Снова в путь

Боль исчезла так неожиданно, как садится солнце на экваторе. Я почувствовал, что скатываюсь вниз по наклонной поверхности. В детстве у меня был закадычный друг, с которым мы проводили большую часть свободного времени. У него о Фасе осталось только одно воспоминание, то, как он скатился, сидя на Фасе, с горки. У большинства других людей вообще нет никаких воспоминаний о Фасе, но у меня таких воспоминаний полно и поэтому я знаю, что Фася существует. Наклонная плоскость закончилась, в глаза ударил яркий свет, и я вылетел наружу. Пролетев еще некоторое расстояние вниз, я упал, ударившись задом о землю. Глаза резало от солнца, было больно и неприятно. Как все-таки жесток окружающий мир, то ли дело сидеть под кроватью. Я вспомнил о славном, бесконечно-вневременном существовании в подкроватье и громко разрыдался. Тут мне на голову упал мой рюкзак, и стало еще больнее и еще неприятнее. Я посмотрел вверх, не упадет ли на меня еще что-нибудь, и увидел, что я выпал из большого дупла находящегося в нескольких метрах от земли. Я выпал из дупла, из дупла дуба. Свалиться с дуба - хорошее продолжение путешествия. Я встал, взвалил на плечи рюкзак, протер кулаками глаза и пошел через кусты по направлению к виднеющемуся неяркому сиянию желтоватого света. Я снова был на дороге, ведущей в небеса, - на дороге сделанной из желтого кирпича. Неплохо было бы перемещаться по дороге с помощью транспортного средства, например, на желтой подводной лодке. Но где же ее взять, эту лодку. Солнышко приятно грело в спину, как все-таки хорошо жить на белом свете летом. Особенно если в желудке сосиска, а ты не круглая сирота. Вдоль дороги росли могучие древние дубы, что удивительно для северной местности. Еще несколько километров и я достигну желаемой цели. Тут до моего носа донесся странный запах, очень неприятный запах. С каждым шагом этот запах усиливался и скоро стал попросту невыносим. Я зажал нос рукой и упорно продвигался вперед. Бывшее таким ласковым солнце, теперь раздражало, казалось, что его тепло только усиливает неприятный запах. Словно бы все вокруг было пропитано гнилью и разложением. Я едва сдерживал позывы рвоты. Желудок был пустой, никакая сосиска в нем не плавала, но его словно выворачивало наизнанку. Когда запах стал совсем невыносимым, из-за поворота показался источник - огромная куча гниющей капусты. На самой вершине огромной кучи лежал гигантских размеров дракон. Его золотая чешуя ярко блестела на солнце. Дракон спал. Воздух с шумом вырывался из его ужасной пасти, сметая на своем пути гнилые куски капусты.

Дракон

Дракон спал - это хороший знак, существовала вероятность незаметно проскочить мимо. К встрече я хорошо подготовился. Покопавшись в рюкзаке, я достал томик Адама Смита "Исследование о природе и причинах богатства народов", и, закрываясь им словно щитом, тихонько пошел по дороге. Шаг за шагом, я продвигался по дороге, и вот уже гора гнилой капусты осталась в нескольких метрах позади. Нежданный приступ тошноты накатил неожиданно. Мне стало настолько плохо, что в глазах потемнело. Я упал на колени и чуть не потерял сознание, руки ослабли и книга, служившая мне защитой выпала и, покатившись, упала в придорожную канаву. Дракон приоткрыл глаз, но его тело даже не пошевелилось. Я понял, что он меня заметил, но выжидает момент, чтобы напасть. Играть ведь интересно. Надпочечники выбросили огромную дозу адреналина, внизу живота появилось чувство, обычно возникающее при резком спуске вниз на американских горках. Я понял, что единственный выход бежать. Вскочив на ноги, я пустился что было мочи по дороге, выложенной из желтых кирпичей. Дракон неспешно поднялся на лапы, поправил свои крылья, и огляделся вокруг. Играет зараза. Дракон заслонял собой небо, его крылья были подобны солнечным батареям орбитальной станции "Мир". Он мог бы догнать меня, сделав несколько взмахов своих огромных крыльев. Просто так убегать бесполезно, дракон только этого и ждет. Это его игра. Я остановился подошел к обочине, расстегнул ширинку и начал мочиться на растущий куст. Однажды Фася возвращался после новогодней ночи домой. Было раннее утро, а шел он по заброшенному пустырю, попивая оставшееся пиво. Пиво подействовало на Фасю через мочевой пузырь, и он решил немного облегчить свою ношу. Пописав, Фася обернулся и увидел, что окружен. Пока он находился в беззащитном состоянии, его заметили милиционеры. Милиционер в своей природе предназначен для осложнения жизни граждан, выполняя свой долг, эти милиционеры решили осложнить жизнь Фасе. Они наехали на него по поводу мочеиспускания в общественном месте и начали обыскивать на предмет оружия и наркотиков. Вместо запрещенных предметов они нашли толстую книгу на английском языке и, испугавшись фасиной сущности, ретировались. В мире милиционеров не было места для книги на английском в рюкзаке мочащегося на пустыре человека. И мир их на мгновение стал несогласованным, но думаю, что потом они нашли подходящее объяснение и восстановили порядок. Например, они решили, что книга ворованная, или в ней описаны способы изготовления взрывных устройств. Но мгновение замешательства ввергло их в некоторый транс, во время которого объяснение, что земля мать милостива и все примет, непосредственно запрограммировало мозг милиционеров. Пока соображения на счет программирования Фасей милиционеров промелькнули в моей голове, дракон впал в транс, его фильм, в котором он через некоторое время меня догоняет и съедает с потрохами, остановился. Этим момент необходимо было воспользоваться. Я вошел в будку кинооператора, и посмотрел сквозь щель на кинозал. Кинозал был на половину полон, люди сидели на неудобных креслах, у которых сидение откидывается, когда с него встаешь, и переговаривались. Кто-то от недовольства, что фильм прервали, громко свистнул. Я порылся в шкафу, там было множество фильмов в круглых железных футлярах. Вытащив один из фильмов, я посмотрел на название. "В гостях у сказки". Отлично, годиться, там как раз может иметь место дракон. Я вытащил пленку и, зарядив ее в кинопроектор, нажал кнопку показа.