Одной лишь ярости и желания Пеккера найти вора было недостаточно. Он настаивал, чтобы мы прочесали территорию, в поисках следов, указывающих направление, в котором отправился Джек. Никто из нас не был склонен помогать Пекеру, но, учитывая его плохое настроение, он мог легко насадить любого из нас на нож, если мы, хотя бы, не сделаем вид, что заняты поисками. К тому же, мы могли отправить его в погоню за Джеком и незаметно ускользнуть, прихватив наши вещички, с некоторыми дополнительными бонусами сверх. Считается ли кражей, украденное у вора? Вряд ли! Мы при всём желании, не смогли бы вернуть награбленное их мёртвым владельцам.

Но земля вокруг лагеря была хорошо притоптана, а за его пределами настолько размыта после многих месяцев дождей, что вся её поверхность сплошь была покрыта огромными лужами. Казалось, земля, словно перекормленный младенец, отказывалась принять внутрь ещё хоть каплю, отрыгивая назад всё ранее принятое.

Я решил, что нам больше повезет, если мы осмотрим деревья и кустарники, на предмет вырванных ветвями волос или зацепившихся за них волокон ткани. Я осматривал подлесок, особо не глядя себе под ноги. Сделав шаг вперед, я резко отпрыгнул. Земля внезапно ушла у меня из под ног. Распластавшись в грязи, я стиснул зубы от жгучей боли в плече.

Я лежал на краю глубокой ямы, размером, примерно, пять на пять ярдов, наполовину заполненной мутной водой, такой же густой и вонючей, как протухшая похлёбка. Осторожно перекатив себя от края ямы, я не решался встать, пока не удалился от её контуров, опасаясь, что размокшая земля обрушится подо мной. Когда я поднялся на ноги, то увидел, как что-то плавает ниже меня с соседнего края, скрытого от моего взгляда.

Голый человеческий труп лежал прямо подо мной, мутные глаза незряче уставились вверх, а его распухшие очертания и вздувшийся живот выступали чуть выше кромки серовато-зеленой воды. Но было что-то другое, что-то упало на плавучий труп. Это было второе тело, одетое в оборванный коричневый плащ, который развевался над ним, словно волосы гротескной русалки. Он плавал лицом вниз с кинжалом, торчащим у него между лопатками.

Не было возможности извлечь труп святого Джека из «глотки», потому что яма была слишком глубокая даже не смотря на дождь, благодаря которому, уровень воды там превышал примерно два человеческих роста. Если бы тело Джека не удержалось на другом, раздутом от трупных газов теле, оно бы просто утонуло в гнойной жидкости, и мы бы никогда не узнали, что он уже мертв. Даже Пеккер не мог назвать точное число гниющих там трупов. Пеккер и Дай уверяли, что это собственный кинжал Джека торчит у него между лопаток. Вопрос был ,– «Кто его туда вонзил?».

Едва увидев тело плавающее в яме, Дай набросилась на Пеккера, барабаня по нему кулаками и царапая лицо.

«- Зачем ты убил его? Он был нам хорошим другом, лучшим…!»

Пеккер поймал ее за запястья, оттолкнув от себя: «Да я пальцем его не тронул. Сам же и искал его, так ведь? На кой мне это сдалось, если я знал, что он уже там?»

Дай окинула его мрачным взглядом. Было ясно, что она ему не верит, и, судя по её озлобленным взглядам, не верила и нашей маленькой компании. Но мне было любопытно. Пекер казался по-настоящему шокированным, как и все остальные, когда увидел в воде тело святого Джека. Он убил многих, но, возможно, это было первое убийство, в котором он был невиновен.

Но если не Пеккер убил его в порыве ревности, то кто? Ни у кого для этого не было мотивов, если конечно, Джек не украл тот камень, а теперь кто-то украл его у него. Уизли? Он все еще был там, в лесу, как и Зофиил. И это был Зофиил, который знал о силе камня. Но действительно ли он способен на убийство ради этого?

А что с остальными? Жофре считал, что его мать умерла от чумы в Венеции. Мальчик был настолько напуган лихорадкой, что убил бы за лекарство, которое могло бы спасти его? Я обнаружил, что мой взгляд остановился на Осмонде. Он сражался с драконом голыми руками, чтобы защитить свою любимую Аделу. Способен ли он убить ради неё?

Те же мысли, очевидно, занимали и Пеккера, пока мы молча возвращались в лагерь. Он присел у костра, потирая руки над огнем.

«- Один из вас, должно быть, видел, как Джек взял камень и решил этим воспользоваться. Всё сходится, если, конечно, Его Высочество не сделал это раньше, не обнаружив себя.»

« - У вас тоже есть пропавший человек», - прорычал Родриго,- «его ремесло-грабеж и убийство. Почему бы тебе не подумать на него»

«- Уизли может украсть пятачок у свиньи»,- сказала Дай насупившись,- «но он-не убийца, на его руках нет крови. Он не заставил бы себя это сделать. С другой стороны, ему это и не требовалось. Если бы он хотел заполучить камень, он сделал бы это и без Джека, с его-то способностями»

Пеккер кивнул в сторону Наригорм, которая единственная, казалось, все еще испытывала аппетит и копалась в котле, охотясь за кусочками мяса.

«- Она может сказать нам, кто украл. Она может прочесть это в своих рунах. Если бы это был кто-то из вас…»,- он оставил угрозу висеть в воздухе, но я знал, что он подумал, ««глотка» вскоре заглотит очередную жертву.»

Наригорм не смотрела вверх, но я уловил слабую призрачную улыбку на её лице. Я знал, что ей нельзя этого делать. Она уже принесла достаточно вреда прошлой ночью и сделает ещё больше.

«- Но, если ребёнок скажет, что это Уизли, то не верь ей», - сказал я, – «она одна из нас. Откуда ты знаешь, что она не лжёт?»

Я почувствовал, как ярость Наригорм вонзилась в меня, словно жало осы. Я был прав, она что-то планировала, но почувствовал маленький внутренний триумф, что сорвал её планы.

Дай кивнула, нахмурившись.

«- Нельзя доверять девчонке. Посмотри на ее белые волосы. Это неестественно. Похоже на дитя-призрака. Я думаю, она не та, за кого себя выдаёт»

Дай, видимо, не забыла, а может и простила представление, устроенное Наригорм прошлой ночью. «В деревне, где я воспитывалась», - продолжала она, -«если что-то пропало, то под ведро сажали чёрного петуха, и каждый подозреваемый, по очереди прикладывал руки к ведру. Петух кукарекал, когда к ведру прикасался вор.»

«- У тебя где-то припрятан черный петух?», - прервал её Пекер окидывая взглядом руины. «Последний петух, которого я видел, был сварен в этом котле, и с тех пор уже минуло месяца три. Но, может быть, если вор положит руку на котел, он выпорхнет оттуда живым и начнет кукарекать».

Адела взглянула на Осмонда.

«- Я слышала…»,- начала было она, но внезапно запнулась, уставившись на собственные ладони.

«- Что?»,- потребовал Пекер,- «давай, рожай уже!»

«- Кто то…В общем, мне сказали, что если нарисовать на стене глаз и все отвернутся, когда в него загоняют гвоздь, то виновный почувствует резкую боль в глазу и вскрикнет…Осмонд может рисовать…Он прекрасный художник.»

«- Какого цвета глаз?», -подозрительно спросил Пеккер.,-«потому что, если он будет синим, а глаза вора-карими, он не закричит».

«- Если он нарисует его углем», - сказал я, - «это сработает для кого угодно».

Лицо Пеккера расплылось в ухмылке.

«- Лучше всего удостовериться какой глаз он рисует. У тебя нет левого, старик, и если ты-вор, то можешь обмануть испытание и не почувствовать гвоздь»

Я вернул ему ухмылку, понимая, что в его словах не было ни издевательства, ни жалости, ибо догадывался-мы оба вдоволь настрадались от козней этой парочки.

Я не боялся проверки, ибо был уверен, что если кто-то из нас и взял камень, то даже чувство вины не заставит их закричать. Но это, как минимум, могло гарантировать, что Наригорм больше не причинит вреда.

Осмонд долго выбирал из костра именно тот самый правильный кусок угля и еще большее внимание обращал на серо-белые камни разрушенной стены, заботясь об этом так, будто он рисовал Всевидящее око на церковном своде. Его лицо выглядело отсутствующим, и я почувствовал, как когда то, много месяцев назад, он имел счастье рисовать все, что желала его душа, как тяжело ему было остановиться и расстаться с этим воспоминанием. Пеккер в это время охотился за железным подковообразным гвоздем среди украденных сокровищ и камнем, чтобы его забить.