тогда он снова улыбнулся, но я заметил, что он немного подался назад так, чтобы быть уверенным — я не смогу до него достать.

— Я думаю, мистер Гарри, что в вашем случае мы можем сделать исключение. Мы вернем вам деньги за неделю.

Я кивнул.

Этот случай озадачил меня. Что увидел в моем взгляде маленький наглый клерк? Я зашел в туалет и уставился в зеркало. Впервые за все это время я внимательно осмотрел себя. Мне не так уж и нужны были эти деньги за номер, но я знал, что меня обманывают. Из зеркала на меня смотрело длинное мрачное лицо со шрамом, пламеневшим через всю правую щеку. Глаза казались ввалившимися, темными и слишком блестевшими. Глубокие морщины пролегли от ноздрей к уголкам рта: я походил на человека, способного на насилие. Я смотрел на себя и начинал понимать: мое лицо, даже когда я спокоен, было лицом человека, в котором кипит гнев, готовый в любой момент вырваться наружу. Мне это совсем не понравилось. Даже обеспокоило.

По телефону я договорился о встрече с Сэггерти и поехал в Чикаго. Он ждал меня сидя за своим столом. Он посмотрел на меня долгим изучающим взглядом. И тут я вспомнил, что раньше он всегда так делал, чтобы я почувствовал неуверенность. Я понял, что пора отплатить ему той же монетой. Я уставился на его неуклюжую фигуру, на торчащие в разные стороны седеющие волосы, понимая теперь, что таким образом он самоутверждается в собственных глазах. Я внутренне усмехнулся, когда заметил, что сейчас это сработало против него. Теперь некоторая неуверенность охватила Сэггерти. Он взял карандаш и постучал себя по носу тем концом, на котором была резинка.

— Значит, Гарри, ты хочешь вернуться на работу. Похоже ты в приличной форме, только похудел.

— Вам нужен инженер или грузчик?

— Не обижайся, сынок. Мы рады, что ты вернулся. У нас море работы и притом срочной. Я как раз вспоминал, как вы с Кристоффом работали на пару. Я промолчал.

— Странная история вышла с Кристоффом. Он всегда казался таким серьезным парнем. Мы здесь никак не ожидали такого поворота событий.

— Ну, если вы так считаете…

— Ты можешь выйти на работу с завтрашнего дня. Я скажу Буну, чтобы он подыскал для тебя подходящий объект. Поговори с ним. А как насчет оплаты? — Как насчет оплаты? Я стал почти на четыре года старше. И ровно на столько же опытнее и умнее. Меня устроит то, что вы платили мне раньше плюс полторы тысячи.

— Это слишком много.

Я взял свою шляпу со стола и встал. Сэггерти посмотрел на меня в упор, и я не отвел глаз. Потом повернулся и пошел к дверям. Он не сдавался, пока я не открыл дверь. Только тогда он кашлянул.

— О'кей, Гарри. Я согласен. Завтра выходи на работу.

Я кивнул и закрыл за собой дверь.

Бун дал мне самую обычную работу. Сорок миль двухполосного шоссе нужно было превратить в четырехполосную магистраль. Спрямление поворотов и прочая рутина. Не хватало оборудования и квалифицированных рабочих. А те, что имелись, хотели лишь денег и улучшения условий труда. От нас требовалось успеть сделать как можно больше, прежде чем из-за буранов и метелей работы будут прекращены. Остальное придется заканчивать уже весной.

Несколько недель я работал с удовольствием. Практически все время я проводил на работе и спал, как убитый. Но вскоре между мной и работой встал Дэн. Когда возникала какая-либо проблема, я останавливался и смотрел в сторону далеких голубых гор. Как бы ее решил Дэн? Я видел его неподвижное лицо и медленную улыбку. Слышал, как он говорит: «Зачем ты все время бегаешь, Гарри? Потише, парень, расслабься. Можно использовать щебень вон с того холма. Мы будем выгадывать пятнадцать минут на каждом грузовике». Потом я мог сделать ему подножку и мы покатились бы, поднимая тучи пыли, ругаясь друг на друга, а рабочие бы стояли вокруг, довольные бесплатным представлением, которое устраивали для них глупые инженеры. Время шло. Дэн стал появляться в моем сознании все чаще и чаще.

Ранним холодным осенним утром я ждал, что он вот-вот появится из-за далекого поворота дороги. И дело не в том, что он был мне необходим для работы: она-то как раз шла нормально. Казалось, он так и остался непохороненным, и душа его не знала покоя. Я чувствовал свой долг перед ним, и я знал, что он, оказавшись на моем месте, выполнил бы его.

Я вернулся в Чикаго и переговорил с Буном. Потом пошел к Сэггерти. Поначалу он занял жесткую позицию.

Однако, я не стал слушать его возражений и, подняв руку, остановил его.

— Мистер Сэггерти, мне нравится моя работа, мне нравится работать с вами. Поймите правильно, и давайте не будем фехтовать словами. У меня есть обязательства. Обязательства перед погибшим другом, которые я не могу не выполнить. Я пытался отказаться от них, но это выше моих сил. Если я останусь здесь и продолжу работу, компании все равно не будет от меня никакого проку. Дайте мне довести дело до конца. Я прошу отпуск без содержания. Я вернусь. Я уже договорился с Буном, с работой все в порядке. У него есть новый инженер, которого зовут Брент, он сможет меня заменить. За несколько дней я введу его в курс дела и уеду.

Некоторое время у Сэггерти было такое выражение лица, словно он глотнул прокисшего молока. Но потом он улыбнулся и протянул мне руку. Я удивился, но потом, когда все как следует обмозговал, понял, что он никогда бы не добился таких успехов, если бы не обладал достаточной гибкостью. Нельзя быть мелочным во всем и занимать высокое положение.

Я провел пару дней с Брентом, дав ему несколько советов о том, как лучше завершить работу. Потом вернулся в город. Собрал вещи и погрузил все в автомобиль. Затем достал список и определил в каком порядке буду встречаться со свидетелями.

— Досани? Да, вы можете поговорить с ним. Он там, в дальнем углу гаража, — сказал мне управляющий.

Я подошел. Досани как раз начал тестировать двигатель. Он увидел меня и приветливо помахал рукой. Это был высокий, стройный парень со смуглой кожей и черными блестящими волосами, спадающими ему на лоб. В руках он держал провод от аккумулятора.

— Где ваша машина?

— Я совсем по другому поводу. Ваш менеджер сказал, что я могу отвлечь вас на пару минут.

— Послушайте, мистер. Я не собираюсь платить, пока это проклятое радио не будет работать. Ясно?

— Да я не об этом. Я хочу поговорить о том времени, когда вы служили на Цейлоне, на сторожевом корабле. Тогда еще капитан утонул.

Он сердито взглянул на меня.

— Я давал показания по этому поводу пока не посинел. Меня тошнит от этой истории.

Я подождал несколько секунд и сказал:

— Досани, я говорю с вами неофициально. Капитан был моим другом. Моим лучшим другом. Я просто хочу узнать, как все произошло. Кстати, что такое сторожевой корабль?

Он успокоился.

— Конечно, в таком случае я расскажу, что помню. Сторожевой корабль имеет очень прочный корпус. Команда состоит из тринадцати человек. Два авиационных мотора, которые работают на высокооктановом бензине. Вооружение довольно слабое. Два крупнокалиберных пулемета, сорокамиллиметровая пушка и, иногда, на корме ставят восьмидесятимиллиметровый миномет. Обычно сторожевые кораблики используются для вывоза раненых из береговой зоны. Делается все очень быстро. Команда набирается из военнослужащих.

— А чем вы занимались?

— Внизу, ухаживал за этими проклятыми моторами. Меня обычно начинало тошнить в ту минуту, когда мы отходили от берега.

— Что произошло той ночью?