Вдруг они сдвинулись с места. Кречиашвили дал подножку лезгину. Тот упал грудью на собственный кинжал и распростерся на земле бездыханный.
Раздались гневные возгласы лезгин, и радостно-облегченно вздохнули грузины.
Лезгины в неистовстве обнажили кинжалы, но были встречены, как подобает. Обратившись в бегство, они скрылись в лесу.
Победоносные грузины с радостными песнями проводили Кречиашвили в крепость.
Все приветствовали его, все восхваляли его победу. Даже скорбь о погибших была забыта в этот час ликования.
Но сам Кречиашвили шел с низко опущенной головой и лицо его было скорбно. Странное чувство владело им. Его единственной мечтой была Элеонора, он сегодня достиг недостижимого, и все же на сердце его не было радости.
Когда вступили в ворота крепости, навстречу вышла Элеонора, бледная, но неизменно прекрасная. Она остановилась перед Кречиашвили и подняла руку.
– Я дала обет богу стать женой того человека, который убьет Аслан-Гирея… Возьми меня!
Кречиашвили взглянул на нее с тоской и снова молча опустил глаза.
Все глядели на него с изумлением. Элеонора вспыхнула.
– Кречиашвили! – воскликнула она. – Ты, должно быть, не расслышал моих слов!..
Он снял шапку, вытер пот со лба и тяжело вздохнул.
– Я все расслышал, но отказываюсь от тебя! – твердо сказал он, выпрямившись и подняв голову.
Наступила напряженная тишина. Кречиашвили обвел всех суровым взглядом, и раздались слова судьи:
– Элеонора! – сказал он, – женщина, которая принесла в жертву своей гордости столько жизней, не достойна стать женой грузина!.. Я несчастен тем, что люблю тебя, знаю, что сам выношу себе приговор, но стать твоим мужем я не могу!
Он спокойно повернулся, народ расступился перед ним. Элеонора устремилась за ним и упала перед ним на колени.
– Прочь!.. Не прикасайся! – с ужасом вскрикнул он и быстро пошел к воротам. Но вдруг остановился, повернулся, взглянул на Элеонору и воскликнул с невыразимой болью:
– Ты отвратительна, но я все-таки люблю тебя!.. Люблю и не могу жить без тебя!..
Сверкнуло лезвие кинжала и рассекло сердце Кречиашвили.