— Вот тут мы обычно тусуемся, — и он рукой указал на место. Кусты огораживали протоптанную дорожку, по которой обычно выгуливали собак, поваленная береза, рядом с ней росла еще одна, метров двадцать высотой. Внутри остатки костра, который не один десяток раз зажигали, чтобы согреться или что-то поджарить. Три пня, невесть откуда принесенных, служили вместо стульев. Сразу за кустами, овраг и далее насыпь, и железнодорожное полотно. Товарный, стуча колесами на стыках, медленно потащил тяжелые цистерны и платформы то ли с гравием, то ли с песком в сторону станции.

— Не шумновато ли здесь? — спросил Павел.

— Не, нормально.

— Давно облюбовали это место?

— А черт его знает, с детства.

Инспектор, улыбнулся, глядя на Игоря. Взъерошенные волосы, словно химия на голове, придавали тому озорной вид, напоминая воробья, попавшего под дождь.

— И часто вы здесь бываете?

— Ну, когда как? Летом часто, а зимой не очень, холодно, да и снега полно.

— А вчера просто хотели посидеть пива попить?

— Вроде того.

— А дома никак нельзя?

— Ха, кто же дома даст пива попить, скажете тоже, — Игорь исподлобья бросил скептический взгляд в сторону Марины Владимировны.

— Действительно, вряд ли, — чуть усмехнувшись произнес Павел, успев заметить взгляд Игоря, и добавил, — а кто-то еще должен был прийти, я имею в виду из друзей, может девушки или только вдвоем?

— Не, я ж говорю, бабла мало, наскребли сколько было. А девчонок, нет. Одна болеет, другая тоже не смогла.

— А так вообще и девчата собираются?

— Ну да, а че, нельзя? Нынче шкода уже в двенадцать вовсю камасутру изучает и субботники устраивает, не то, что мы, — и, снова насупившись, посмотрел на Колькину мать, стоящую поодаль.

— Это я так, к слову спросил.

Игорь промолчал, а Марина Владимировна стояла и слушала их беседу, не встревая со своими вопросами, хотя её так и подмывало спросить про сына.

Инспектор о чем-то подумал, потом достал записную книжку из кармана курки. Заглянул в неё, и, обращаясь к Игорю, спросил:

— Скажи, а вы когда собирались, брали с собой магнитофон или там гитару, к примеру, или просто сидели, пиво пили?

— Когда как. В основном так, трепались. Иногда Серега приносил маг, но он такой х… хреновый, ленту зажевывает. А на гитаре у нас никто не играет, так бренчим помаленьку и все.

— Значит, ничего ценного у Николая при себе вряд ли что-то могло быть, кроме сотового телефона?

— Ну да, а что еще?

— Скажем цифровой фотоаппарат, или видеокамера.

— Не, у нас нет. У Верки есть цифровик, но её жаба задушит, принести сюда, сколько раз просили фотки щелкнуть. Мне вот отец обещает на день рождения подарить сотовый с фотиком, вот тогда клева будет, можно прямо здесь щелкать.

— Хорошо, вы здесь постойте, пожалуйста, а я пока осмотрю место.

Марина Владимировна осталась с Игорем стоять рядом, а инспектор осторожно вошел внутрь импровизированного места отдыха подростков, и стал внимательно рассматривать кусты, нет ли чего подозрительного. Ему понадобилось минут пять, чтобы осмотреться. Не найдя ничего существенного, он огляделся по сторонам и произнес:

— Вы подождите меня немного, я пройдусь немного вокруг, мне надо посмотреть.

— Конечно, конечно, — произнесла Марина Владимировна.

Инспектор, обогнул кусты и спустился к насыпи. В самом низу было довольно сыро, но пройти было можно. Росли кусты, деревья, большинство из которых, были обрезаны путейскими рабочими, поэтому стволы выглядели причудливо убого. Он подобрал палку и, посмотрев снизу на место, где лежала сломанная береза, прошелся вдоль канавы. Отойдя метров на двадцать, он повернулся, и пошел в обратном направлении. Раздвигая кусты рукой, он палкой смотрел, нет ли что внутри. Пролетевшая ворона уселась на ветку дерева и громко каркнула два раза. Инспектор повернул голову и, посмотрев на неё, подумал:

— Черт тебя принес, накаркаешь еще чего…, - и в этот момент, он увидел, что в кустах что-то лежит. Осторожно раздвинув ветки посильнее, он протянул руку, но брать не стал. Это был сотовый телефон. Достав из кармана носовой платок, он осторожно, двумя пальцами взял телефон и положил его в платок на ладонь. Поднявшись с насыпи, прикинул, что от места, где лежал телефон, до места, где предположительно мог быть Николай, было метров пятнадцать. Вполне достаточно, чтобы бросить телефон в случае, если от него хотели избавиться.

— Марина Владимировна, а какой марки сотовый телефон, был у вашего сына? — спросил Лебедев, поднявшись и подойдя к ней.

— Сименс М35, старая модель, — не дав ей сказать, произнес Игорь.

Инспектор, держа на ладони платок с лежащим телефоном, показал ей его и спросил:

— Узнаете, телефон вашего сына?

— Его, — произнесла она, и в глазах у неё все потемнело. Она стала оседать на землю, и инспектор еле успел положить платок с телефоном и подхватить её. Они усадили её на пень. Инспектор, включил телефон и проверил входящие звонки. Все они были от Марины Владимировны, включая два сообщения, которые она послала.

— Спишь? — услышал Николай чей-то голос в полумраке.

— Нет.

— Я тоже. Который день не могу заснуть.

— А ты давно здесь?

— Нет, пятый день, а кажется, что целую вечность.

— Извини, я не запомнил, тебя как зовут?

— Виктор, а тебя кажется, Николай?

— Да.

— Значит ты из Москвы?

— Да. А где мы, не знаешь?

— Понятия не имею. Никто не знает, может, нас вообще за кордон вывезли, а может, наоборот, в какой-нибудь глуши, хотя вряд ли, быстрее заметят.

— Выходит, до меня здесь уже тридцать семь человек побывало и все они, ну кроме нас, конечно, были убиты?

— А кто его знает. При мне троих забрали и больше мы их не видели.

— Тебе страшно? — произнес Николай.

— А кому не страшно? Только дураку умирать охота. А я что, только школу кончил, думал армию отслужу и к бате устроюсь на работу.

— А отец фирмач какой?

— Скажешь тоже. Никакой он не фирмач. Бригадиром на стройке работает. Дома строит. Платят нормально. Вот и я хотел к нему в бригаду устроиться.

— А в армию зачем?

— Как зачем? Если в институт не поступать, так загребут все равно. Не бегать же мне от них до двадцати семи. И потом, я спортом занимался, первый разряд по лыжам, правда, юношеский, но все равно. Главное, чтобы в Чечню не кинули, но сейчас вроде как не посылают. Так что я особо армии не боюсь. Да и потом, пару лет посачковать можно на казенных харчах, романтики понюхать.

— Какая к черту в армии романтика?

— Самая что ни на есть. Вот у меня братан старший, из армии целый чемодан воспоминаний привез. И как по девкам в самоволку бегал и пацанов учил, когда год отслужил и ефрейтора дали. На учениях был. Да, чего говорить, приехал, не узнать. Такую пачку отрастил, мужик мужиком, а уезжал пацаном, вроде меня.

— Не знаю. Я вот в колледже учусь, думаю по окончании мать уговорить, чтобы денег дала и в институт на платный.

— Кому что.

— Это верно, — он вздохнул, и добавил, — Эх, сейчас бы пирожков с капустой, да чайку горячего.

— Заткнись. Про жрачку у нас здесь табу. Всем жрать знаешь как охота. Ты только первый день здесь, а вот Инга и Николай, скоро четвертая неделя пойдет, как тут маются. Им, правда, какой-то раствор раз в день вливают, а нам кроме воды ничего.

— А почему только воду?

— Чтобы все шлаки и дрянь из организма вывести, ну и чтобы копыта раньше времени не отбросили. Без еды-то еще можно протянуть, а без воды никак.

— Холодно здесь.

— Это так кажется. От страха холодно. Я первые два дня тоже мерз, словно меня в холодильник засунули, а потом отошел, сейчас даже разговаривать могу. Страшно конечно, но живой пока. А эти, — он показал рукой в темноту, — Инга с Николаем, совсем скисли. У тезки твоего, по-моему, вообще крыша поехала. Орет непонятно что, а потом весь обмякнет как вата и плачет.