— Вам плохо, сэр?

Здоровенные охранники с невозмутимым видом уже направлялись к сектору В.

— Успокойся, Лоури! Сейчас опять сваляешь дурака!

— Нет!

Цецилия Вард напрягла зрение:

— Мы с вами случайно не знакомы?

Лоури набрал в легкие побольше воздуха и посмотрел своей первой любви прямо в глаза:

— Привет, Цецилия.

— Вы меня знаете? Боже мой... Лоури?

И телевизионная звезда непроизвольно попятилась, чуть не споткнувшись при этом о низкую ступеньку.

Охранники перешли на бег, делая друг другу на ходу руками какие-то секретные знаки.

— Вперед, Лоури!

Маккол смотрел как зачарованный на ту, которую он любил более чем полвека тому назад. Ее глаза совсем не изменились, они остались точно такими же.

— Ладно, я согласен. Вселись в меня!

— Давно бы так, — пробурчала Мэг, входя в тело Маккола.

Лоури внезапно швырнуло назад, как пассажира в вагончике американских горок. Но только потому, что он снова ощутил силу и страстность юности, наполнившие его дряхлую плоть.

— Эй, Цецилия, — крикнула Мэг. — Стой, где стоишь, золотце мое. Лоури... в смысле я — я хочу тебе сказать пару слов.

Лоури беспомощно простонал про себя. Девочка явно насмотрелась американских фильмов.

В этот момент охранники решили, что хватит соблюдать приличия: они рванулись по проходам, словно стадо потревоженных носорогов. Их предводитель выкрикивал на бегу в рацию:

— Вероятный маньяк, сектор В. Готовность номер один.

— Вас понял. Выходим на позицию.

Мэг вскочила на спинку кресла, чудом увернувшись от цепких пальцев ближайшего охранника.

Еще двое охранников столкнулись лбами, кинувшись туда, где мгновение назад находилась нога Лоури. Девочка хихикнула, вспомнив, как однажды за ней гонялась целая команда регбистов, которых она обозвала девчонками в фуфайках. Тогда они ее так и не поймали.

Стараясь не наступать зрителям на головы, Мэг скакала с ряда на ряд по спинкам кресел, и вид у нее при этом был очень лихой, не в последнюю очередь благодаря великолепно подогнанному костюму.

Цецилия смотрела на Маккола, не веря собственным глазам.

— Лоури... я... О Боже!

Мэг соскочила в проход.

— Куколка, я мигом!

Лоури поморщился. Ну и выражения!

Операторы опомнились, и камеры их завертелись, словно башенные орудия на танках. Этот необычный старикан может оказаться событием года! Один из особенно рьяных охранников даже попытался врезать Лоури кулаком, но, поскольку он слегка придержал свой удар, чтобы не разбить старику череп, Мэг успела выхватить у одной из бабушек корзинку с шитьем и прикрыться ею. Судя по раздавшемуся воплю, кулак охранника вступил в контакт с подушечкой для булавок, лежавшей внутри корзинки.

— Ойя! — прокричала Мэг, отстучав каблуками чечетку.

— Ойя! — прокричала в ответ толпа зрителей.

Энтузиазм Мэг был так заразителен, что весь зал сразу принял ее сторону.

Вниз, к сцене, вел поручень из гладкой металлической трубы.

— Нет, только не это! — простонал Лоури.

— Это и только это, — усмехнулась Мэг, вскочила на поручень верхом и со свистом промчалась по нему, прихватив по пути розу, украшавшую чью-то соломенную шляпку.

На пути оставалось только одно препятствие в виде здоровенного охранника, но его тут же устранил звукооператор, который, пытаясь лучше подзвучить происходящее, нечаянно ударил стража порядка по голове подвесным микрофоном.

— Ойя! — кричала Мэг.

— Ойя! — кричала в ответ толпа зрителей.

На щеках Цецилии заиграл румянец. Вся эта сцена сильно смахивала на отрывок из старого фильма про пиратов. Впрочем, подобные сцены очень нравятся пожилым людям, и Мэг это прекрасно понимала.

Она вручила Цецилии розу и сказала:

— Это для тебя, алмаз души моей!

— Лоури? Это ты? Что ты здесь делаешь?

— То, что я хотел сделать сорок лет назад.

Мэг заключила телезвезду в свои объятия. Публика была очарована, носовые платки пестрели повсюду, словно мотыльки.

Зрелище вышло великолепное: романтическое, скандальное, возбуждающее. А затем, как и следовало ожидать, разверзлась Преисподняя.

Отрыжка посмотрел вниз. Он парил на высоте шестидесяти метров над землей.

— Афф! — тявкнул он. — Афф, афф, афф, ауу!

— Гав! Ррр, ррр, гав! — ответил ему ВЕНИК на безупречном питбульском, что в переводе означало: «Расслабься, кретин, ты уже сдох!»

Отрыжка слизнул слюну с подбородка и сказал:

— Заткнись, умник. Я просто пока еще не совсем привык к загробной жизни. Я раньше никогда не ездил с такой скоростью.

Голограмма принялась разъяснять:

— Мы не состоим из твердой материи, ясно? Разумеется, это не совсем точная формулировка: если рассмотреть происходящее на субатомном уровне...

Тут ВЕНИК споткнулся, заметив на морде Отрыжки выражение, которое следовало трактовать, как: «Я ни хрена не понимаю в том, что ты мне тут несешь», — и поспешно сменил пластинку:

— Короче, объясняю для тупиц — мы можем оказаться по своему желанию в любом месте при условии, что мы знаем, где это место находится.

— Ясно, — сказал Отрыжка, который все равно так ничего и не понял. — Так вот сейчас я хочу очутиться рядом с этим старикашкой и вцепиться ему в горло.

Телескопические глаза ВЕНИКА с жужжанием вертелись по сторонам, пытаясь прочесть электрические импульсы, бежавшие по проводам.

— Похоже, мне удалось выделить нужный нам сигнал.

— Отлично, тогда вперед следом за ним, трепло кибернетическое!

— Меня зовут ВЕНИК

— Какая разница?

Отрыжка и тявкнуть не успел, как они помчались вдоль спутанных проводов, которые вели от антенны на телевизионной башне к передатчику. Мимо них проносилась сложная электронная аппаратура. Отрыжке даже удавалось рассмотреть, как сталкиваются друг с другом отдельные электроны, как, не обращая никакого внимания на незваных гостей, притягиваются друг к другу с неодолимой силой положительные и отрицательные ионы.

И тут они наконец вылетели из объектива телекамеры и оказались в самой гуще настоящего бедлама. Сотни стариков и старушек, вскочив с мест, топали ногами и гикали. Обалдевшие охранники сидели там и тут на полу студии, потирая ушибленные места.

Отрыжка утробно зарычал:

— Грр, а мне здесь нравится!

— Рад это слышать, — сухо отозвался ВЕНИК — Когда вы закончите любоваться обстановкой, то заметите, что ваша цель находится от вас менее чем в трех метрах.

Отрыжка мотнул мордой и тут же учуял знакомый запах Мэг Финн. Она была здесь, внутри старого Маккола. Собачья сущность Отрыжки стремительно взяла верх над человечьей. Клыки и горло мальчикопса жаждали свежей крови. Изогнутые когти вылезли из кончиков его пальцев.

— Р-р-разор-рву!

Присев на мощных задних лапах, Отрыжка прянул в воздух и тараном врезался в тело Лоури, вышибив из него Мэг. Два привидения, сцепившись, покатились по сцене, — искры от аур летели во все стороны.

— Ах ты падла, предательница! — рычало исчадие ада. — Сейчас ты отправишься следом за мной.

— Интересно куда, — съязвила Мэг. — В конуру, что ли?

Но шутила она уже просто по инерции. На самом деле то, что некогда было Мэг Финн, превратилось в дрожащий от страха комочек эктоплазмы. Отрыжка сделался совсем другим, и не просто потому, что слился воедино с Раптором, — он был хитрее и злее, словно не только побывал в аду, но и полюбил его всей душой.

— Грр, ррау, ррау, ррр! — прорычал Отрыжка, что ВЕНИК мог бы перевести как: «Это твоя последняя шуточка, потому что сейчас я вырву тебе язык!»

Как это ни странно, несмотря на то, что Мэг не владела ни одним из собачьих диалектов, она прекрасно поняла смысл сказанного. Возможно, этому пониманию сильно помог вид занесенной над ее лицом когтистой лапы.

Все микросхемы ВЕНИКа дымились от негодования.

— Нет, глупое животное! Девчонка не стоит того! Все внимание — на старика.