– Ну же, выше нос! Не позволяй им себя достать.

– Идиот! Они говорят также и о тебе!

– Пускай болтуны судачат, сколько пожелают. Его величество реорганизует чиновничий аппарат в ближайшее время.

Поднимаясь по каменной лестнице, Итан остановился:

– И этот день наступит завтра или в ближайшем будущем?

– Правительство сформировано, нужный курс выбран, дорога проложена. Нам осталось только встряхнуть это судно и начать всё заново. До сих пор реорганизация целой иерархии казалась невозможной, но теперь настало время устроить встряску.

Служащие министры и провинциальные лорды были назначены императором Кёо. После коронации они должны были в полном составе сложить с себя полномочия, чтобы новый правитель мог назначить новый штат министров. Но из-за других не менее актуальных вопросов, всё осталось так, как есть.

Только провинциальные лорды, исполнявшие обязанности на местах, подвергались проверке. В провинциях для этого были назначены императорские наместники. Гражданских служащих не возвышали до министерского ранга, если за них никто не мог поручиться.

Но прихлебателей и подхалимов, десятилетиями сидевших сложа руки при императоре Кёо, которые в равной степени были замешаны в притеснении людей, нельзя было дольше игнорировать.

– Императорский двор в беспорядке. Оставшиеся у власти мерзавцы решили, что им всё сошло с рук и вдвойне принялись за свои злодеяния. Никто не знает, где и как они могут подставить нас под удар. В настоящее время небольшая осторожность – лучшая добродетель.

– Двадцать лет. Вот настоящая стойкость. Хотя немногие из этих подлецов изменили свои убеждения.

– Но лишь потому, что опустела казна, и нечего стало красть. Хотя в последнее время произошло довольно много необычного.

– С наступлением весны все крысы, прятавшиеся в норах, пришли в движение.

Итан взглянул на окружавшие его здания:

– Какой же долгой была это зима.

Во времена императорского воцарения, послужившего ответом на сердечные мольбы граждан, дворец Ген’эй был всё ещё украшен потускневшим золотом и серебром. Но теперь это здание, некогда расписанное утончённым способом, выглядело не иначе, как тускло-коричневым. По приказу императора дворец освободили от всех украшений. Золото, серебро и драгоценные камни вплоть до самоцветов, украшавших трон, были распроданы на торгах.

Таким образом в Эн избегали острой нужды.

Число зданий сократилось почти вдвое. Император приказал их разобрать, дерево и камни отгрузить на рынок. Только чёрные крыши, возвышавшиеся над вершинами горы Какню, остались нетронутыми от предыдущей династии.

Поговаривали, что императорский дворец был дарован первому императору Эн самим Тентеем. Из уважения к прошлому, последующие правители только обустраивали этот дворец и ничего не убирали.

В этих зданиях была прописана вся история монархии. Известие о том, что из них вывезут драгоценности, затем разберут и распродадут по кусочкам, потрясло удручённых министров, как гром среди ясного неба.

– Выполняйте, – приказал император.

Взяточники, разграбившие императорскую казну и набившие себе карманы при императоре Кёо, остались на местах. Он мог уволить министров и провинциальных лордов и конфисковать их личное имущество, но так и не нашёл для этого времени или сил. Восстановление земли и сбор урожая с разорённых угодий имели первостепенное значение.

Пастбища и рисовые поля были выжженными и почерневшими. Потребовалось двадцать лет, прежде чем фермеру удалось вспахать поле и вырастить урожай, которым он смог прокормить всю семью. Сокровища императорского дворца были проданы другим королевствам, склады опустошались до тех пор, пока не осталось ни единого солдатского кинжала, и даже тогда они едва сводили концы с концами.

– Считайте это просто банковским депозитом, – советовал император. – Люди, откладывающие больше, чем они тратят, не ощутят особого ущерба. Только транжиры и расточители будут страдать. Когда придёт время, всё будет восстановлено.

Наконец это время настало.

Итан еле слышно сказал:

– Он невероятно беспечный, но не глупый.

Сюко улыбнулся:

– Давай просто признаем, что он делает всё от него зависящее, вот только задом наперёд.

Император Эн и его необдуманные решения подверглись серьёзной критике в личных покоях внутреннего дворца.

– Да, я понял, к чему вы клоните, – сказал Сёрью, глядя на четырёх обступивших его мужчин.

Итан взглянул на него в ответ:

– Вы поняли? И это всё?

– Я уже образумился.

– Я ещё никогда не оказывался в столь унизительном положении. И боюсь, это чувство меня не покинет до конца моей жизни.

– Вот-вот, – раздался голос позади него, но Итан не обратил на него внимания.

– В самом деле, – вздохнув, сказал Сюко.

– Какую должность, по мнению его величества, он занимает? Как глава государства, каким образом вы собираетесь навести порядок среди министров? Кто должен указывать путь и служить примером для королевства?.. Я не осмеливаюсь посмотреть в лицо вашим верноподданным.

– Именно, – сказал мужчина с невозмутимым лицом, который обычно был довольно немногословен. – У меня просто меня челюсть отвисла от удивления. Быть соотносимым с его глупейшим величеством – это чересчур даже для меня.

– Сумасброд, ты тоже отчитываешь меня?

Худощавого молодого мужчину со смуглой кожей некрупного телосложения звали Сейсю. Сумасброд было его прозвищем. Однако, будучи министром обороны, он возглавлял подразделение императорских телохранителей в качестве Дайбоку.

Сейсю был назначен в дворцовую гвардию ещё при императоре Кёо. Он считался изобретательным и умелым бойцом, поговаривали, что ему не было равных в военном деле. Его арестовали за критику в адрес императора, но даже порочный император Кёо не смог казнить его и вместо этого заключил в тюрьму.

После смерти императора его хотели освободить. Но Сейсю сказал, что поскольку его арестовали по приказу императора, то и помиловать может только человек с такими же полномочиями. Оставаясь верным своим убеждениям, упрямый мужчина просидел в незапертой камере почти пятьдесят лет.

– Осмелюсь вас попросить не обращаться ко мне в столь уничижительной форме.

– Тебе не нравится?

– Конечно, нет.

Итан с завистью посмотрел на раздражённого Сейсю:

– Но это лучше, чем в моём случае. Ведь я – Безрассудный.

Когда император давал прозвище кому-то из своих подданных, то это считалось большой честью. Но едва ли кто-то мог быть доволен такими именами как Безрассудный, Дерзкий или Сумасброд. Дело дошло до того, что он дал прозвище Сайхо Рокуте «Дурак», поскольку кирин был помесью лошади и оленя.

Император был невероятно доволен этим каламбуром, хотя было сложно называть доброй шуткой то, что у каждого вызывало смех.

– Вот это да! – сказал Тётоцу с обиженным видом. – Мы превратились в объекты для насмешек.

– Это ты верно подметил.

На сей раз все трое обратились к тому, кто это воскликнул.

– Тайхо, вы тоже виноваты!

Холодный взгляд троих мужчин коснулся кирина, после чего тот пожал плечами:

– Эй, у меня нет привычки играть в азартные игры.

– Тогда позвольте спросить, чем вы занимались во время своих отлучек из дворца?

Под натиском Сюко Рокута выдавил из себя улыбку:

– Хм… я наблюдал за восстановлением сельских угодий.

– И каковы результаты этих наблюдений?

– Ну… э…

– Маленький пройдоха.

Услышав это, Рокута обратил свой взор в сторону императора:

– Это всё из-за тебя. Ведёшь беспутный образ жизни, а потом это сказывается на мне! Тут уж не до смеха.

– Сказал кирин, отлынивающий от совещаний.

– Сначала совещания, а затем всё бросаешь и исчезаешь без следа!

– Какая разница на сколько шагов промахнуться, на пятьдесят или на сто?