Марина, кто изобрел глобус? Не знаете? Я тоже ничего не знаю - ни кто глобус, ни кто карты, ни кто часы. - Чему нас в школе учат??! - Благословляю того, кто изобрел глобус (наверное какой-нибудь старик с длинной белой бородой...) - за то, что я могу сразу этими двумя руками обнять весь земной шар - со всеми моими любимыми!
========
?...Ни кто - часы...?
Однажды она у меня на столе играла песочными часами, детскими пятиминутными: стеклянная стопочка в деревянных жердочках с перехватом-талией - и вот, сквозь эту ?талию? - тончайшей струечкой - песок - в пятиминутный срок.
- Вот еще пять минуточек прошло... (Потом безмолвие, точно никакой Сонечки в комнате нет, и уже совсем неожиданно, нежданно:) - сейчас будет последняя, после-едняя песчиночка! Все!
Так она играла - долго, нахмурив бровки, вся уйдя в эту струечку. (Я - в нее.) И вдруг отчаянный вопль:
- О, Марина! Я пропустила! Я - вдруг - глубоко - задумалась и не перевернула вовремя, и теперь я никогда не буду знать, который час. Потому что - представьте себе, что мы на острове, кто нам скажет, откуда нам знать?!
- А корабль, Сонечка, приезжающий к нам за кораллами? За коралловым ломом? - Пиратский корабль, где у каждого матроса по трое часов и по шести цепей! Или - проще: с нами после кораблекрушения спасся - кот. А я еще с детства-и-отрочества знаю, что ?Les Chinois voient l'heure dans l'oeil des chats?7. У одного миссионера стали часы, тогда он спросил у китайского мальчика на улице, который час. Мальчик быстро куда-то сбегал, вернулся с огромным котом на руках, поглядел ему в глаза и ответил: - Полдень.
- Да, но я про эту струечку, которая одна знала срок и ждала, чтобы я ее - перевернула. О, Марина, у меня чувство, что я кого-то убила!
- Вы время убили, Сонечка:
Который час? его спросили здесь, А он ответил любопытным: ?Вечность?.
- О, как это чудесно! Что это? Кто этот он и это правда - было?
- Он, это с ума сшедший поэт Батюшков, и это, правда, было.
- Глупо у поэта спрашивать время. Без-дарно. Потому он и сошел с ума - от таких глупых вопросов. Нашли себе часы! Ему нужно говорить время, а не у него - спрашивать.
- Не то: он уже был на подозрении безумия и хотели проверить.
- И опозорились, потому что это ответ - гения, чистого духа. А вопрос - студента-медика. Дурака. (Поглаживая указательным пальчиком круглые бока стопочки.) Но, Марина, представьте себе, что я была бы - Бог... нет, не так: что вместо меня Бог бы держал часы и забыл бы перевернуть. Ну, задумался на секундочку - и - кончено время.
...Какая страшная, какая чудная игрушка, Марина. Я бы хотела с ней спать...
========
Струечка... Секундочка... Все у нее было уменьшительное (умалительное, утолительное, умилительное...), вся речь. Точно ее маленькость передалась ее речи. Были слова, словца в ее словаре - может быть и актерские, актрисинские, но, Боже, до чего это иначе звучало из ее уст! например - манерочка. ?Как я люблю вашу Алю: у нее такие особенные манерочки...?
Манерочка (ведь шаг, знак до ?машерочка?!) - нет, не актрисинское, а институтское, и недаром мне все время чудится, ушами слышится: ?Когда я училась в институте...? Не могла гимназия не только дать ей, но не взять у нее этой - старинности, старомодности, этого старинного, век назад, какого-то осьмнадцатого века, девичества, этой насущности обожания и коленопреклонения, этой страсти к несчастной любви.
Институтка, потом - актриса. А может быть институтка, гувернантка и потом - актриса. (Смутно помнятся какие-то чужие дети...)
- Когда Аля вчера просила еще посидеть, сразу не идти спать, у нее была такая трогательная гримасочка...
Манерочка... гримасочка... секундочка... струечка... а сама была... девочка, которая ведь тоже - уменьшительное.
========
- Мой отец был скрипач, Марина. Бедный скрипач. Он умер в больнице, и я каждый день к нему ходила, ни минуточки от него не отходила, - он только мне одной радовался. Я вообще была его любимицей. (Обманывает меня или нет - память, когда я слышу: придворный скрипач? Но какого двора - придворный? Английского? Русского? Потому что - я забыла сказать - Голлидэй есть английское Holiday - воскресенье, праздник.
Сонечка Голлидэй: это имя было к ней привязано - как бубенец!)
- Мои сестры, Марина, красавицы. У меня две сестры, и обе красавицы. Высокие, белокурые, голубоглазые - настоящие леди. Это я - такая дурнушка, чернушка...
Почему они не жили вместе? Не знаю. Знаю только, что она непрерывно была озабочена их судьбою - и делом заботилась. - Нужно много денег, Марина, нужно, чтобы у них были хорошие платья и обувь, потому что они (с глубоким придыханием восторга) - красавицы. Они высокие, Марина, стройные - это я одна такая маленькая.
- И вы, такая маленькая, младшая, должны...
- Именно потому, что такая маленькая. Мне, не-красавице, мало нужно, а красавицам - всегда во всех сказках - много нужно. Не могут же они одеваться - как я!
(Белая блузка, черная юбка или белое платьице - в другом ее не помню.)
Однажды в какой-то столовой (воблиный суп с перловой крупой, второе сама вобла, хлеба не было, Сонечка отдала Але свой) она мне их показала - сидели за столиком, ей с высоты английских шей кивнули (потом она к ним побежала) - голубоглазые, фарфоровые, златоволосые, в белых, с выгибом, великокняжнинских шляпах...
- Гляди, Алечка, видишь - эти две дамы. Это мои сестры. Правда, они - красавицы?
- Вы - лучше.
- Ах ты, дитя мое дорогое! Это тебе лучше, потому что ты меня любишь.
- Я потому вас люблю, что вы лучше всех.
Ребенок, обезоруженный ребенком, смолк.
========
Повинуясь, очевидно, закону сказки - иначе этого, с моей страстью к именам, не объяснишь - я так и не спросила у нее их имен. Так они у меня и остались - сестры. Сестры - Золушки.
========
Мать помню как Сонечкину заботу. Написать маме. Послать маме. Должно быть, осталась в Петербурге, откуда родом была сама Сонечка. Недаром ее ?Белые Ночи?. - Я же знаю, Марина, я сама так ходила, сама так любила... Когда я в первый раз их прочла... Я никогда не читала их в первый раз! Только я в ?Белых ночах?, не только она, но еще и он, тот самый мечтатель, так никогда и не выбравшийся из белой ночи... Я ведь всегда двоюсь, Марина, не я - двоюсь, а меня - два, двое: даже в любви к Юре: я - я, и я - еще и он, Юра: все его мысли думаю, еще не сказал - знаю (оттого и не жду ничего!) - мне смешно сказать: когда я - он, мне самой лень меня любить... Только с Вами, Марина, я - я, и - еще я. А верней всего, Марина, я все, кто белой ночью так любят, и ходят, и бродят... Я сама - белая ночь...