Москва жила в ритме джазовой симфонии. Подземный бит вагонов метро усиливался гудками автомобильных клаксонов на поверхности. В симфонию гармонично вписывались волны, испускаемые Останкинской телебашней. В этих радиоволнах было легко заблудиться, но стоит лишь настроить приемник на нужную частоту – и вы услышите: «Добрый вечер, с вами ди-джей Квазиморда, это вечернее фрик-шоу на радио „ЕПРСТ“. И сегодня я начну шоу с невероятно романтичной песни известного шведского фрика Александра Барда „Obsession“.

В эфир полились звуки песни. Приятный мужской голос, создающий в сознании образ печального Витаса, снизившего тон на две октавы, пел:

Квазиморда знал эту песню наизусть. И сейчас он нашептывал себе под нос перевод припева: «Буду ждать ночь и день, дыша твоим именем в молитвах моего сердца, ночью и днем, пока наши пути не пересекутся. Буду ждать ночь и день, будет ли небо ясное, или в облаках, ночь и день мое сердце живет для того, чтобы в нем остановилась твоя любовь». [7]Эсмеральда ездила по городам и почти-городам необъятного бывшего СССР. В каждом городке было одно и то же – старый концертный зал с плохой аппаратурой, сотня-другая поклонников, ожидающих автографа (это в лучшем случае), серый гостиничный номер. Бесконечные разборки менеджеров: «Почему номер не пятизвездочный? В контракте все зафиксировано! Невозможно работать с провинциалами! Требуем компенсации! Нам плевать, что вы мало билетов продали, в контракте прописан фиксированный гонорар певицы». И все в таком духе. Эсмеральда давно привыкла. Зато она почти каждый вечер выходила на сцену и торжественно приветствовала какой-нибудь Мухосранск, или другой провинциальный город.

И почти всегда из зала доносилось:

– Мы любим тебя, Эсмеральда!

Это того стоило. Это стоило ее растерзанной личной жизни. Это стоило унижений в желтой прессе. Это стоило бесконечных депрессий. Это стоило ужасов гастрольного «чёса».

И Эсмеральда пела. Это было главным удовольствием в ее жизни. На время концерта она забывала обо всем. И неважно, что приходилось петь дурацкие попсовые песенки типа «Ля-ля-ля, это значит, я люблю тебя». Эсмеральда ловила кайф, чувствуя музыку, вплетая свой голос в переплетение нот. Иногда плохая аппаратура искажала звук, но певица не обращала на это внимания.

Она не видела зрителей – ведь ей в глаза бил свет софитов. Все зрительные залы были одинаковые. Все лица зрителей в разных городах были одинаковые. Все они сливались в одно глуповато-добродушное лицо, на котором проступал легкий оттенок восхищенного удивления.

Но Эсмеральда пела не для них. Она пела для себя. Они слушали, как она поет, и им это нравилось. Они платили ей деньги, чтобы она пела снова и снова. И она пела – но не для них, а для себя. Даже если бы ей не удалось пробиться в шоу-бизнес, она пела бы в караоке-барах каждый вечер.

Раздумывая над тем, почему она одинока, Эсмеральда всегда приходила к выводу: она не любила людей, она любила петь.

Связующим звеном между городами был автобус. Уже не новый «Мерседес», купленный продюсером лет пять назад специально для «чёса». Эсмеральда знала, что до нее в этом же «Мерседесе» ездила некогда популярная группа «Фуагра». Это было приятно – знать, что не ей одной пришлось заплатить за славу попытками заснуть в неудобных жестких креслах «Мерседеса». И Эсмеральда догадывалась, что и после нее в этом «Мерседесе» будет ездить какая-нибудь новая звездушка, с «Завода звезд», например. И эта звездушка будет жаловаться на неудобные сиденья и завидовать Эсмеральде…

Жизненные сюжеты имеют свойство повторяться, причем в самых неприятных декорациях.

Ночь. Автобус плелся по серпантину горной дороги. Эсмеральда слушала радио – она никогда не пропускала эту программу.

– Добрый вечер, с вами ди-джей Квазиморда, это вечернее фрик-шоу на радио «ЕПРСТ». И сегодня я начну шоу с невероятно романтичной песни известного шведского фрика Александра Барда «Obsession».

– Квазиморда – единственный ди-джей, почему-то не ставший идиотом, – пробормотала Эсмеральда. [8]– Только в его шоу есть нормальные песни, со смыслом. Остальные гонят сплошную розовую пургу гламурной попсы. Или розовую пургу гламурной альтернативы.

Эсмеральда давно заметила, что разница между попсой и альтернативой стирается. И чем дальше, тем меньше заметна эта разница. Панки и рэперы, ненавидя друг друга, поют об одном и том же. И воруют мелодии у Стинга.

Квазиморда не крутил в своем эфире новомодных гламурных альтернативщиков. Он просто ставил старые песни Стинга. В этом и был секрет популярности его шоу.

Закрыв глаза и растворившись в песне, Эсмеральда начала нашептывать перевод: «Подожду ночь и день, шепча твое имя, когда тихо молюсь. Мое сердце будет ждать ночь и день, пока ты не встанешь на моем пути. Подожду ночь и день, под голубыми и серыми небесами, ночью и днем в моем сердце остается твоя любовь». [9]Она любила эту песню и помнила текст наизусть. Разделенные пространством, соединенные временем и радиоволной, Квазиморда и Эсмеральда признавались друг другу в любви.

«С вами по-прежнему ди-джей Квазиморда, после рекламы послушаем „Энигму“, „Boom-Boom“. Звоните к нам в прямой эфир, передавайте приветы, делитесь вашими радостями и горестями…»