Если б Люська не сообщила, что к Светке приехал некий «фирмач», и если б Никита был убежден, что Булочка занимается исключительно честным бизнесом, то никакой настороженности этот огромный господин у него бы не вызвал. Глаза глядели по-доброму, легкий загар на улыбчивом лице создавал впечатление жизнерадостности, высокий лоб смотрелся интеллектуально. Никита даже подумал: а не предстоит ли ему участвовать в охмурении вполне этого вполне приличного человека ради каких-либо амбиций госпожи Булочки?

— Познакомьтесь, Сергей Сергеевич, — улыбнулась Света, — это Никита Ветров, самый близкий для меня человек.

Великан встал и посмотрел на Никиту с высоты, но не свысока.

— Очень приятно, — произнес он густым басом, но с дружелюбной улыбкой. — Баринов.

Никитину ручонку лапа Сергея Сергеевича пожала аккуратно и без претензий на расплющивание. Никаких татуировок и шрамов на ней, конечно, не было, но это была вовсе не мягкая интеллигентская ладошка, привыкшая держаться лишь за авторучку.

— Присаживайтесь, — сказала Светка мужчинам и указала Никите на третье кресло. Ветров уселся.

— Никита, — очень серьезным и официальным тоном объявила Булочка. — Сергей Сергеевич Баринов — крупный ученый, доктор биологических наук, профессор, директор Центра трансцендентных методов обучения, сокращенно — ЦТМО. Я правильно назвала?

— Совершенно точно! — улыбнулся профессор.

— Так вот, если помнишь, Никита, зимой мы с тобой обнаружили тайник с немецкими документами. Такие красные папки, которые лежали в стальном ящике. Не забыл?

— Ну, я вообще-то видел только ящик… — замялся Никита. — Про эти папки было написано в повести генерала Белкина. А они что, сохранились?

— Да. Сохранились, и, можно сказать, в первозданном виде, — ответила Светка. — А потому вызвали большой интерес у профессора Баринова.

— Но ведь насколько я помню, — заметил Никита, — они были зашифрованы каким-то специальным шифром, который знала только эта самая эсэсовка. По крайней мере, так было написано у Белкина. Их кто-то смог расшифровать? Там ведь говорилось, что, кроме этой гауптштурмфюрерши, никто не сумел бы этого сделать.

— В то время — безусловно! — подтвердил Баринов. — Но сейчас, в век компьютеров, нам понадобилось совсем немного времени для того, чтобы разобраться в их содержании. И после того, как мы расшифровали папки, оказалось, что они содержат весьма интересные сведения.

— Полувековой давности? — удивился Никита.

— Представьте себе! — улыбнулся профессор. — Оказывается, 55 лет назад были сделаны очень важные открытия в той области, куда мы вторгаемся только сейчас…

— Этой самой Ханнелорой, что ли? Фон… — Ветров уже запамятовал сложную фамилию немки.

— Фон Гуммельсбах, — подсказал Баринов. — По досье РСХА она числится как Штейнгель, по мужу. А задание на объекте «Лора», точнее «Lore», названном так в ее честь, она выполняла под девичьей фамилией.

— Извините, — осторожно спросил Никита, — вы что, имели возможность ее досье поглядеть? Насколько я знаю, их не так-то просто получить для просмотра…

— Тем не менее я их получил, — улыбнулся профессор. — Наверно, у вас уже сформировался главный вопрос: чем студент второго курса Никита Ветров мог заинтересовать ЦТМО?

— Вы не ошиблись, — кивнул Никита. — Тем более что ко всему, что именуется «трансцендентным», я отношусь скептически.

— Скептицизм — очень похвальное свойство, — одобрил профессор. — Позвольте, однако, заметить, что наименование учреждения может в некоторых случаях не совсем соответствовать содержанию его деятельности. Если б мы, допустим, работали в системе РАН, то Президиум наверняка не утвердил бы подобное название. Ибо строго терминологически под «трансцендентным», по философии нашего земляка Иммануила Канта из города Калининграда, понимается нечто лежащее за пределами человеческого познания. Непостижимое и непознаваемое, то, что в принципе нельзя изучить, понять и объяснить. То есть наименование нашего Центра с этой точки зрения — ахинея в квадрате. Но мы — частное научное учреждение, а потому вольны назваться как угодно. Я лично придумал это дурацкое название в пику сайентологам. Наверно, вы, Никита, слышали об этой церкви? Так вот, в буквальном переводе с английского, «Scientology» означает «науковедение». «Церковь науковедения» — бессмыслица еще большая, чем «трансцендентные методы обучения», потому что все, что относится к церкви, не относится ни к какой науке…

Никита эту мини-лекцию выслушал с удовольствием, оценив юмор насчет «земляка Канта из города Калининграда». Однако пока еще не уловил ответа на главный вопрос, который Сергей Сергеевич сам за него сформулировал. Никита уже собрался напомнить об этом увлекшемуся профессору, но тот, как видно, спохватился и сказал:

— Вернемся к тому, чем вы нас заинтересовали. Прежде всего, должен сказать, что мы действительно занимаемся разработкой принципиально новых методик обучения, которые с некоторой иронией называем «трансцендентными». На самом деле ничего сверхъестественного в них нет — все построено на строго научных данных, на новейших исследованиях в области биофизики, биохимии, нейрофизиологии и нейролингвистики. У нас имеется наилучшее оборудование, отличные условия труда и быта. Период лабораторных исследований мы практически завершили. Сейчас нам нужно продвинуться дальше, проверить свои разработки, условно говоря, в «полупромышленных масштабах». Мы подбираем группу студентов, которые смогут пройти по нашим методикам сверхускоренный курс обучения по целому ряду дисциплин. Вы учитесь на втором курсе исторического факультета, а вам двадцать три года. То есть, вы, по обстоятельствам своей биографии, отстали в образовании от тех ровесников, которые поступили сразу по окончании школы, будучи еще семнадцатилетними. Они уже в прошлом году получили дипломы, а вам еще три с лишним года учиться надо. Хотите их побыстрее догнать?

— Хм… — произнес Никита. — Вообще-то был бы не против.

— Могу вам это устроить. Как насчет того, чтобы закончить университет через восемь месяцев?

— Соблазнительно, конечно… И это бесплатно?

— Больше того — я вам буду платить, как младшему научному сотруднику. Кстати, вы уже прикидывали, где будете работать после универа? Сейчас, по-моему, не так-то легко устроиться на хорошее место. А мы своим выпускникам непременно находим хорошую и высокооплачиваемую работу. От тысячи баксов в месяц и выше.

— Вы знаете, Сергей Сергеевич, — сказал Никита, — конечно, я еще при социализме родился, но меня за эти семь лет уже приучили, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке… То есть к тому, что когда где-то сулят златые горы, то жди подвоха.

— Справедливо, — согласился Баринов, — но у нас все по-честному.

— Готов поверить. Хотя мне почему-то кажется странным, что вы именно мне это предложение делаете. Так сказать, персонально. Наверно, вы могли бы дать объявление в газете или, если деньги есть, то и по телевидению, что, мол, ЦТМО набирает студентов на ускоренное обучение. Да еще бесплатно. К вам бы тыщи набежали — отбирайте на здоровье.

— Ха-ха-ха! — громогласно захохотал великан. — Остроумно! Но, к сожалению, уважаемый Никита, это вы уже коммерческий этап нашей деятельности предвосхищаете. Но мы-то пока еще из стадии эксперимента не вышли. На платное обучение надо получать лицензию, утверждать методики в министерстве, согласовывать с медиками, проходить всяческие комиссии и апробации — доказывать и передоказывать. И все это, между прочим, на стыке нескольких наук, где специалист в одной области знания может быть полным профаном в остальных, но тем не менее авторитетно заявлять, что все мы, сотрудники ЦТМО, — шарлатаны и авантюристы, а того, что делаем мы, не может быть, потому что не может, быть никогда. Поэтому афишировать и рекламировать свою деятельность нам не с руки. А ажиотаж поднимать — тем более. Больше того, если вы согласитесь, то мы от вас, как и от других отобранных ребят, потребуем определенной конфиденциальности. Возьмем, с вас, так сказать, «подписку о неразглашении». Но «подписке» этой, в общем, грош цена. Поэтому мы вынуждены подбирать на этот экспериментальный цикл обучения молодых людей с темными пятнами в жизни. То, что у вас они есть, мне известно. Используем мы эти знания только тогда, когда вы нарушите наше джентльменское соглашение.