– Ш-ш-ш! Не можно! Устав СГБ!
После чего, как всегда, погрузился в загадочные четырёхугольники. Антон сел писать:
"Здравствуй, малыш
Очень скучаю по тебе. Как ты там?.." Дальше не шло – хоть сдохни. До спазма. Уже две недели. Да и о чём? Последнее письмо Киры было коротким: "Понимаю, что огорчишься, но больше отвечать тебе не смогу. Понимаешь, Яну очень неприятно, что его жена перед Богом (тут у благородного дона Руматы вырвался ядовитый смешок) переписывается с посторонним мужчиной. Тяжело говорить об этом, но больше мне писать не надо. Твои письма будут автоматически пересылаться обратно".
Прочитав эти строчки, Руди долго сидел в сумрачном молчании. Потом повернулся к Пете и странным голосом попросил выяснить, при каких обстоятельствах, он, Руди, со своей чёртовой дюжиной в индексе может отправиться на Ружену. Петя приморозил очередной падающий четырёхугольник, поколдовал с минуту над терминалом и извлёк на экран "Кодекс индексов". Который сам Антон безуспешно разыскивал уже пять лет.
– Та-ак… "Ради спасения жизни"… не убедишь… "Решением Всемирного Совета"… безнадёжно… "Особо ценный/незаменимый специалист". Гм? Попробовать?
Он попробовал. Забросил все дела. Пытался читать оставшийся от Киры том "Основ молекулярной биологии". Мало что понял, и ещё меньше запомнил. Сейчас мучительно продирался сквозь "Фауну и флору планеты Ружена". Получалось плохо. Склонностью к естественным наукам Антон не страдал никогда. Что, кстати, ещё в школе отметила комиссия по распределению. Все эти копошащиеся гады вызывали чувство какого-то атавистического омерзения. Да и биологический жаргон понимал с пятого на десятое. Чего стоило хотя бы такое: "эцидии без перидиев". Что? Без чего? И почему должны быть с? Всего несколько строчек, и он проваливался из осточертевшего подвала в зелёный мир Ружены.
Летали радужные рэмбы, колыхались высокие голубоватые травы, а навстречу ему шла Кира.
Щёлкнуло окошко рассылки.
– Ру…Руди, тут "Вестник космобиологии" прислали. Это тебе, что ли?
– Ага. Спасибо. Ну как, Петя, завтра последний день?
– Последний! Сдаю эту барахолку – и в кругосветку. С гитарой. Руди, может передумаешь, вместе махнём? Нет? Очень жалко ведь! Ну подумай ещё?
Петя обернулся к Руди и осёкся. Тот сидел очень прямо и, не отрываясь, смотрел в журнал.
– Эй! Что случилось-то? "О некоторых особенностях строения дыхательной системы псевдонасекомых Икающего леса (Арканар)", – прочитал стажёр, – Руди, ты что, настолько биологией увлекаешься?
В следующее мгновение он едва успел уклониться от летящей ему в голову "Фауны и флоры планеты Ружена".
Когда дверь за Руди захлопнулась, Ангелов озадаченно пожал плечами и вернулся к четырёхугольникам.
Тем же вечером на пороге бара "Микки-Маус", что в Мирза-Чарле, возникла мрачная фигура.
– Биологи есть? – хрипло поинтересовался Антон. Биологов в баре не оказалось.
– Водки!
Пить придётся одному, и это плохо. Но Пашке разрешили вернуться в Ирукан. А теперь и Кира в Арканаре. Да и его тянет туда – почти с той же силой, что когда-то на Землю. Похоже, сместился центр мира . И находился он там, где прошла их молодость. Где было точно ясно, где друг, а где враг. Вокруг было море грязи – но чувства были чище. Да и сами они – лучше. Антон вдруг вспомнил: ночь, дорожка выложенная по краям свечами. И их, совсем ещё молодых, первый день на планете, произносящих клятву наблюдателя: "Мы с тобой изменим этот мир".
Не нужно обманывать себя: он никогда не станет хорошим биологом, а значит, не сможет поехать к Кире. Потому что тридцать семь – не восемнадцать, потому что пока он будет читать про живность Икающего леса, Кира уедет куда-нибудь на Пандору… А он будет всё глубже увязать в очередной бумажной работе.
Антон поднял стопку с кристально-прозрачной влагой, поднёс к губам – и тут на него накатило. На секунду ему открылась картина будущего. Годы, долгие годы, серые, пустые. Нелюбимая работа. Полное одиночество. Вечная усталость. Вечный страх окружающих. Люди – входящие и выходящие, не оставляющие никаких следов в его жизни. И никакой надежды на перемены – потому что все дело в нем самом.
Очень аккуратно он поставил наполненный до краёв стакан обратно на скатерть и вышел.
Свой следующий рабочий день Антон начал с того, что приколол к двери лист с надписью широким стилом: "Комиссия по контролю за архивом". Стажёр с любопытством наблюдавший за его эволюциями, покрутил головой и поинтересовался, где он, Руди, видит Комиссию?
Антон обернулся, усмехнулся одними глазами, потянулся к видеофону и сказал – как гвоздь забил:
– Будет Комиссия!
Кристаллы они раскидали очень быстро. Темп задавал неизвестно откуда взявшийся ("Комиссия. значит? Ай да Руди!") невысокий лысый человечек.
Закончив с работой, Ангелов уже собрался вернуться к четырёхугольникам, как с неудовольствием обнаружил, что терминал занят.
Джереми с интересом осмотрел помещение, на мгновение зацепился взглядом за всё ещё валяющуюся на полу "Флору и фауну":
– Ну-ну, и вы собирались поражать её этим? А вышивание крестиком не пробовали? Биологию она и сама знает, следовательно, воспринимает, как женское дело. Тут другое нужно. Например: ради любимой женщины привезти на Ружену арканарского попа. И сочетаться освящённым церковью браком. Вам ведь такая мысль не приходила?
– Джереми, это же бред!
– Для вас. Для меня. Для молодого человека. Но не для вашей девушки. А теперь она в Арканаре? – похоже, раскрытый "Вестник космобиологии" тоже не ускользнул от внимания Тафната.
