Обнорский с сожалением посмотрел на пустой стакан. Заказать еще? Не стоит… лучше, пожалуй, все-таки поехать домой. Выспаться, принять душ и обмозговать решение на трезвую голову. Андрей встал подобрал с линолеума свою сумку и направился к двери. Молодой мужчина в коричневой кожаной куртке отодвинул почти нетронутую водку и двинулся вслед за ним.

У Финляндского Андрей сел в такси, а молодой человек в черную «Волгу» с ментовскими номерами.

Водитель такси включил магнитолу. «Чао, бамбино, сорри» — выдохнули динамики.

В Питере у Антибиотика было несколько квартир, оформленных на подставных лиц. Осторожный Палыч часто менял места своих ночевок. В любой момент любая из квартир была готова к приему хозяина. Для обеспечения безопасности в каждом адресе постоянно находился охранник. Это гарантировало защиту от проникновения посторонних и установки записывающей или подслушивающей аппаратуры. Периодически проводились проверки на наличие жучков. Время от времени проверяли лояльность самих охранников.

Систему мер безопасности разработал начальник контрразведки Антибиотика Череп, бывший сотрудник ГБ. В конце мая Череп погиб в подвале деревенского дома писателя Рожникова. А застрелил его Андрей Обнорский. Всю тяжесть этой потери Виктор Палыч оценит гораздо позже. Умный, рациональный профессионал (КГБ, сколько бы ни поливали его грязью, воспитывал настоящих профессионалов) стоил дороже любого авторитета. После смерти Черепа, после того, как упаковали в Кресты самого Палыча, дисциплина стала падать. Жесткие меры безопасности уже не соблюдались. На принадлежащих хозяину хатах начались пьянки. С выходом Антибиотика на волю все эти безобразия, разумеется, прекратились. Но падение дисциплины никогда не проходит бесследно.

…Вечером десятого сентября в квартире на Наличной оттягивались смотритель хаты Игорь Ширяев и личная массажистка Антибиотика Карина Мотылева. Еще три года назад эта брюнетка с шикарными формами преподавала в институте физической культуры. Так что массажисткой она действительно была профессиональной. Антибиотик, однако, использовал ее и как проститутку. Себя Палыч горячо и искренне любил. Во избежание венерических заболеваний Карине были категорически запрещены сексуальные контакты на стороне. До посадки Антибиотика в мае именно так и было…

…Обнаженные массажистка и охранник лежали на смятой широченной кровати Антибиотика. Они уже успели поупражняться в ванной, на полу, на бильярдном столе и — утомившись — перебрались на кровать. Охранник был опустошен, Карина — напротив — наполнена сладкой истомой. Сексуальные отношения с Антибиотиком удовлетворения ей не приносили. Они строились по схеме: стриптиз-минет-массаж. Трехмесячное отсутствие старика было для Карины периодом свободы и большого кайфа. Но Палыч, как опытный волчара, сумел вырваться из офлажкованного пространства. Левый секс массажистке снова стал категорически заказан… Падение дисциплины, однако, не проходит бесследно. Соблазн вседозволенности притягивает, манит, шепчет в ухо что-то горячее, восхитительно-запретное.

— Что, лапуля, устал? — спросила Карина Игоря.

— Еще как. Ты любого загоняешь.

— Ничего. Сейчас для восстановления сил выпьем вина, потом примешь ванну, потом я сделаю тебе массажик… Может, еще разок получится, лапуля.

Карина засмеялась низким грудным голосом, розовые соски вздрагивали в такт смеху. Игорь тоже улыбнулся. Массажистка соскользнула с кровати и, покачивая бедрами, пошла к бару. Охранник проводил ее взглядом. Ух, сладкая телка, — подумал он. — И за что старому импотенту такой кайф?

Через минуту Карина вернулась. Она катила хромированный сервировочный столик, на котором стояли открытая бутылка «Хванчкары», два хрустальных бокала. В плетеной корзинке лежали фрукты. Женщина надела туфли на высокой шпильке и повязала крошечный кружевной фартук. Белоснежный кусочек ткани только подчеркивал наготу загорелого ухоженного тела красивой самки. Вот так же она и старому уроду подает, — с неожиданным уколом ревности подумал охранник.

— Ну, лапуля, — игриво сказала Карина, — поухаживай за дамой.

Игорь приподнялся, взял бутылку вина из персональных запасов хозяина. Еще совсем недавно он даже думать о такой наглости не смел.

Рубиновая жидкость медленно наполняла бокалы.

…В десяти километрах восточнее, в кухне своей однокомнатной квартиры, журналист Серегин прикрыл глаза от внезапно нахлынувшей боли. Он отчетливо видел струю густой кровавой жидкости с темными искорками смерти. Нельзя, — прошептал он. — ЭТО пить нельзя.

— Ну, лапуля, — сказала Карина. — За что пьем?

— За тебя, — отозвался Игорь и поднял фужер.

— И за твоего дружка. Чтоб он всегда стоял не сгибаясь.

Облака на краю Финского залива на миг разошлись. Солнечный луч подсветил их снизу багровым, отразился в зеркале на потолке комнаты и в фужерах. Хрусталь мелодично запел. Любовники выпили. Облака сомкнулись, красный луч погас.

…Боль стала совсем чудовищной. Андрей застонал и уронил голову…

Потом Карина и Игорь вместе приняли душ. Женщина сняла туфли, но не стала снимать фартучек. Под струями воды ткань сделалась прозрачной, сквозь нее просвечивали подбритые волосы. Стоя под душем, глядя, как стекают струйки воды по телу женщины, охранник снова испытал прилив возбуждения. Карина это заметила. Засмеялась. Сказала:

— Э-э, нет… сначала массаж.

Потом они выпили еще вина и снова оказались в постели. Женщина оседлала распластанное мускулистое тело и быстро заработала сильными ладонями. Крепкий двадцатитрехлетний самец слегка постанывал. Он ощущал горячую пульсацию крови, наполненной отравленным вином. У Карины напряглись соски, ноздри молодой самки почуяли запах чистого мужского тела. Почуяли его возбуждение.

…Их нашли на следующий день. Ситуация ни оставляла никаких сомнений в том, что предшествовало смерти.

Антибиотик был в бешенстве. Он пинал мертвые тела и сыпал богохульными словами. Бабуин с непроницаемым лицом стоял рядом. Вскоре Палыч устал, опустился в кресло. На правом подлокотнике лежала Библия, Палычу стало страшно.

Никита Кудасов тщетно пытался дозвониться до Обнорского. Странное запойно-бредовое состояние журналиста в их последнюю встречу сильно встревожило его. Еще более встревожило его исчезновение Андрея. Это могло ничего не означать… Запил или закатился к какой-либо очередной подружке. В отношениях с женщинами Андрюха образцом строгой морали служить никак не мог. Все так… Но Никита не исключал и другого варианта: вконец остервеневший Палыч сводит счеты. Исключить вероятность острой акции против журналиста тоже нельзя.

Подполковник принял неофициальные меры к розыску Андрея. Через — опять же — неофициальные каналы Антибиотику намекнули, что попытка свести счеты с Серегиным будет серьезной ошибкой. Большего Никита сделать не мог. Последние дни он был сильно замотан работой, спал по четыре-пять часов. Расследование буксовало. Невзирая на огромный объем добываемой и обрабатываемой РУОПом и УУР информации, ничего достоверного по делам о расправе в «Девяткино», Кричи-не-кричи и ресторанчике Gun Bus не всплывало.

Слава Богу, хоть Палыч угомонился: после событий шестого сентября никаких новых вспышек насилия в городе не происходило. Даже наоборот — ежедневные сводки выглядели на удивление благополучно. За неделю, прошедшую с момента выхода Антибиотика из Крестов, резко снизилась уличная преступность, сократилось количество квартирных краж, грабежей, разбоев, угонов. Только бытовуха осталась на прежнем уровне. Оно и понятно — милицейские рейды и облавы заставили притихнуть профессиональных преступников, но остановить пьянку в квартирах и коммуналках Питера они не могли.

Шум вокруг двадцати трех убитых шестого сентября потихоньку умолкал. На брифингах руководители ГУВД и горпрокуратуры заявляли настырным журналюгам, что расследование идет полным ходом и у следствия есть очень хорошие перспективы. Заодно разъяснялось, что все три кровавых эпизода никак между собой не связаны. На вопрос о роли в этих делах предпринимателя Говорова отвечали, что у следствия нет никаких оснований связывать имя Виктора Палыча с этими событиями.