Фигушки, следующим стал я. Пришлось рассказывать, что произошло с беднягой Билли Бонсом. Хорошо, хоть я наученный предыдущим опытом рассказывал во всех подробностях, начиная с визита Черныша и спора с близнецами. Выслушали не перебивая, я из последних сил хотел было спросить Руду, что он сам об этом думает, но он, наконец-то, дал команду спать…

* * *

Наша пиратская жизнь будто сломалась, дальше всё пошло через… э… бредовые приключения. Сразу после построения приступили к тренировкам, старательно друг друга убеждая, что всё как всегда, ничего такого не произошло. Но оглядываюсь на сидящих на коленках бойцов — что за глюк! Лишний пацан сидит на палубе вместе с моими, молчит, скромненько потупился. Ладно, не обращаю внимания. Отрабатываем всё тот же прямой, только у Ваньки, Яши и ещё парочки шустрых парней получилось задеть мою ладошку, и они перешли на новый уровень — тренируются бить левой. А там и к двоечке перейдём. Поработали до полуденной кормёжки, пошли, кто на ногах, питаться, а приблудный так и остался вместе с лузерами на палубе. Пришли с обеда, продолжили, думаю — скоро вахта, нужно что-то решать. И тут очень вовремя по нашу душу заявилась целая делегация, нет бы им немного задержаться! Подваливает к баку десяток реальных пацанов, один выходит вперёд, указывает на новенького и заявляет, что они пришли вот за этим. Он, атаман, должен наказать его своей, то есть данной Командором, властью. Признаться, меня вся эта командорщина просто достала, психанул… Да опять что-то во мне проснулось, врать не буду — абсолютно спокойно, даже с отстранённым интересом вынул нож и метнул атаману в горло. Пацан забился на палубе, разбрызгивая кровь. Он дёргался, а я говорил его бойцам, что отныне и навсегда по всем вопросам мы с Плюшем за своих парней отвечаем сами, сразу на месте — Командор запретил нам участвовать в поединках на мостике. И коль уж их ватага осталась без атамана, они прям вот сейчас поползут на мостик к Длинному Джеку за решением своей участи. Только сперва вытрут и принесут мне ножик, а потом выкинут падаль за борт — у засранцев слуг нет.

Ребята не стали с нами спорить, ведь может быть, Длинный их сразу не убьёт, он же Командор, не как некоторые. Ножик мне прогнувшись вложили в небрежно протянутую ладонь, труп парнишки плюхнулся в волны, а его ватажники шустро поползли на мостик, как и было сказано, на карачках — мы с Плюшем проследили. Ванька с улыбкой водрузил новенькому на голову деревяшку и потребовал представиться. Тот дёрнулся, уронил деревяшку, проговорил, — Крис без клички.

— Ну, прям как я, — улыбаюсь парню, — ты принят. Упор лёжа, отжимания от палубы. Считай отжимания… вслух считай, недоделок!!!

Глава 13

На вахте чувствовалась натянутость отношений. Понятно, что английские моряки, простые их натуры, чувствовали себя слегка не в своей тарелке в нашем благородном обществе. Мы тоже особенно к сближению не стремились, и дело могло повернуться скверно, кабы не деды, кои англицких и всех прочих бар на колу вертели и в сортире видели. Уложили парней, разошлись на индивидуальную практику. Снова иду на нелюбимую вахту на мостике ерундой заниматься — склянки переворачивать, в колокол их отбивать, за лагом следить, считая узлы, да по компасам курс отслеживать. По сути время медитации, часть отдыха. Ну, это в идеале, если не считать придирок дедов. Командуй им, как будто кроме меня больше некому. Вот как должно идти судно по данным волнению и ветру, и что для того требуется?

Поубивать старых, да идёт оно раком! Чем такое терпеть! Сэру капитану положена трость, орудие его труда, блин, и он сука старая не лодырь какой-нибудь. Точно, грохну урода и всё, вот что мне сделают? Тот же Командор? Ну, допустим, мне-то уже ничего, а Захарушку просто убьёт, не отдав мне, потустороннему вирусу, команду на сон. И будет прав, ведь «Правда всегда одна…», для всех, блин, «так сказал фараон…», даже хуже фараона. «Товарищ Сталин, вы большой учёный», медицинское светило, мастер анатомирования… хотя лапочка просто, если по сравнению с сэром капитаном! А эти педагоги, чтоб их всех! Вот папа моего школьного дружка Сявы пеника нашего за меньшее гораздо на полугодовой больничный оформил. Сяве показалось забавным помяукать в хоре, так учитель пения его из класса выгнал, и всего лишь забыл, что дверь внутрь открывалась.

Иду в грустных размышлениях, а меня незнакомый дед окликнул по-русски. Откуда взялся? А! Это ж дед казачат, и как я забыл, что не все мои курсанты сироты?

— Да, отче. — Изображаю на лице умную такую серьёзность.

— На!

— У ё…, ну, падла! — как, наверное, тогда сказал наш пеник…

— Тьфу, сопля, а внучки про тебя такого порассказали! И такой ты и сякой. А на самом деле — говно.

— Я ж тебе говорил, Паша, — басит кто-то.

— Да помню я, Коля. Надо же было посмотреть. Вставай, падаль. Поздоровайся.

— Чтоб ты сдох, тварь! — встаю, здороваюсь, как и просили.

— На в довесок.

— С-с-сука!!! — а что ещё скажешь?

— Хм, норов у мальца есть. А ну-ка ещё…

— Уй, уроды, загрызу! — даю комментарий к их поведению.

— Кажись, подходящий, Коля.

— Да, Павлик, пойдёт.

— Сынку, ты не бесися. Мы на тебя смотрели. Внучок Петя про тебя сказал. Правильно сказал, будет с тебя толк.

— Больше бить не будете? — интересуюсь на ближайшую перспективу, мысленно переводя дух. Если б меня как пеника, убили бы нахрен. Я-то в отличие от того бедолаги полностью заслужил.

— Будем. — Горестно обнадёживает дед на будущее. — Ещё сильнее будем бить. Ну как ещё из английского говна сделать казака? Сам посуди?! Нам бы и мараться лень, но за тебя внучата просили. Петруша тебя своим спасителем почитает. Ну, и мы к тебе, как к родному.

— Благодарствую, отче, — пытаюсь балагурить.

— Во, а ты говорил, что они вежества не знают!

— Не говорил, Паша, а так тока…

— Ин вьюнош избит, а вежлив. То дорогого стоит. — Дед Паша наставительно, уже воспитывает, блин. Ещё одна старая сволочь на мою голову!

— Ну, красавчик он. Добрый будет казак, или дохлый. — Вторая старая сволочь на нашу больную башку!

— Убью, с-с-суки! — прыжком подрываюсь с палубы.

Дед Паша как-то махнул рукой, и просто выключили свет. Свет включили неприятно. Ладошами по лицу. Ладошки у них грубые и мозолистые. Как подошвами ботинок натёрли.

— О, сынку, живой! А я уж подумал, что уходил тебя!

— Чего ему сделается, Паша? Казаки с одной плюхи не дохнут.

— Прав ты, свояк, добрый будет казак. Я его сразу в пластуны буду учить, — чем-то непонятным очень доволен добрый дедушка.

— А в кого ж ещё, коли оно только и ползает? — другой дедушка ироничен, — брось, Пашка!

— Надо, Коля. И парнишка подходящий. — Не принял хохмы его товарищ.

— Ну, тебе видней, атаман, — как-то привычно сразу согласился другой.

Так и познакомились, дальнейшие представления были излишни. Отцы хотели сразу перейти к делу, типа пока одно баловство было, но я совершенно честно-серьёзно отмазался неотложными судоводительскими делами на любимом мостике под руководством душевнейшего сэра Сэнди. Типа нафиг-нафиг, вахта на мостике важнее всего. И провёл время на мостике на кураже! Ведь из-за Криса я уже второй раз нарушил приказ Командора! Он меня просто обязан списать — даже мне это ясно. Но казаки в ученики выбрали именно меня, и выберут ли после нашей с Захаром общей кончины кого-нибудь ещё, не известно. Зато очень хорошо известно, что вслед за нами придётся как-то спровадить за борт или сломать две ватаги и казачат. Решаю, что ещё поживу.

Командор сумел нас удивить, мы как-то смогли ещё удивляться в том состоянии! Мудрецы нас внимательно выслушали, Лют сказал, — правильно!

Черныш попросил, — отныне приглядывайте там.

А Руда выдал, — пожалуйста! Хорошо? Вот и славно, теперь спать…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: