Он был один против страшного оборотня. Или, если не врали власти, против Диких Простых, что было ничуть не лучше.

На всякий случай Лысое Колено вытащил талисман и сжал его в лапе, шепча: "Чур меня... чур...". Но ни привидения, ни дикарей не возникло.

После напряженного вглядывания во все виднеющиеся щели Лысое колено уловил наконец движение и попятился: припадая к околостенному желобу, по улице полз зубан.

"Неужели в город снова ворвалась стая?" - продолжал пятиться Лысое Колено, наблюдая за передвижением маленького зверька, по утверждениям ученых, почти лишенного мозга и практически неуязвимого. Рыбья чешуя вокруг желудка и зубы - все остальное у зубана было на уровне рудиментов.

Не спуская взгляда с маленького чудовища - ничем иным это существо нельзя было назвать, - Лысое Колено побежал. После нескольких минут бега (зубан тоже, завидев его движение, прибавил скорость) ему пришла в голову новая мысль, испугавшая его еще сильней: а почему бы оборотню не принять форму зубана?

Зубан бежал прямо на него: примитивный мозг не позволял ему понять неравенства сил. Но и добыча своим страхом словно подтверждала его правоту...

"Конечно, это оборотень!" - мысль об этом почти лишила Лысое Колено сил. Если так, то достаточно было одного его укуса, чтобы распроститься если не с жизнью вообще, то с жизнью нормальной...

- Нет! - отчаянно завопил он, когда нос зубана поднялся вверх, освобождая посаженный слишком низко рот. Острые пластины зубов впились в беззащитное брюхо: оцепенев от ужаса, Лысое Колено не стал защищаться. Вскоре лоскут кожи и прикрывающей живот мышцы повис, увлекая за собой маленького хищника.

Зубан жрал. Ему не было дела ни до неудобств - он даже не заметил, что висит на отогнутом лоскуте, - ни до вываливающихся прямо на морду кишок. У него во рту была еда, и он быстро старался запихнуть в свое непомерное брюхо максимальное ее количество; было видно, как раздуваются и приобретают покатость минуту назад еще плоские бока.

Лысое Колено тихо стонал. Даже на крик ему не хватало смелости и сил.

Когда ему на голову свалилось что-то большое и тяжелое, он вздохнул с облегчением. Пусть зубы Простого щелкнули возле самой его шеи - все же они были лучше маленького оборотня, продолжающего раздуваться от запихнутой в желудок плоти. Простой приблизился вплотную - и в следующую секунду мощные челюсти сомкнулись на шейных позвонках жертвы. Тело Лысого Колена дернулось в замерло, раздираемое сразу двумя хищниками, большим и маленьким; но драме конец еще не пришел: к месту кровавого пиршества приближалась новая группа Простых. Почти одинаковые и одинаково равнодушные к будущей жертве, они коротко переругивались между собой, расходясь полукругом.

Простой-одиночка приподнял голову, но увидел морды достаточно знакомые, чтобы не испытать по отношению к ним ни страха, ни приступа ненависти. Даже азартный хищный огонек, пылающий в их подслеповатых глазках, не насторожил его.

Простые-Охотники набросились на него скопом. Через несколько секунд на месте свалки было уже три мертвых тела, одно из которых все еще продолжало шевелить челюстями, проталкивая в разорванное брюхо куски пищи...

- Так, один есть, - отметил в книжечке вынырнувший из люка Посредник. - Остаются четверо...

Устанавливать сеть было некому (Шеди только тихо посмеялась над беспомощностью оставшихся без Простых сотрудников Управления), и поэтому Большое Эхо уселся, подогнув под себя хвост, и долго ругался, обзывая всех подряд растяпами, идиотами и теми, кем они не являлись...

"В самом деле: разве не нелепо это наше обычное разделение, - глядела на него Шеди. Чем больше мыслей приходило ей в голову, тем быстрее уходили обида и страх. - Они беспомощны - но не потому, что действительно не имеют сил развернуть этот кусок сети, а потому, что привыкли, что это должны делать не они... Не потому ли так недолюбливают пилотов и прочих космонавтов - в космосе ведь приходится брать на себя и неинтеллектуальную работу... Да я сама развернула бы сеть за две минуты. Только я не стану этого делать - пусть их собственная глупость послужит им наказанием".

- Вторая группа сообщила, что сделает новый заход и приземлится на более безопасной площадке, - отложил в сторону миниатюрное служебное Ухо Напарник. - Скоро они будут тут.

- Скорей бы, - буркнул Большое Эхо.

- Может, нам пока пройтись по ближайшим кварталам, проверить, как обстоят дела? Я не представляю себе, что могут натворить эти дикари, предложил Поджарый.

- Если это дикари, - многозначительно произнес Напарник. - Надеюсь, нам удастся заполучить живьем хоть одного... Он поведает нам немало интересного... Могу поклясться, что они вовсе не дикие. Раз с ними был Посредник - наверняка все не так просто.

- Брось, - оборвал его Большое Эхо. - Это и так ясно. Главное сейчас - побыстрее разделаться с этой историей, чтобы заняться вплотную ловлей инопланетянки. Как там на постах - ее еще нигде не видели?

- Разве я смог бы об этом промолчать? - жесты Напарника, скрытые от Большого Эха, но не от Шеди, показали: "А ты, начальник, дурак..."

- Так мы пойдем? - еще раз уточнил Поджарый, оглядываясь на своих спутников. Молодые сотрудники под его взглядом подтянулись.

- Идите, - махнул щупальцем Большое Эхо.

- Будем надеяться, что к нам Простые в гости не придут, - ухмыльнулся им вслед Напарник.

- Что ты сказал? - подпрыгнул Большое Эхо.

- Ничего особенного... Мне просто стало интересно, умеешь ли ты драться... Особенно с Дикими Простыми или Простыми-Убийцами.

"Да, и они еще говорят после этого о каком-то оружии... Бедная Рипли!" - подумала Шеди и отвела глаза.

37

На обратном пути Жатый по совету Пятна зашел-таки в Храм. Храм был пуст. Полукружья скамеек и дуги перекладин мирно темнели в рассеянном вечернем свете; мерцали у стен маленькие угольки светильников, по старинке наполненных маслом. Что-то загадочное и таинственное, казалось, было скрыто в картине этой оживленной светильником темноты. Жатый втянул голову в плечи, посмотрел по сторонам и съежился. Не впервые его охватывало здесь ощущение присутствия чего-то сверхъестественного. И неужели он мог при нем совершать святотатство и оторвать кусок скамьи или чего-то еще, входящего неотъемлемой частью и в этот полумрак, и в эту атмосферу возвышенной тайны?