- Я видела, как этот человек рванулся к женщине, как раз, когда поезд поровнялся с ней. Толкнул изо всех сил, бедняжка свалилась на рельсы, а он был таков. Помчался к выходу, чуть с ног меня не сшиб. Это было ужасно. Нет, я его не разглядела. Кажется, смуглый, с усами. Вот ужас, несчастная женщина! Может, это был её любовник...

Ничего более вразумительного не удалось услышать от машиниста и других находившихся на платформе пассажиров. Полиции не удалось разыскать никого, кто бы видел, как из метро выбежал мужчина в темном пальто.

Альфред Баум прослушивал разговоры министра сам. Никакой персонал к этому не привлекался. Разговоры записывались на пленку, кассеты передавались по утрам его секретарше, она расписывалась за них и относила шефу, а тот отправлял их в серый сейф, стоявший в углу. Баум с трудом заставлял себя прослушивать эти записи. Ему на нервы действовала бесконечная болтовня мадам Лашом с приятельницами, сам же министр домашним телефоном почти не пользовался.

Прослушивал записи Баум в часы, когда совсем уж уставал от работы. Позже он казнился, что его нерадивость и привела к несчастью, которое произошло после визита Алламбо на виллу министра. Коллегам же было известно, что в те дни он трудился по двенадцать часов. В понедельник с утра он попросил мадемуазель Пино принести записи за пятницу, субботу и воскресенье и приготовился их слушать - рядом с его столом находился магнитофон.

Помешал телефонный звонок.

- Это министр, - предупредила секретарша прежде, чем соединить своего шефа с начальством.

- Наша горничная Мария погибла вчера вечером в метро. Упала на рельсы.

- Это её допрашивал Алламбо?

- Да. Ее столкнули с платформы, в полиции шестнадцатого округа считают это убийством, но подозреваемого пока нет.

- С кем из префектуры вы говорили, господин министр?

- С Дидо. Ему не следует знать обстоятельств дела.

- Разумеется, господин министр.

- Вам, надеюсь, эти обстоятельства известны.

- Алламбо доложил. Тут, по-видимому, есть связь.

- Оставляю дело в ваших руках, - сказал министр, - Если понадоблюсь, обращайтесь.

- Спасибо, господин министр.

Альфред Баум включил магнитофон и выслушал переговоры мадам Лашом с парикмахером и жалобы сестре на то, как тяжела её жизнь. Потом заговорил другой голос - низкий, грубый, с сильным южным акцентом...

Баум выключил магнитофон, вызвал к себе Алламбо и сообщил о смерти Марии.

- Послушай, тебе это будет интересно.

Магнитофон снова заработал.

Мария: Мне нужен господин Жюль.

Мужской голос: Это я.

Мария: Вы сказали, что я могу вам позвонить, если с фотографиями возникнут проблемы.

Мужчина: Да, конечно.

Мария: Сегодня на виллу приходил полицейский. Сказал, что эти фотографии я украла.

Мужчина: А ты что?

Мария: Не призналась.

Мужчина: Точно?

Мария: Я все сделала, как вы велели. Ни в чем не призналась. Но вы же обещали, что меня беспокоить не будут, а теперь вот что... Я боюсь. Он грозится выслать меня обратно в Португалию.

Мужчина: Послушай внимательно. Полицейский спрашивал о фотографиях из альбома или только о негативах?

Мария: Он сказал, что я взяла негативы. И насчет снимка из альбома спросил.

Мужчина: Снимка или снимков?

Мария: Он сказал - снимок.

Мужчина: Когда я получил негативы, то попросил тебя достать из альбома два снимка, помнишь?

Мария: Помню, но я тогда только один нашла, второго в альбоме не было, я же говорила.

Мужчина: Похоже, все-таки был.

Мария: Что мне теперь делать? Я боюсь.

Мужчина: Ничего с тобой не случится, сейчас я тебе объясню, как надо поступить. Ты меня слушаешь?

Мария: Да.

Мужчина: Во-первых, если полиция вернется, не говори ничего, стой на своем, понятно?

Мария: Да.

Мужчина: Во-вторых, мы должны с тобой увидеться и тогда все обговорим. Возьми ручку и бумагу.

Мария: У меня блокнот.

Мужчина: Завтра вечером в одиннадцать приезжай к дому номер 46 на рю де Ром. Позвонишь в дверь и спросишь мсье Жюля. Ясно?

Мария: Спрошу мсье Жюля.

Мужчина: Садись на метро на станции Виктор Гюго, доедешь до вокзала Сан-Лазар. Именно так, как я говорю, ладно?

Мария: Я боюсь.

Мужчина: Бояться нечего, если сделаешь все точно, как тебе велено. Поняла?

Мария: Да. Завтра вечером.

Мужчина: Еще одна вещь. Бумажку, где мой телефон записан, уничтожь прямо сейчас.

Мария: Но если мне опять позвонить придется?

Мужчина: Уничтожь, я сказал. С завтрашнего утра мой номер меняется, ты меня чудом застала. Встретимся - я тебе новый номер дам.

Мария: Хорошо.

Мужчина: Значит, придешь?

Мария: Ладно, завтра в одиннадцать. Приду.

Отбой. Звякнула трубка, Баум выключил магнитофон.

- Пошли кого-нибудь в сорок шестой номер на рю де Ром. Прямо сейчас.

Алламбо распорядился по телефону и снова уселся в кресло.

- Женщины, связанные с этим расследованием, имеют тенденцию падать на рельсы в метро, - сказал Баум, - Сначала жена нашего перебежчика, теперь эта бедолага. Ты верно угадал: продала она снимки и не ведала, что творит.

- Надо посмотреть её вещи раньше, чем полиция.

- Обратись к Дидо из префектуры шестнадцатого округа. Насчет телефонного номера - это он ловко. Может, она его все-таки не уничтожила?

- Хорошо бы. Как насчет мужского голоса?

- Тулуза, - сказал Алламбо.

- А не Марсель?

- Нет. У меня в Тулузе родственники - как раз так они и говорят.

- Почему-то мне кажется, что он из полиции.

- Просто любите вы полицию, - усмехнулся Алламбо.

Дом 46 по улице рю де Ром, оказалось, принадлежит министерству сельского хозяйства, но никак не используется, давно пустует.

- Беднягу просто заманили в метро, - вздохнул Баум, - Дальше платформы ей бы не уйти.

В конце дня Алламбо снова заглянул к шефу, слышно было из коридора, как расходится по домам народ. На столе у Баума стояла чашка кофе, а сам он запирал в сейф пленку, которую успел прослушать трижды.

- Дидо - славный малый, - сообщил Алламбо, - А может, министр приказал ему с нами ладить. Во всяком случае проблем не было, я посмотрел все вещи горничной. Телефонного номера, записанного на клочке бумаги, не нашел.

Баум отхлебнул кофе и поморщился. Он любил сладкий, но жена запугала его всякими историями об инфарктах и прочих бедах, которые приключаются от ожирения, так что кофе он пил без сахара.

- Сдается мне, наша задача упрощается, даже если впереди ещё много сложностей.

Алламбо поднял брови, но промолчал. Старик в трудные минуты склонен изрекать парадоксы.

- Надо выполнить две простые вещи. То есть, довольно сложные, но в основе своей простые. Первое - встретиться лицом к лицу с нашим приятелем Котовым, что я и сделаю, как только буду к этому готов. И второе - поможет нам Дидо или не поможет, но часть работы полиции придется взять на себя. А именно - узнать, кто же это сталкивает женщин на рельсы. Как я уже сказал, первым займусь я сам, а второе поручаю тебе. Действуй заодно с полицией, если без неё не обойтись, но блюди наши секреты.

- Да, чуть не забыл, - спохватился Алламбо, - Все из-за этих событий. Помните, вы велели задержать Морана, журналиста этого. Он у нас тут с обеда. Ругается на чем свет стоит и даже поесть не соглашается. Что с ним делать?

- Позвоню-ка я жене, раз уж точно к ужину опаздываю, - решил Баум, - А Морана давай сюда минут через десять.

Дидье Моран был доставлен юным сержантом, который тут же удалился. Баум оторвался от бумаг не сразу, а когда поднял взгляд, то ещё некоторое время лениво изучал гостя, хмуря кустистые брови. Затем улыбнулся чуть насмешливо, покачал головой и снова погрузился в работу. Прошло довольно много времени, прежде чем он приступил к разговору.

- На кого работаешь в ДГСЕ?

- Не понимаю, - вскинулся Моран, - Я журналист, со спецслужбами дела не имею.