Я повернулся и прикрыл дверь.

- Сегодня, я думаю, дождя не будет? Было что-то, что мы могли обсудить за выпивкой в дождливый вечерок. И если вы будете не слишком заняты.

Она бросила прохладный, насмешливый взгляд:

- Где?

- Где вам угодно.

- Заехать к вам?

- Это было бы чертовски мило с вашей стороны. Этот самый "кадиллак" очень помог бы поднять мой кредит в лавочке.

- Я имела в виду не это.

- Я тоже.

- Скажем, в 6.30. И я позабочусь о своих вечерних туалетах.

- На это я и надеялся.

Наши взгляды встретились. Я быстро вышел.

Глава 11

В полседьмого "флитвуд-кадиллак" заурчал у моего парадного крыльца. Я распахнул двери, пока она поднималась по ступенькам. Шляпы на ней не было. Розовый плащ с поднятым воротником касался ее платиновых волос. Она стояла посреди гостиной и оглядывалась безучастно. Затем она проворно выскользнула иэ плаща, швырнула его на тахту и присела.

- Я не ожидал, что вы и впрямь приедете,- сказал я.

- Нет, скромник, ты прекрасно знал, что я приду. Виски с содовой, если есть.

- Есть.

Я принес стаканы и сел рядом с ней, но не так близко, Чтобы это что-нибудь значило. Мы чокнулись и выпили.

- Поедем к "Романову" ужинать?

- А что потом?

- Где вы живете?

- Западный Лос-Анджелес. Дом на тихой старой улочке. Мой собственный, кстати. Помнишь, я спросила, а что потом?

- Это зависит от вас, само собой.

- Я думала, что ты посмелее. Значит, мне не нужно будет расплачиваться за ужин?

- Следовало бы дать вам пощечину за эту остроту. Она внезапно рассмеялась и посмотрела на меня пристально поверх стакана.

- Считайте, что я уже схлопотала. Мы были несправедливы друг к другу. "Романов" может и подождать, не правда ли?

- Мы можем начать в Западном Лос-Анджелесе.

- Почему не здесь?

- Боюсь, что вам здесь не понравится. С этим домом у меня связаны печальные воспоминания.

Она быстро вскочила и схватила плащ, Я успел помочь ей надеть его.

- Извините,- сказал я,- мне надо было сказать это раньше.

Она повернулась, ее лицо было рядом, но я не коснулся ее.

- Ты извиняешься за сохраненную мечту? У меня тоже были грезы, но они умерли. У меня не хватило мужества сохранить их.

- Это совсем не так. Была женщина. Она была богата. Она думала, что хочет выйти за меня замуж. Из этого ничего бы не вышло. Я, наверное, никогда не увижу ее. Но я помню ее.

- Пошли,- сказала она тихо.- Оставим этот дом воспоминаниям. Хотела бы я, чтобы у меня было что вспоминать.

По пути к "кадиллаку" я тоже не коснулся ее. Она прекрасно вела машину. Когда женщина так хорошо водит машину, она близка к совершенству.

Глава 12

Ее дом находился на тихой улочке между Сан-Висенте и бульваром Сансет. Он стоял вдалеке от дороги. К нему вел длинный подъездной путь. Вход в дом был сзади, через маленький дворик-патио. Она отперла дверь и включила свет во всем доме, а потом исчезла, не обронив ни слова. В гостиной приятный разнобой мебели создавал ощущение комфорта. Я стоял и ждал, пока она не вернулась с двумя высокими бокалами. Она успела снять плащ.

- Была замужем? - спросил я.

- Из этого ничего не вышло. Мне остался этот дом и немного денег, хотя я за этим не охотилась. Он был славный паренек, но мы не подходили друг другу. Он погиб в воздушной катастрофе - он был пилот. Дело обычное. Я знаю одно местечко по пути в Сан-Диего, там полно девушек, которые были замужем за летчиками, пока те были живы.

Я пригубил и поставил бокал. Взял бокал из ее рук и тоже поставил.

- Помнишь, вчера утром ты велела мне перестать пялиться на твои ноги?

- Кажется, я припоминаю.

- Попробуй останови меня сейчас.

Я обнял ее, и она упала в мои объятия без единого слова. Я подхватил ее и понес и каким-то образом нашел спальню. Я опустил ее на постель. Задрал ей юбку и увидел белые бедра и ее длинные прекрасные, обтянутые нейлоном ноги. Внезапно она прижала мою голову к своей груди.

- Зверюга! Хоть бы свет погасил.

Я подошел к дверям и выключил свет в комнате. Из коридора проникал свет лампы. Когда я повернулся, она стояла у постели обнаженная, как Афродита, прямиком из Эгейского моря. Она стояла гордо, не стыдясь, но и не завлекая.

- Черт,- сказал я,- когда я был молод, можно было спокойно раздеть женщину. В наши дни ты борешься с запонками, а она уже в постели.

- Что ж, борись со своими проклятыми запонками.

Она откинула покрывало и легла на постель, беззастенчиво обнаженная. Передо мной была просто красивая голая женщина, совершенно не стыдившаяся своего тела.

- Доволен моими ногами? - спросила она. Я не ответил.

- Вчера утром,- произнесла она как в полудреме,- я сказала, что у тебя есть один плюс. Ты не лапаешь меня. И один минус. Знаешь, какой?

- Нет.

- Ты не уложил меня в постель прямо тогда.

- Твои манеры не располагали к этому.

- Ты ведь считаешься детективом. Сейчас, пожалуйста, выключи везде свет.

Затем очень скоро она заговорила в темноте - "милый, милый, милый" тем самым голосом, которым женщины говорят только в особые моменты. Затем наступили покой и тишина.

- Все еще доволен моими ногами? - спросила она сквозь дрему.

- О таких ногах никогда не скажешь "довольно". Ими невозможно пресытиться, сколько бы раз ни наслаждаться тобой.

- Ах, мерзавец. Настоящий мерзавец. Иди ко мне. Она положила голову мне на плечо. Мы ощутили редкую близость.

- Я не люблю тебя,- сказала она.

- Конечно. Но не надо цинизма. Это восхитительные мгновения - хотя всего лишь мгновения.

Я ощутил ее теплое, плотно прижавшееся тело. Оно кипело жизненной силой. Она с силой притянула меня к себе.

И снова в темноте этот приглушенный крик, и затем вновь тихое спокойствие.

- Я тебя ненавижу,- сказала она, прижимаясь губами к моим губам.- Не за это, но потому, что такое совершенство никогда не приходит дважды. С нами оно наступило слишком быстро. Я больше никогда тебя не увижу и не хочу видеть. Это должно быть навсегда или один-единственный раз.

- А ты еще играла в авантюристку, которая прошла огонь, воду и медные трубы.

- И ты тоже играл. Но мы оба ошиблись. Но это бесполезно. Целуй меня крепче.