Он вежливо кивнул. Они расположились поближе к окну. Отсюда можно было, уютно устроившись в кресле, рассматривать гористые дали Беркли, залив и разрушенные мосты, прежде соединявшие его берега, и все еще впечатляющие очертания Сан-Франциско. Он подозвал официанта, заказал напитки.

– Надеюсь, вы удачно добрались сюда.

– Можно сказать, что да. Правда, нас остановили в Сан-Хосе за превышение скорости, но все обошлось. Остановили специально, видят же, что машина правительственная.

– Знаете, сейчас каждый норовит показать, какая он важная шишка.

– Тем более, что в этом году отношения между Монтерреем и Сан-Хосе заметно ухудшились. Они так и напрашиваются на неприятности.

– Ничего об этом не слышал.

– Мы полагаем, что они хотят прибрать к рукам Санта-Крус, на что мы, разумеется, никогда не пойдем, поскольку Санта-Крус это наша буферная зона.

Он спросил чересчур поспешно:

– Вы приехали, чтобы заручиться нашей поддержкой в случае конфликта с Сан-Хосе?

Она подняла на него удивленный взгляд.

– Вы по всей видимости очень спешите, мистер Кристенсен?

– Нет, что вы.

– Вы так торопитесь, словно у вас мало времени. Мы еще не подошли к сути дела, и пока ведем обычную светскую беседу за коктейлем, как подобает дипломатам.

– Я слушаю вас.

– Если я и начала с рассказа о том, что произошло с нами в дороге, то лишь потому что вы сами спросили меня об этом. Попутно я сообщила вам о наших политических новостях, не ожидая, что вы так резко перебьете меня.

– Я перебил вас?

– Мне так показалось во всяком случае, – чуть раздраженно заметила она.

Кристенсен отпил приличный глоток виски с содовой и внимательно посмотрел ей в лицо. Мисс Сойер невозмутимо выдержала его взгляд.

Спокойная, предельно собранная, в меру заинтересованная и готовая к жесткому отпору.

Некоторое время они молчали. Он подавил в себе приступ бешенства, подождал, пока рассеется багровая пелена перед глазами, и сказал, как ни в чем не бывало:

– Простите, если мой тон был слишком резок. Сегодня ночью я спал только четыре часа и не предполагал, что у меня состоится встреча с послом Монтеррея.

– Я понимаю ваше состояние.

– Пожалуй, стоит еще немного выпить и забыть об этом.

Он подвинул пустой стакан возникшему перед ним официанту.

– Заказать вам еще?

– Да, прошу вас. – И уже официальным тоном она добавила: – Надеюсь, здоровье императора в порядке?

– Более или менее. Последние годы он чувствует себя не лучшим образом, но пока держится. А как здоровье президента Монтеррея?

– Прекрасно. На этой неделе устраивал охоту на диких кабанов.

– Интересная, должно быть, жизнь у президента. Мне всегда нравился Монтеррей. У вас намного спокойнее и тише, чем в Сан-Франциско.

– А я завидую вашему городу, в котором жизнь бьет ключом.

– Это точно. Грабежи, насилия, массовые волнения, поджоги, расовые беспорядки…

– Не нужно так, – мягко прервала она его.

Он и без того понимал, что его заносит. В висках пульсировала боль.

Он с трудом взял себя в руки.

– Я говорю слишком громко?

– Вы едва на ногах держитесь от усталости. У меня есть предложение: давайте перенесем деловую часть беседы на завтра. Мой вопрос не горит. А сегодня пообедаем вместе, и никакой политики. Можно заказать здесь номера, а утром…

– Нет, – остановил ее Кристенсен. – Нервишки расшатались, вот и все.

Я постараюсь не давать воли настроению. Мне не хотелось бы ждать до завтра. Давайте поступим так: вы конспективно излагаете суть проблемы. Но сейчас. Если мне это покажется слишком сложным, обещаю вам, что мы отложим обсуждение до завтра. Хорошо?

– Согласна.

Она отставила бокал и задумалась, словно приводя мысли в порядок.

– Республика Монтеррей поддерживает тесные связи со свободным государством Мендочино. Если я не ошибаюсь, вы разорвали отношения с этой страной.

– Да, и повод не очень серьезный – рыболовный спор.

– Не имеет значения. Главное, что у вас нет прямых контактов, правильно? Следовательно, то, что я хочу сказать, будет для вас новостью.

Наши представители в Мендочино сообщают, что вскоре ожидается нападение на Сан-Франциско.

– Кто собирается нападать на нас?

– Королевство Уикка.

– На метлах они что ли прилетят из Орегона?

– Вы зря смеетесь.

– Если этот мир еще не встал с ног на голову, то королевство Уикка вместе с другими неоязыческими государствами придерживается ненасильственной политики. Пусть возделывают землю, пусть пляшут вокруг майского дерева, наконец, бормочут языческие заклинания и шаманят. Ну и что из этого? Вы хотите убедить меня, что горстка жалких кликуш и свихнувшихся монахов пойдет войной на империю?

– Я не говорила о войне. Речь идет о нападении.

– Не вижу большой разницы.

– Верховный вождь королевства провозгласил Сан-Франциско священным городом и призвал подданных королевства отправиться в поход, чтобы возвести здесь, у вас, в парке Гоулден-Гэйт, свой Стоунхендж. Поход приурочен к дню зимнего солнцестояния. Теперь судите сами. В долине Вильямет сейчас почти четверть миллиона язычников. Половина из них, а то и больше, стронутся с места. Наши люди в Мендочино сообщают, что в местах обитания язычников появились первые признаки миграции. Тысячи уикканцев движутся по горным дорогам от Маунт-Шаста до Юкья. До намеченного дня остается семь недель. Да, язычники проповедуют не насилие, но имейте в виду: к концу месяца их палатки заполонят улицы Сан-Франциско. Вдобавок ко всем своим проблемам вы получите сто пятьдесят тысяч кочевников.

– О, Господи! – вырвалось у него.

– У вас хватит запасов, чтобы прокормить эту ораву? Как вы разместите их? Есть ли у вас уверенность в том, что жители Сан-Франциско встретят их с распростертыми объятиями? По-вашему, это будет объяснение в любви?

– По-моему, будет резня.

– Имений. Уикканцы может быть и не настроены воевать, но не обманывайтесь на их счет: они мастерски владеют приемами самообороны. Если эта лавина обрушится на вашу землю, кровопролития не избежать. И попомните мое слово: жертвы будут не только со стороны язычников.

Она права. Раздоры, полный хаос и наконец кровавая баня – вот, что ждет их. Веселенького вам Рождества, господа! Он потер лоб. Голова раскалывалась от боли. Он посмотрел в окно. Огни далекого города светились в надвигающихся сумерках. Ощущение безысходности пронзило его. Он заказал еще по коктейлю и с расстановкой произнес:

– Им не дадут войти в город. Мы закроем границы империи, наши войска погонят язычников уже от Санта-Розы, если они дойдут туда. Пусть возводят свое капище в Сакраменто, или где угодно.

Он помолчал, затем продолжил:

– Империя обладает достаточной военной мощью, чтобы отразить вылазку королевства Уикка, но мне кажется, лучше придать этому вид регионального конфликта. Мы соберем войска наших союзников в районе Петалумы или Палоальто. От государства Сан-Хосе ожидать поддержки не приходится.

Монтеррей тоже не представляет собой…

– Мы готовы оказать вам помощь.

– Какого рода?

– Мы не хотели бы вступать в открытый военный конфликт. В то же время, располагая союзниками по всей территории от Салинаса до Пасо-Роблес, мы могли бы набрать тысяч пять в общей сложности. Вас это устроит?

– Нас это устроит, – отозвался Кристенсен.

– Не думаю, что дело дойдет до вооруженного столкновения. Они откажутся от похода на Сан-Франциско, если войска займут позиции на границах империи. Придется им перетолковать свое пророчество на новый лад и поискать себе другое место для священнодействий.

– Согласен. В ваших словах есть логика.

Он потянулся к ней через стол и спросил:

– А для чего Монтеррею предлагать нам свою поддержку?

– У нас свои счеты с Сан-Хосе. Если мы заключаем военный союз с империей, правительство Сан-Хосе поостережется выступать за аннексию Сан-Крус, ибо этот откровенно враждебный нам жест повлечет за собой осложнение отношений с империей Сан-Франциско. Они на это не пойдут.