- Исчез...

- Как это могло случиться?

- Не знаю. Дверь внизу и дверь на улицу обе заперты, как вы приказывали. Я сам запирал. Наверно, кто-то открыл ему снаружи.

- Есть следы борьбы?

- Никаких, господин начальник. Похоже, ушел по доброй воле. Я проверил, он надел пальто, шарф, всякое такое.

- Когда вы с женой его хватились?

- Около часа назад, господин начальник.

- И целый час ждали?

В ответ - молчание. Баум вздохнул поглубже, сделав над собой усилие, чтобы не заорать в трубку, и произнес:

- За этот час, приятель, он наверняка от нас смылся. Если бы ты набрался храбрости и сразу позвонил, ещё был бы смысл что-то делать, а теперь ищи-свищи.

- Глубоко сожалею, господин начальник. И моя жена тоже...

- Ладно, - устало произнес Баум, - Завтра разберемся. Ничего там не трогайте и никого не впускайте. Никого, понятно?

- Да, господин начальник, благодарю вас.

Следующие двадцать минут Баум потратил на то, чтобы дозвониться дежурному офицеру ДСТ на улице Нелатон, в штаб-квартиру пограничников и на пост охраны советского посольства на бульваре Ланн, который ДСТ держит под постоянным наблюдением.

- Кто-нибудь недавно проходил в посольство?

- Нет, никто не проходил и не выходил, - ответил дежурный.

- Спасибо.

Баум снова уселся в кресло, отложил книгу и задумался, делая время от времени пометки в блокноте. Жена закончила дела на кухне и уселась с вязанием.

- Неприятности? - спросила она.

- Можно и так сказать, - вздохнул Баум.

- А стаканчик красного не поможет?

- Помочь не поможет, - усмехнулся Баум, - но очень кстати придется.

На следующее утро он явился на службу к семи и целый час злился, поскольку никого ещё не было из тех, кому он собирался дать поручение. В восемь отправился в кафе за углом, взял кофе и круассан и минут пять просматривал утренние газеты. "Пти галуа" занималась многодетной матерью, обвиненной в убийстве, оставив в покое на данный момент и Лашома, и перебежчика. Все газеты писали о предстоящих выборах.

В половине девятого появился Алламбо, и на него тут же была возложена задача изловить беглеца.

- Не думаю, что ты его разыщешь, - сказал при этом Баум, - Мы о нем в следующий раз услышим, когда он даст пресс-конференцию в советском посольстве в Вене или ещё где-нибудь в этом роде. Выдаст жуткую историю о том, как его тут терзали и как он понял, наконец, что Советский Союз куда лучше, чем Запад. Помяни мои слова - и на еду пожалуется, и на бездуховность нашего образа жизни. Это теперь модно. Никогда бы этого не случилось, не будь мы сами такими олухами.

- После его бегства все, что он тут наговорил, гроша ломаного не стоит.

- В том-то и проблема! Теперь над ней лучшие умы будут биться. Можешь внести свою долю в дебаты, если есть что сказать, в таких делах я себя не считаю держателем истины в последней инстанции. В любом случае отплываем в бурное море политики.

В девять тридцать явился Алибер, бледный, но по-прежнему готовый за себя постоять.

- Ну? - только и произнес Баум, не предлагая гостю сесть

- Вроде бы одна фирма в Мюнхене разрабатывает систему на шестьдесят вкраплений. Вчера вечером мне сообщили по телефону. Для каких таких целей разработчики стараются - я никак в толк не возьму, кому это надо?

- Конечно, где ж тебе понять... Во всяком случае мне-то их планы вообще неинтересны, я хотел бы узнать, кто в последние месяцы пользовался этой новой системой, кто имеет её в своем распоряжении.

- Фирма "П. Питерс" во Франкфурте приобрела опытный образец и эксперементирует с ним.

- Разговаривал с ними?

- Да. Сказал, будто работаю в исследовательском институте, интересуюсь, могут ли они выполнить для нас кое-какие работы и объяснил, какие именно. Ответ: это возможно, им уже случалось выполнять подобные работы по договору.

- Ладно. А теперь ступай отсюда. Оставь все данные моей секретарше.

Алибер помедлил, будто собираясь ещё что-то сказать, но передумал и вышел.

Десять минут спустя Баум уже разговаривал с директором фирмы "П. Питерс", пустив в ход весь свой скудный запас немецких слов.

- Мы бы хотели заказать некоторые работы на цифровом сканирующем оборудовании. Проверяем новую технологию печати, при которой изображение воспроизводится с высокой степенью точности.

Он вовсе не был уверен, что правильно употребляет термины, но надеялся, что собеседник спишет его ошибки на плохое знание немецкого.

- Яволь! - отозвался человек на другом конце линии.

- В последнее время вам приходилось выполнять что-нибудь в этом роде?

Да. И они будут рады продемонстрировать уважаемому клиенту свои достижения.

- Мой коллега свяжется с вами завтра утром. Он обсудит возможность выполнения работ весьма значительной сложности. У меня такое чувство, что помочь нам сможете только вы.

Тысяча сожалений, но как раз завтра это будет затруднительно. Произошел несчастный случай - оператор, работавший на новом оборудовании, погиб несколько дней назад, угодил под колеса по пути с работы. Пока заменить его некому - они уже направили в Мюнхен сотрудника, который должен освоить новшество, но тот вернется только через неделю. Нельзя ли договориться на более поздний срок?

- Жаль, что так вышло, - сказал Баум, - Несчастный случай, вы говорите?

Директор, похоже, действительно был огорчен. Да, это был наезд. Какой-то водитель заехал на улицу с односторонним движением и сбил мопед. У полиции есть подозрения, что это было специально подстроено.

- Жаль, - ещё раз сказал Баум, - И все же мой коллега навестит вас завтра, чтобы обсудить предварительно все условия. Можно условиться, допустим, на три часа?

Да, завтра в три. Постараемся сделать все, что можно.

Позже Баум сказал Вавру:

- Раз уж кто-то начал устранять свидетелей, то кого он изберет следующим? Только нашего приятеля Котова - вот кого. Если, конечно, тот не заслан КГБ, в этом случае Котов знает, что делает. Но поскольку дело предельно усложнилось, то я сомневаюсь, что Котову в нем назначена столь простая роль.

- Так это или не так - наше положение хуже некуда. Плывем по бурным волнам политики.

- Эти самые слова и я сегодня сказал.

- Меня вызывают к четырем к премьеру. Вместе пойдем.

Баум усмехнулся:

- Легче от этого не станет, но я готов.

Предвидел он правильно: от того, что шефы контрразведки явились вдвоем, легче никому не стало. Премьер-министр был чрезвычайно недоволен и выражал это на свой лад, а присутствовавший тут же Антуан Лашом, у которого были все причины негодовать, изо всех сил распалял гнев хозяина.

Сидели они в кабинете премьера - и никакого радушия, даже прохладительных напитков не было предложено. Вавр предупредил своего зама, что первоначальное неудовольствие шефа - просто пустяк по сравнению с тем, которое обнаружится, когда тот узнает, что перебежчик сбежал.

- Вот тут ты увидишь нашего коротышку из Оверни во всей красе, пообещал он, - Зрелище не для слабонервных.

Так оно и оказалось.

- Ну и что сказал этот Алексей Котов, когда выяснилось, что привезенные им фотографии подделаны? - спросил премьер-министр.

- Котов, к сожалению, исчез, - ответил Вавр просто. Он долго прикидывал в уме, как бы это получше преподнести пилюлю, и решил выложить все, как есть: все равно правду не скроешь.

- Что??? - раздался в ответ полузадушенный вопль. Если можно сказать о человеке, что у него шерсть встала дыбом, - именно это и произошло с премьером. Другой на месте Вавра потерял бы самообладание, он же только ответил прямым взглядом на бешеный взгляд премьера и пожал плечами, как бы говоря: всякое бывает, ничего не поделаешь.

- Да, господин министр, прошлым вечером перебежчик сбежал из квартиры, в которую мы его поместили. Это в высшей степени огорчительно, виновные понесут наказание.

- Огорчительно! И это все, что вы можете сказать, Вавр?