— Порочная, похотливая сука, — ухмыльнулся черный лорд.

Он двигался в ней резко, заполняя до предела. Срывал с губ крики удовольствия, смешанные с болью. Свободная ладонь сжала бедро Ингер, раня ее когтями. Она уже не кричала. Связки давно были сорваны. Женщина сипела, иногда хрипя имя своего любовника. А он продолжал насыщаться, вдалбливаясь в податливое тело. И когда его рык сотряс стены замка, Виллиан выпустил женщину из своих когтей. Она упала на пол, не в силах пошевелиться. Кажется, Эрхольд воплотил свою угрозу, выпив ее жизненную силу почти до дна. Или же удовольствие оказалось столь сильным, что опустошило леди Илейни полностью. Ингер глухо постанывала, не в силах даже подняться на четвереньки.

Виллиан насмешливо хмыкнул. Он вернул себе человеческое обличье, самодовольно глядя на распластанное женское тело у его ног. После поднял ее на руки и понес обратно в покои. Здесь, уложив на кровать, лорд присел рядом приложил ко лбу Ингер ладонь, вливая в нее немного силы. У него остался еще один вопрос, о котором Эрхольд забыл, неожиданно увлекшись наказанием предательницы и воровки.

— Где у тебя спрятаны амулеты? — спросил мужчина.

— Здесь, — прошелестела Ингер, указывая на кровать.

— Спишь на них? — он иронично вздернул брови, велев: — Доставай.

Женщина сползла с ложа, сунула руку под перину и извлекла два оставшихся амулета.

— Где «Глаз Виллиана»? — спросил лорд. Ингер растерянно заморгала. Он нахмурился, подаваясь к ней. — Где ожерелье, сладкая?

— У Риктора, — прошептала она. — Я спешила и, кажется, оставила…

— Дура! — заорал вдруг Эрхольд, обрушивая на Ингер жгучую пощечину. — Тупая тварь! Ты хоть понимаешь, что оставила ему?!

Мгла вновь заволокла сознание леди Илейни, лишая воли и утаскивая в комнатушку без окон. Лорд зло зарычал, выпуская на волю огонь. Он стремительно покинул бывшие покои любовницы, пожираемые ревущим пламенем, послушным тому, в ком бежала кровь Виллианов.

Глава 7

Замок на утесе притих. Последние гости покидали его, стараясь побыстрей оказаться за большими воротами, до того гнетущей казалась воцарившаяся здесь тишина после шумной и веселой ночи. Никого не выгоняли, но гости сами, почуяв, что произошло что-то неладное, уезжали, передавая через слуг свои поклоны аниторну. Только король, знавший обо всем, что произошло в замке, ненадолго заглянул к Риктору Илейни, молча хлопнул по плечу и быстро вышел, что-то ворча себе под нос про проклятого колдуна.

Рик не обернулся. Он стоял на большом каменном балконе, нависавшем над морем, и смотрел на волны, покрытые белой пузырящейся пеной. На душе мужчины царила пустота. Илейни посмотрел на белоснежную пену и порывисто отвернулся, потому что белые гребни на волнах напомнили ему волосы Нэми.

— Нэми, — прошептал лорд.

Он сполз на пол балкона, откинул голову назад и прикрыл глаза.

«Как тебя зовут?»

«Она не понимает, господин. Ни слова не понимает. Лопочет что-то по-своему, а по-нашему ни слова. Дура-девка».

«Откуда ты взял ее?»

«В Северных землях, господин».

«Я — Риктор. А ты?»

«Господин…»

«Закрой рот».

«Да, господин».

«Я — Риктор. А ты?»

«Нэми…»

«Твое имя Нэми?»

«Нэми! Нэми риолли нокк».

«Я не понимаю».

«Так и лепечет, господин. Виллиан ее пожри. Дохлятина совсем. Никому она не нужна, того и гляди помрет, одна морока. Может, придушить, чтоб не мучиться с ней?»

«Я куплю у тебя эту малышку».

«Да зачем она…»

«Я спрашивал твоего мнения?»

«Нет, господин».

Тогда была весна. Уже зацвели гинтеры — красноствольные нелепые деревья, похожие на перевернутые сучковатые морковки. Совершенно уродливые деревья в любое время года, кроме весны. Весной стволы и ветви гинтер покрываются сине-белыми цветами, источающими пьянящий медовый аромат. Именно из-за времени цветения их терпят все остальное время, порой высаживая целые аллеи, чтобы однажды наслаждаться красотой и невероятным ароматом.

И тогда они тоже цвели, когда Риктор купил у случайно встреченного торговца хрупкую девушку, казавшуюся прозрачной из-за худобы, светлой кожи и белоснежных волос. Только глаза, как два угля, преследовали взглядом молодого лорда. Нет, Илейни не покупал себе любовницу, он тогда даже женщину не разглядел в призрачном создании. Пожалел. Просто пожалел, понимая, что девчонку не ждет ничего хорошего. Либо прибьет сам торговец, либо сведет в могилу какой-нибудь сластолюбец, прельстившись непривычной внешностью рабыни.

Он дал ей имя — Нэми. То самое слово, которое услышал от нее первым, и девушка так и не пожелала менять его, отказавшись говорить, как ее зовут на самом деле, и что означало произнесенное слово. Но это было потом. Поначалу же лорд отдал свое приобретение на попечение ключнице, велев откормить и выходить. Вскоре Рик попросту забыл о Нэми, занятый Гором и делами своих земель. Она напомнила о себе сама.

«Мой господин».

«М-м… Нэми, да?»

«Нет, господин».

«Тогда почему ты киваешь головой, если нет?»

«Мой господин. Нет. Хороший день. Спать».

Риктор рассмеялся, сообразив, что девушка перечисляет все слова, которые научилась говорить за то короткое время, что находилась в замке. Она улыбнулась и тут же скромно потупилась, но Рик заметил, как из-под ресниц поблескивают ее глаза. Еще он увидел, что девушка больше не выглядит призраком. На ее лице появился румянец, плечи округлились, и ключицы не выпирают столь явно. Белоснежные волосы приобрели блеск, но собирать их в косу северянка упорно не желала, лишь стянув на лбу тонкой лентой.

Молодой лорд подошел ближе, мягко взял за подбородок и приподнял голову девушки, рассматривая ее лицо. Тогда, когда он смотрел на нее, сидящую в телеге торговца, Нэми была грязной, изможденной, жалкой. Теперь же он увидел, что девушка мила, нежна, и смотреть на нее приятно. Несмотря на смущенный румянец, в больших черных глазах не было страха. Она смотрела доверчиво и открыто, вызывая странное желание обнять, покрепче прижать к себе и замереть так, ощущая тепло юного тела. Впрочем, Рик и тогда не увидел в девушке той, кого он желал бы увидеть на своем ложе. Просто она была… родная, близкая. Да, именно так — родная и близкая.

В тот день Риктор приказал заняться обучением Нэми. Ему захотелось понимать девушку. Узнать, кто она, откуда, как она попала к торговцу рабами. Они по-прежнему виделись редко, но теперь лорд Илейни не забывал о своем приобретении, время от времени навещая ее на занятиях с замковым архивариусом, взявшим на себя обязанности учителя. Добродушный старик накупил сладостей и угощал ими свою ученицу больше, чем занимался. Риктор как-то подслушал, как проходили занятия.

Эржбет Локс расхаживал перед Нэми, с упоением рассказывая ей о замке Илейни на утесе над морем, оставленном предками Рика много лет назад. Старик рассказывал о славе рода бывших аниторнов Побережья. Он возносил хвалу их драконникам, восхищался летунами и их седоками. Архивариус столь вдохновенно вел свое повествование, что даже не думал о том, что беловолосая девушка не понимает ни слова.

Нэми сидела за столом, на котором были расставлены вазочки со сластями и засахаренными фруктами. Она следила за стариком широко распахнутыми глазами, в которых плескалось восхищение. Ротик девушки был приоткрыт, и Рику показалось, что она даже не дышала. А когда голос Локса взлетал к высокому каменному своду, Нэми хваталась за сердце и издавала восклицание. И если бы Риктор не был уверен в том, что северянка не понимает ни слова из рассказа архивариуса, он бы поверил, что та знает язык тех мест, где сейчас находилась.

Результатом этих занятий стало пополнение отдельных слов в словарном запасе Нэми.

«Де-воч-ка. Боги. Илей-ни-и. Благофлени Огнень».

Над последней фразой Рик думал дольше всего, но, в конце концов, понял, что северянка желала благоволения Огненных. Недовольный Риктор отчитал старика, отчего Нэми, сидевшая за своим столом, расплакалась и убежала из библиотеки, где проходили занятия.