Лунобор подвел гостей к украшенному восхитительной инкрустацией столу и жестом указал Броучеку на кресло, то бишь шедевр искусства резьбы по дереву, представлявший собой две очаровательных женских фигурки, которые держали в руках мягкую подушку сиденья. Философ обратил внимание гостя на восхитительный, исполненный беззаботного веселья и поэтического очарования хоровод прелестных маленьких амуров и граций, который на холщовом чехле подушки запечатлела колдовская кисть великого мастера, В смущении присел пан Броучек на сей шедевр, а присев, мигом вскочил, ошарашенный таинственной музыкой, раздавшейся откуда-то снизу.

Селениты заулыбались, и пану Броучеку пришло в голову, что и на Земле есть подобные музыкальные игрушки.

- У нас на Земле тоже так шутят,- проговорил он, зардевшись.

- Шутят? - укоризненно и серьезно произнес старый селенит. - Мы отнюдь не шутим. Мы превращаем наши жилища в маленькие храмы красоты, где все искусства, дружно соревнуясь между собой, способствуют возвышению и облагораживанию души. Правда, у меня все весьма скромно, как то и подобает философу. Но, побывав в других домах, ты увидишь, сколь прекрасно художественное убранство лунных жилищ. Позвольте, однако, дорогие гости, позаботиться об угощении для вас. После дальней дороги вы, безусловно, в нем нуждаетесь. Пока же, если угодно, воспользуйтесь моей библиотекой, не стесняйтесь!

Пан Броучек беспечально расстался с заботливым хозяином. Он снова почувствовал голод, и намерение хозяина привело его в хорошее расположение духа.

Ничтоже сумняшеся уселся он в музыкальное кресло, вытянул ноги и, развалившись на бессмертной подушке, стал с удовольствием слушать высокохудожественное музицирование оригинального седалища. На волнах музыки проплывали перед его мысленным взором лакомства, выглядевшие самым соблазнительным образом.

Лазурный, хотя и выбрал для себя в шкафу какой-то фолиант, однако неотрывно смотрел на дверь; выразительные вздохи свидетельствовали о том, что все его существо устремлено навстречу находящейся где-то неподалеку возлюбленной.

Вскоре снова вошел старец и препроводил их в другую, обставленную еще более роскошными произведениями искусства, залу, где их ожидал стол, покрытый вместо скатерти великолепным полотном, написанным на исторический сюжет. На столе пока фигурировали лишь три изумительных по красоте хрустальные вазы с неописуемо прекрасными цветами, каких пан Броучек в жизни не видывал.

Мудрец пригласил гостей к столу и предложил цану Броучеку понюхать стоящий перед ним букет.

- Да, приятно пахнет, -с похвалой отозвался наш путешественник.

- Это букет из самых душистых лунных цветов, - пояснил хозяин.

- А-а-а!.. - восторгался из вежливости пан Броучек, вбирая ноздрями благовоние неведомой лунной флоры. А про себя думал: "Очень мне нужны твои цветы!.. Скорей бы подавали жаркое!.."

- Истинный философ не пренебрегает мирскими благами, - продолжал старец, нюхая свой букет, - но недолго уже осталось, мне наслаждаться ими. Утешает меня лишь сознание, что всю свою жизнь я посвятил успешному изучению самых величественных тайн вселенной и оставляю после себя бесценное наследие, которое я украсил всеми лунными добродетелями ив которое вложил всю возвышенную сущность моей души. Я имею в виду мою прелестную дочь, являющую собой для всех лунных дев блистательный образец совершенства. Такой воспитал ее я... Однако ты до сих пор не обонял своего букета, певец!

Влюбленный пиит рассеянно склонился над цветами и до-прежнему продолжал вздыхать.

- Так!.. А теперь я вам прочту главу из моей "Эстетики",- объявил старец, извлекши из хитона объемистую рукопись,- Надеюсь, землянин, ты останешься доволен и этим духовным лакомством.

"Премного благодарен...-вздохнул про себя пан Броучек.- Дорого же приходится платить этому лунному психу за один-единственный завтрак. Странный обычай - перед едой читать голодным гостям лунную галиматью!" Пока Лунобор растолковывал свое научное определение Прекрасного, наш герой хмуро ерзал в кресле, весьма сожалея, что оно не снабжено таким же потайным музыкальным механизмом, как и предыдущее.

Период за периодом непрерывным потоком лились из уст лунного философа, лишь изредка прерывавшего чтение настойчивыми уговорами: "А ведь ты опять не обоняешь, землянин! Обоняй без всякого стеснения!" - после чего пан Броучек всякий раз наклонялся к вазе с цветами и втихомолку ворчал: "Настоящий псих!.." Пан Броучек уверяет, что некоторое время слушал старца, но в потоке слов так и не сумел уловить сути, чему я охотно верю, ибо лунная философия, безусловно, много глубже земной, а ведь и в земной сам черт ногу сломит!

Вскоре пану Броучеку наскучило охотиться за неуловимой премудростью, и он начал строить догадки, что же за всем этим последует. Благодаря чародею Фантазусу вихрем пронеслись перед ним тарелки с соблазнительным содержимым. Неожиданно чародей превратился в чернофрачного официанта с красивыми золотистыми бакенбардами, с салфеткой в одной и тарелкой в другой руке. Послышалось знакомое, благостное: "Извольте, перчик!" - и вот уже дан Броучек блаженно повязывал вокруг шеи белоснежную салфетку. Куда-то исчезла сказочная комната лунного мудреца, и отовсюду пану Броучеку улыбались знакомые закопченные стены с не менее знакомой росписью, изображавшей веселых кутил; улетучились вазы с лунными цветами, вместо них на столе подле дымящихся фаршированных овощей появились перечница с солонкой и запотевшая кружка с зеленовато-золотистым нектаром, увенчанная пышной белоснежной пеной. Пан домовладелец в нетерпении схватил вилку с ножом и...

- О, горе, на твоих ресницах угнездился маковый божок и лишил тебя возможности выслушать наиболее важную часть моих рассуждений! - послышалось с другого конца стола, и это вернуло пана Броучека из блаженного земного сна к тусклой лунной действительности.

- Да, видимо...- заплетающимся языком произнес пан Броучек, протирая глаза и хмуро глядя на лунные цветы перед собой.- Видимо, меня одурманил аромат этих прокля... этих прекрасных цветов.