Четверо остались, четверо влезли в кузов, Шумахер дал газ, и «Буран», выбрасывая снег из-под гусеницы, поволок трейлер по Немецкой дороге. Он катил по промежутку между колеями, оставленными колесами трактора, а лыжи дачи удачно вписались в колеи, даже с четырьмя пассажирами она скользила довольно быстро, пожалуй, побыстрее, чем катилась «Беларусь» Механика.

Те, кто оставался у машин, некоторое время смотрели в ту сторону, откуда виднелся свет фары.

— Ребят, закурить не будет? — спросил один из шмыгловцев, засунув руку под куртку. — По-моему, мои кончились.

— Сейчас закурим! — улыбнувшись, ответил подручный Маузера и выдернул из кармана пистолет. Оранжевая вспышка озарила исказившиеся лица — бах! Снег посыпался с ближних деревьев. Шмыгловец, просивший закурить, ударом пули был отброшен к бамперу «Ниссана», шмякнулся спиной о сварную «бодалку» и осел на снег, судорожным движением выдернув из-под куртки пистолет. Но стрелять он уже не мог, и оружие выпало из руки. Выстрелить успел второй шмыгловец, вовремя отскочив за капот джипа. Пуля вонзилась в грудь того, кто только что сам убил, и он мешком повалился в сугроб. Второй выстрел из-за джипа пришелся в пустоту, потому что уцелевший маузеровец нырнул за багажник «шестерки»… Бах! Бах! — противники обменялись выстрелами. Дзынь! Дзынь! — боковое стекло на левой передней дверце «шестерки» разлетелось на куски, а правая фара «Ниссана» высыпалась наземь, превратившись в осколки.

Эти выстрелы послужили как бы сигналом для тех, кто ехал в трейлере.

— Пошла разборка! — взревел Мурзила, выхватывая сразу два пистолета. Но Колян, сидевший сбоку от него, молниеносным движением бросился вперед и пригнул ему руки к полу. «ТТ» в руках Маузера молниеносно пролаял — и Шмыгло с дырой в середине лба сполз на пол. Почти в ту же секунду Мурзила, выдернув одну рук из Колянова захвата, выпалил ему в живот. Еще через мгновение две пули из «ТТ» разнесли Мурзиле башку. Все произошло так быстро, что Шумахер, сидевший на «Буране», даже не успел отреагировать на стрельбу в трейлере и остановиться. К тому же выстрелы слышались глухо, и за рокотом двигателя Шумахеру они показались такими же далекими, как те, что доносились со стороны дороги.

Маузер, приподняв заднюю стенку дачи, выпрыгнул на дорогу. Мягко, по-кошачьи, приземлился в снег. За тарахтением мотора водитель «Бурана» не расслышал легкого хруста снега под ботинками, но задняя стенка после прыжка Маузера захлопнулась со стуком. Вот только тут Шумахер решил притормозить и, держа в руках пистолет, осторожно двинулся к трейлеру. Но Маузер, дождавшись, когда Шумахер выйдет из-за заднего угла мобильной дачи, вскинул «ТТ» двумя руками — бах! И водила, охнув, ничком упал в снег. Поэтому Маузер без особой опаски подошел к Шумахеру и вогнал ему в затылок пулю. Тот даже не дернулся.

Заглядывать в трейлер Маузер не стал. Хотя, наверно, Колян к тому моменту был еще жив. Потому что несколько раз Маузеру то ли чудились, то ли действительно слышались какие-то звуки, похожие на стоны. Но все равно помочь Коляну Маузер не мог. Разве что бросить все к чертовой матери и отвезти его в больницу. Что тоже не гарантировало его спасения, зато гарантировало внимание ментов.

В общем, Маузер ограничился тем, что подобрал из снега «Макаров» Шумахера и подбежал к «Бурану». Выстрелов со стороны дорошинской дороги больше не слышалось. Маузер не знал, чем там все кончилось, но знал, что теперь у него есть шанс взять все одному. А там — как Бог укажет.

Стрельба на дороге закончилась не потому, что последний шмыгловец был убит, и не потому, что был убит последний соратник Маузера. Просто у шмыгловца остался всего один патрон, а у маузеровца — вообще ни шиша. Но ни тот, ни другой не считали, сколько раз стрелял противник, и к тому же не знали, есть ли у врага запасная обойма. Каждый только знал про себя, что у него такой обоймы нет. А потому и шмыгловец, у которого был его последний шанс, и маузеровец, у которого шансов не было вообще, притихли. Шмыгловец ждал, что его противник высунется из-за продырявленной в нескольких местах «шестерки», а маузеровец рассчитывал, что сюда рано или поздно подъедет Булка. И молил уже об одном — чтоб побыстрее. Ему было уже глубоко плевать на то, сколько ему лично отстегнут, пусть даже и вовсе не отстегивают — лишь бы живым остаться.

Но тут соратник Маузера неожиданно вспомнил, что в «шестерке», на заднем сиденье, всего на расстоянии вытянутой руки, можно сказать, лежит автомат с полным магазином. Его не стали вынимать, чтоб раньше времени не тревожить шмыгловцев, рассчитывая, что можно будет заболтать их, а потом, выбрав момент, покосить одной очередью. Но все пошло другим путем… И вот теперь нужно было достать этот автомат.

Казалось бы, чего проще: открыть дверцу, протянуть руку — и оружие добыто. Но для этого надо было на несколько секунд показаться противнику через стекла машины или в промежутке между передними и задними колесами «шестерки». Чуть-чуть, но обязательно. И это очень не нравилось бойцу Маузера. Тем не менее он все же решился. Взялся за ручку дверцы и осторожно стал ее приоткрывать. Однако замок ее издал-таки предательский щелчок.

А шмыгловец мигом навострил уши. И почему-то подумал, что его противник перезаряжает оружие. Решил, что неприятель произвел щелчок, когда вставлял магазин в рукоять пистолета, и понял, что с последним патроном ему будет нечего делать. Но поскольку рисковать и перебегать от капота джипа к багажнику «Жигулей», чтоб пристрелить противника до того, как он передернет затвор, шмыгловец не решился, то с отчаяния бросился бежать. Но не по дороге, а на просеку, в сторону озера. Может быть, надеясь на то, что где-то там, впереди, Шмыгло с Мурзилой, которые, конечно же, успешно почикали Маузера с Коляном…

Увидев, что «враг бежит, бежит, бежит», маузеровец быстро выдернул из кабины автомат и дал вслед короткую очередь.

— Уй-я! — вскрикнул шмыгловец, раненный в бедро. Он повалился на снег, но пистолета не выпустил. Боль была сильная, но он все же сумел отползти на пару метров от просеки.

Боец Маузера, убежденный, что патронов у противника нет, смело вбежал на просеку. Но тут грохнул пистолетный выстрел. Пуля свистнула мимо, однако сильно напугала маузеровца, и тот в отместку высадил в раненого чуть не треть магазина. А потом, памятуя указания патрона, решил сделать контрольный. Только забыл одно обстоятельство: снег под ползущим проваливается меньше, чем под тем, кто идет по нему в рост. А добираться до трупа ему пришлось, проваливаясь по колено, а на третьем шаге он по пояс ухнул. И для того, чтоб выбраться, ухватился рукой за ближний куст, немного потянув его на себя… Через секунду оглушительный грохот разорвал ночную тишину.

Грохот этот был слышен даже в Лузине. Конечно, не так сильно, как в Малинине или в Дорошине, а поглуше. Даже дежурный районной пожарной охраны его услышал. И подумал, что в каком-то из сел газовый баллон взорвался. Ждал, что кто-нибудь по 01 позвонит. Но никто не звонил. Ни из Малинина, ни из Дорошина. Дежурному райотдела милиции тоже звонков не было. Оба участковых уже крепко спали, и взрыв их не разбудил. Уполномоченный ФСБ по району тоже ждал звонков, но не дождался. У большинства граждан в селах не было телефонов, а те, у кого они были, хоть и слышали не только взрыв, но и предшествующую ему стрельбу, предпочитали не встревать и не искать лишних приключений. Мало кому вздумалось ночью пострелять или повзрывать что-нибудь. Тем более где-то в лесу, а не прямо под окнами у данного гражданина. И уж понятно, никому не хотелось, чтоб этот возможный телефонный звонок стал бы причиной взрыва собственного дома или хотя бы стрельбы по его окнам. Ну а поскольку звонков не было, то все районные службы решили, что произошел самоподрыв взрывоопасного предмета на озере Широком, которые происходили и прежде, примерно раз в полгода. В ЦРБ по поводу взрывных травм никто не обращался, а в сельские фельдшерско-акушерские пункты — тем более. Стало быть, можно считать, что жертв и разрушений нет. Ну и в область докладывать незачем. Тем более среди ночи. Утро вечера мудренее…