– А полностью Доминик?

– Бог его знает.

– Надо будет послушать, порасспросить. Может, кто чего и подскажет.

Из соседней комнаты вышла девица. На ней были мини-юбка, белые чулки и фиолетовая блузка с глубоким вырезом. Рот ярко накрашен, на веках зеленые тени.

– Идешь? – спросил Доннер.

– Иду.

– Надень пальто.

– Надену.

– И сумку возьми.

– Хорошо.

– С пустыми руками не возвращайся.

– Понятно, – кивнула она и двинулась к двери.

– Я тоже пошел, – сказал Уиллис.

– Я позвоню.

– Только поскорее.

– Чего я ненавижу, так это выходить на улицу в такой холод, – сказал Доннер.

Девушка не спеша спускалась по лестнице, на ходу застегивая пальто. Уиллис догнал ее и спросил:

– Ты откуда?

– Спроси Доннера, – ответила она.

– Я спрашиваю тебя.

– Ты легавый?

– Да.

– Из Джорджии, – ответила девушка.

– Давно в нашем городе?

– Два месяца.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Что ты делаешь у этого типа? – спросил Уиллис.

– Не знаю, – ответила девица, не глядя на Уиллиса. Она шла, опустив голову. Когда Уиллис распахнул дверь парадного, их обдало холодом.

– Почему ты от него не уходишь? – спросил Уиллис.

Девица подняла голову.

– А куда я пойду? – сказала она и, резко повернувшись, двинулась по улице, профессионально покачивая бедрами. Сумка болталась на плече, каблуки постукивали по тротуару.

В два часа дня девушка, которая была в машине, разбившейся о парапет набережной, скончалась, не приходя в сознание. В регистрационном журнале больницы «Буэна Виста» появилась запись: «Смерть в результате черепно-мозговой травмы».

В понедельник с утра пораньше в следственном отделе начал трезвонить телефон.

Сначала позвонил репортер из сердитой ежедневной газеты. Он хотел поговорить с начальником детективов, а когда ему сказали, что лейтенанта Бернса нет на месте, попросил подозвать к телефону его заместителя.

– Детектив второго класса Мейер. Сейчас я замещаю Бернса.

– Детектив Мейер, с вами говорит Карлайл Баттерфорд. Я хотел бы проверить достоверность информации.

Сначала Мейер решил, что это розыгрыш, поскольку у журналиста не может быть столь изысканного имени, как Карлайл Баттерфорд. Но затем он вспомнил, что в этой газете у всех сотрудников такие имена и фамилии: Престон Финглевер, Клайд Мастерфилд, Эймлер Купермер.

– Я вас слушаю, мистер Баттерфорд, – сказал он. – Чем могу помочь?

– Сегодня утром к нам в редакцию звонил один человек.

– Кто же?

– Он не назвался, – сказал Баттерфорд.

– Вот как?

– Да. Он посоветовал нам связаться с восемьдесят седьмым участком. Нас интересуют звонки и письма с требованием денег, которыми преступник вас шантажировал перед убийствами смотрителя парков Каупера и заместителя мэра Скэнлона.

Возникла продолжительная пауза.

– Детектив Мейер, есть ли в этом сообщении хотя бы доля правды?

– А почему бы вам не обратиться в отдел по связям с общественностью Главного полицейского управления? – спросил Мейер. – Свяжитесь с детективом Гленном.

– Думаете, он располагает информацией насчет звонков и писем? – осведомился Карлайл Баттерфорд.

– Вам лучше спросить об этом его самого.

– А у вас есть такая информация?

– У меня лично есть информация по очень многим вопросам, – ответил Мейер. – Убийства, разбойные нападения, грабежи, изнасилования, вымогательства – все что душе угодно. Но, как вам, наверно, известно, детективы работают одной командой, и попытки некоторых лиц преувеличить собственное значение у нас не поощряются. Если вы желаете поговорить с лейтенантом, советую позвонить часов в десять. К этому времени он обязательно появится.

– Послушайте, – попросил Баттерфорд, – может, вы все-таки сделаете для меня исключение?

– Виноват, дружище, но ничем помочь не могу.

– Я, как и вы, на службе.

– Лейтенант тоже, – сказал Мейер и положил трубку.

Второй звонок раздался в 9.30. Трубку взял дежурный сержант Дейв Мерчисон и передал ее Мейеру.

– Говорит Клифф Сэвидж, – услышал он. – Помните такого?

– Еще бы! – хмыкнул Мейер. – Чем могу быть вам полезен, Сэвидж?

– Кареллы нет поблизости?

– Отсутствует.

– Я хотел бы с ним поговорить.

– Зато он вряд ли этого хочет, – отрезал Мейер. – Ваши дурацкие статейки чуть было не угробили его жену. Могу дать вам совет – держитесь от него подальше.

– В таком случае я хотел бы поговорить с вами, – сказал Сэвидж.

– Если по правде, вы и мне не особенно нравитесь.

– Благодарю за откровенность, хотя меня интересует кое-что другое.

– Что же?

– Сегодня утром мне позвонил человек, который отказался назвать себя. Он сообщил очень любопытные новости. – Сэвидж сделал выразительную паузу. – Скажите, вам что-нибудь об этом известно?

У Мейера сильно забилось сердце, но он спокойно ответил:

– Я не ясновидящий, Сэвидж.

– А я думал, вы в курсе.

– Сэвидж, я уже потратил на вас пять минут крайне ценного времени. Если у вас есть что-то конкретное, то ради Бога...

– Ладно, ладно. Тот, кто мне позвонил, сказал, что вам в восемьдесят седьмой участок несколько раз звонили и угрожали убить смотрителя парков Каупера. Затем вы получили три письма, в которых преступник требовал денег и грозил убить заместителя мэра Скэнлона. Вам что-нибудь об этом известно?

– Насчет телефонных звонков вам лучше обратиться в телефонную компанию.

– Кончайте, Мейер. Не надо водить меня за нос.

– Мы не имеем права давать информацию представителям печати, – сказал Мейер. – Неужели вам это неизвестно?

– Сколько? – спросил Сэвидж.

– Что сколько?

– Сколько вы хотите, Мейер?

– А сколько вам не жалко?

– Сотню. Годится?

– Маловато.

– А две?

– Тоже. Мой приятель, торговец наркотиками, платит мне за охрану куда больше.

– Триста – мой предел, – признался Сэвидж.

– Будьте любезны повторить ваше предложение, – сказал Мейер. – Я хочу записать его на магнитофон. Мне нужны доказательства, что вы предлагали взятку сотруднику полиции.

– Я предлагал взаймы.

– Взаймы мы не берем и сами в долг не даем, – сказал Мейер и положил трубку.

Ничего хорошего эти звонки не сулили. Все обстояло довольно скверно. Мейер уже собрался позвонить домой лейтенанту, чтобы поговорить с ним до его ухода на работу, но телефон на столе снова напомнил о себе.

– Детектив Мейер, восемьдесят седьмой участок.

Звонил репортер одной из дневных газет. Он сказал примерно то же, что и его коллеги, и попросил Мейера прокомментировать эти сведения. Мейеру уже надоело отнекиваться: шила в мешке все равно не утаишь. Посоветовав журналисту обратиться к лейтенанту, он подтвердил, что в слухах есть доля истины. Положив трубку, он взглянул на часы и решил подождать, не будет ли еще звонков, а потом уж звонить лейтенанту. К счастью, в городе лишь четыре большие ежедневные газеты – результат мудрой политики газетных профсоюзов, которые считали, что лучший способ обеспечить высокие оклады и пожизненные контракты сотрудникам – это предъявить хозяевам газет жесткие требования. Оклады повысили, но газеты стали гибнуть одна за другой.

Ждать долго не пришлось. Через пять минут Мейеру позвонил представитель четвертой газеты. У него был звонкий птичий голос и заискивающие интонации. Разумеется, он тоже ничего не добился и быстро дал отбой.

Часы показывали без пяти десять. Звонить домой Бернсу было уже поздно.

В ожидании лейтенанта Мейер рисовал на листке человечка в ковбойской шляпе и с кольтом калибра ноль сорок пять. Человечек был как две капли воды похож на Мейера, только из-под шляпы у него выбивалась роскошная шевелюра. Такая же в прошлом была у самого рисовальщика. А когда же это было? В первом классе. Мейер посмеялся собственной шутке. В комнату вошел Бернс. Вид у лейтенанта был кислый. Мейер решил, что он скучает без маляров. Как ни странно, сотрудникам 87-го участка их очень не хватало. Они вносили в жизнь участка теплоту и веселье.