Но Шура не был бы Шурой Казаном, если б поступил так просто. Потому что у него в башке выстроилась и другая версия событий. А что, если Жора скурвился? Зажал эту бабу, отодрал с друганами для острастки, отдал сотовый, пистолеты, прочее барахло, вручил кастрюльку с баксами, отпечатанными на ксероксе, или вообще с «куклами», где только верхние бумажки в пачке похожи на стодолларовые, заставил назубок выучить эту сказочку про пацанов и отправил на съедение к Шуре. А сам прибрал 600 тысяч — и тю-тю! Пока Казан разберется во всем, что намолола эта баба — которая скорее всего во все Жорины заподлянки не посвящена! — Жора с друганами махнет минимум в Хохляндию или Бульбашию — благо обе под боком, а максимум — хоть в Западный Иллинойс на крупное дело. А из этих 600 тысяч лично Шуриных — лишь 10 % комиссионных. Завтра в полдень он должен, кровь из носу, передать 540 тысяч людям, которые шуток не понимают. Задержишь передачу на сутки — надо будет забыть про свои комиссионные. На двое суток — придется добавлять 60 тысяч из своего кармана. Ну, и так далее… Борзеть и завязываться с ними на войнушку — стремно. Полетит весь бизнес, много голов и его, Шурина, тоже. Достанут!

Пока Казан мыслил, автомобиль подкатил к селу. Оставалось проехать каких-нибудь пятьсот метров до крайних домов, когда справа, из-за придорожных кустов, за которыми в этом месте, оказывается, находился выезд с полевой дороги, вдруг сверкнули фары и взревел мотор.

Прежде чем Казан и все остальные успели что-либо сообразить, с полевой дороги на асфальтовую вывернул грузовик, увесистый самосвал «ЗИЛ-130». И встал поперек проезда, чуть наискосок.

— Ах ты, пьянь колхозная! — взвыл Шурин водила, ударяя по тормозам. Еле-еле удалось притормозить, всего метрах в пяти от облезлого, заляпанного грязью и навозом кузова. Но самосвал освобождать проезд не спешил. Стоял себе поперек дороги и урчал мотором.

— Проезжай, корова беременная! — высунувшись в окно, заорал водила.

— Хрена ты его упрашиваешь?! — раздраженно рявкнул Шура. — Двинь ему в хайло, если башка не варит!

Водила и охранник, сидевший на переднем сиденье, дружно распахнули дверцы, выскочили из машины — разбираться с колхозником.

Та-та-та-та! — какая-то черная фигура высунулась из кузова самосвала, засверкали оранжевые вспышки. Длинная автоматная очередь разом подкосила и водилу, и охранника. Справа, из кустов за обочиной, выскочили еще две тени с автоматами и принялись в упор поливать огнем «БМВ». Пули забарабанили по корпусу машины, брызнули осколки стекла.

— Ой, мамочки! — взвизгнула Нинка, инстинктивно ныряя на пол кабины. Сверху, больно ударив ее по голове, упал рюкзачок со скороваркой, а затем всей стокилограммовой тушей навалился охранник, сидевший справа от нее. Поверх охранника со стоном рухнул Казан, и Нинка почуяла, что если ее не застрелят, то уж точно в лепешку раздавят. Топ-топ-топ! Один из налетчиков обежал иномарку сзади и еще несколькими короткими очередями полоснул по салону и задней дверце. Казан судорожно дернулся от удара пуль и вскрикнул:

— У-а!

После чего безжизненно обмяк. Нинка, которую ни одна пуля не задела, боялась не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Весь хмель с нее как ветром сдуло. Лежа на полу кабины, придавленная тяжелыми телами, она, стискивая зубы, чтоб не завизжать со страху, слушала, как налетчики топают вокруг машины и вполголоса переговариваются. Сквозь урчание мотора «ЗИЛа», работавшего на холостом ходу, послышался рокоток другого мотора, скрип рессор и шелест шин. С полевой дороги вывернула «Нива», проехала между грузовиком и иномаркой. До Нинки долетели голоса:

— Все, пора сваливать! Эти в нуле, в кабине тоже…

— Проконтролировал? Казан готов?

— Блин, я ему две очереди через стекло засандалил!

— Ты за него, как и за других, если в живых останутся, — ответишь, понял? Чтоб каждому — по контрольному в башку! Подчистишь все, сядешь в грузовик — и на 28-й километр. Ждем тебя там десять минут. Усек? Догоняй! Остальные — в «Ниву»! Погнали!

Хлопнули дверцы, «Нива» газанула и понеслась прочь от Лысакова, в сторону большого шоссе.

Нинка поняла, что сейчас тот, кого оставили «подчищать», начнет стрелять в головы. И тем, кто подает признаки жизни, и тем, кто не подает, — для спокойствия. Значит, притворяться мертвой бессмысленно. Все равно убьет.

Шаги того, последнего из налетчиков, слышались около капота «БМВ». Он явно нервничал. Наверняка злился на то, что на него эту «зачистку» навесили. Матерился себе под нос, рассматривая трупы водителя и охранника. Должно быть, ему не очень хотелось еще раз стрелять, тратить патроны на заведомо убитых. А главное — еще раз шуметь. Да и вообще ему задерживаться тут не хотелось, он бы с удовольствием уселся в «ЗИЛ» и понесся что есть духу следом за товарищами на 28-й километр. Однако боялся небось своего сурового пахана. Отвечать за огрехи пришлось бы по всей строгости…

Бух! — выстрелил все-таки, уперев ствол в затылок кому-то из тех двоих. Выстрел прозвучал заметно глуше. Бух! — и второго «проконтролировал». Нинка сообразила: сейчас придет сюда, заглянет в машину и всадит пули в тех, кто свалился с заднего сиденья. И в нее тоже.

Она судорожно дернулась, пытаясь спихнуть с себя тяжеловесного Казана и его телохранителя. Думала, может, как-то удастся выскочить, убежать… Но ничего, кроме шороха, не получилось. Да еще что-то тяжелое упало на пол кабины и громко грюкнуло, насторожив налетчика. А он, кстати сказать, в этот момент уже собирался садиться в грузовик, решив было наплевать на тех, кто оставался в кабине.

Когда Нинка услышала его приближающиеся шаги, то отчетливо поняла, что сама себя погубила своей возней. От отчаяния еще раз ворохнулась и… ладонь ее неожиданно скользнула по какой-то холодной железяке. Пистолет! Не иначе, это он со стуком упал на пол, выпал у Казана из-под пиджака. Нинка ухватилась за пистолет. Нет, это был не «Макаров», такой, как у Жоры или Сухаря, а какой-то другой, большой и угловатый. Она лихорадочно попыталась нащупать на нем что-нибудь похожее на флажок предохранителя, но такого не находилось. Хрен его знает, может, он и не настоящий, этот пистолет? Газовый какой-нибудь. Мать Пресвятая Богородица, спаси и помилуй! Ведь убьют сейчас, по-настоящему убьют!

Но этот, налетчик, услышав шорох в салоне иномарки, повел себя осторожно. Сделав машинально пару шагов к «БМВ», он вдруг сообразил, что если там кто-то живой прячется, то может его подловить на выстрел. Поэтому он дал еще несколько коротких очередей по салону со стороны левой передней дверцы. Нинку опять не задело, но она ощутила, как вздрагивает от ударов пуль труп охранника, лежащий у нее на спине. Почти все пули, которые выпустил налетчик, достались этому трупу.

Решив, что после этих очередей никто не уцелел, стрелок рывком распахнул левую заднюю дверь, ухватил Казана за ворот пиджака и выдернул из кабины на асфальт. После этого он уже не смог бы не заметить Нинку.

— И-и-и! — из глотки у нее вырвался пронзительный, прямо-таки поросячий визг. А палец нажал на спусковой крючок. Чик! — выстрела не последовало. Тот, с автоматом, вскинул оружие, нажал… и тоже облом! Парень в горячке весь магазин расстрелял, а заменить забыл. Он шарахнулся от двери, но в это время Нинка еще раз, уже чисто машинально, нажала на крючок, и совершенно неожиданно пистолет бабахнул, да так громко, что Нинка его чуть не выронила со страху. И, уж конечно, зажмурилась. Но при этом еще раз нажала на спуск, и еще, и еще…

Бах! Бах! Бах! — разохотившийся палить пистолет аж оглушил одуревшую от страха «лохотронщицу». Поэтому она не расслышала даже бряцанья автомата, выпавшего из рук налетчика, и уж тем более — мягкого шмяка, которым сопровождалось падение на асфальт самого стрелка, получившего от Нинки шальную пулю в глаз.

После четвертого выстрела Нинка ненадолго потеряла сознание. Просто с перепугу.

Когда она пришла в себя, никаких звуков, кроме урчания мотора «ЗИЛа», не слышалось. При свете подфарников самосвала она почти сразу увидела багровые лужи на асфальте около тел незадачливого киллера и Шуры Казана.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: