Пэйджит подошел к окну и бросил взгляд на залив. Под серым небом – сланец воды; несколько парусников, роскошный лайнер, сухогруз, что привез автомобили японской фирмы "Хонда".

– Нет, я считаю, что мое представление о Марни вернее, – заявил он.

Терри впервые уловила нотку тревоги в его голосе.

– Конечно, – решилась она заметить, – именно сейчас Марни охотится на Марию Карелли.

– Вот мне и нужно знать, – спокойно произнес Пэйджит, – как уйти от преследователя.

Терри попыталась уловить его настроение, но сдалась.

– С моей точки зрения, – начала она, – Мария Карелли образцовый клиент, она – мечта адвоката.

– Как это? – Пэйджит обернулся к ней. – Я имею в виду – с вашей точки зрения.

– Когда я работала при полицейском управлении, – стала объяснять Терри, – мы защищали интересы людей, которые едва могли выговорить собственное имя: наркотики, алкоголь, умственные расстройства, элементарная неграмотность – вы понимаете. Обманывать они, как правило, не умели. И когда я распознавала, что кто-то из клиентов говорит правду, я старалась не расчувствоваться, сдерживала себя, чтобы не начать верить всем и во всем. Тогда-то я и задумалась над тем, как профессия юриста накладывает отпечаток на психику. Но Мария Карелли не только человек, заслуживающий доверия. С ней будет легко работать, она хорошо образованна, способна четко излагать свои мысли. Одним словом, "ролевая модель" женщины. Она должна будет рассказать эту историю так, чтобы тронуть сердца слушателей. Есть множество людей, готовых поверить ей. Кроме того, Мария разбирается в сути судебного процесса. Прошла школу телевидения, способна держаться непринужденно – это видно по тому, как она давала показания сенатской комиссии.

– Да. – Пэйджит снова смотрел в окно. – Я видел, вчера они снова показывали.

– Она была великолепна, – прибавила Терри. – И, конечно же, она очень красива.

Ее собеседник не ответил, и она тоже замолчала. Ее занимало, какие чувства он испытывает к этой женщине, есть ли где-то в его душе немного любви к ней.

– С Марией все в порядке? – наконец спросила она.

– Более или менее. – Он, казалось, услышал ее другой невысказанный вопрос. – Не судите меня за равнодушный тон. Я все стараюсь настроить себя так, чтобы видеть в Марии обычного клиента, ничем не отличающегося от других. Мне кажется, как раз из-за тех ее качеств, о которых вы говорили, кто-либо из членов суда или присяжных может в норне изменить свое отношение к ней, стоит лишь Шарп привести достаточно убедительный аргумент. И если я вообще понимаю Шарп, она оскорблена до глубины души тем, что Мария пытается выстроить свою защиту, прикрываясь профессиональными интересами.

Терри размышляла над его словами.

– Чем, по вашему мнению, грозят те неясности, которые есть в истории Марии? С выстрелом, например.

Он пожал плечами:

– Полнота ее истории меня меньше волнует, чем факты, которые смогут доказать Брукс и Шарп. Или то, что они не в состоянии доказать. Например: а не было ли у Марии иного мотива, не связанного с изнасилованием?

Терри поколебалась мгновение:

– Я вижу, вам необходимо посмотреть на все это глазами постороннего.

– Посмотреть на все это глазами постороннего мне не удается. Из-за Карло. Он знает, кто его мать, но, кроме него, этого почти никто не знает. Мы никогда не хотели привлекать внимание к его положению.

– Понимаю. – Терри сделала паузу. – А теперь?..

– Да. – Взгляд Пэйджита был устремлен на газету. – Я не собирался представлять интересы Марии.

И не хотел этого делать, вдруг поняла Терри. А если так, то какой смысл в том, что он все же делает это?

– Прежде всего, – спокойно заметила она, – я не думаю, что вам все равно.

– Тогда вы думаете обо мне лучше, чем я заслуживаю. – Впервые в голосе Пэйджита послышалась усталость. – Мне хочется все это предать забвению. И как можно скорей.

Смешавшись, Терри не знала, что ответить.

– Что мы будем делать?

– Во-первых, наймем детектива, его зовут Джонни Мур. – Пэйджит сел, он снова был полон решимости. – Когда в шестидесятых Джонни работал в ФБР, три года был секретным агентом в криминальном подполье. Его ничем не удивишь. Конторская чепуха, которой я занимаюсь, надоела ему до слез, и он будет только рад перемене, если я попрошу его вывернуть наизнанку всю сексуальную жизнь Ренсома. Кроме того, мы должны запланировать разговор с дочерью доктора Стайнгардта. Выяснить у нее: не мог ли Ренсом использовать материалы психоанализа Лауры Чейз как средство для усиления полового возбуждения.

Терри смотрела на фотографию Марии, пытаясь представить себе, что же все-таки произошло. Она почувствовала холод в животе.

– Журналисты уже знают обо всех деталях?

– Нет.

– У меня от этой кассеты мурашки по спине бегут. Все равно, есть там Джеймс Кольт или нет. – Терри скрестила руки на груди. – Один из вариантов ренсомовской "неприкрытой реальности".

– Вот поэтому кассета может быть полезна для нас, – заключил Пэйджит. – Можно посмотреть на происшествие с учетом этого обстоятельства.

Терри кивнула:

– Что вы поручаете сделать мне?

– А разве я не сказал?

– Ничего конкретного.

– Поговорите с бывшей женой Марка Ренсома, она у него была одна-единственная. Как ни странно, об их разводе почти никто не знал. Они расстались пять лет назад. – Губы Пэйджита тронула легкая мимолетная улыбка. – Можете спросить ее – не из-за его ли книг, которые она недолюбливала.

И двух часов не прошло, как позвонил Джонни Мур и сообщил Терри манхэттенский телефонный номер бывшей жены Ренсома.

– Мелисса Раппапорт, – сказал Мур. – Запомните ее имя. Она работает внештатным редактором.

– Как вы нашли ее?

– Она была описана в одном из романов как реальное лицо. Поэтому, видимо, и решила: лучше развестись со знаменитостью и жить нормальной жизнью.

В голосе Мура не было язвительности, тон был деловой – мягкий, приятный голос с легким ирландским акцентом. Терри невольно прониклась к нему симпатией.

– Вы не посоветуете, как найти к ней подход?

– О, я не стал бы маскироваться, хитрить. Лучшее, что можно сделать на вашем месте, – позвонить ей, представиться, сказать, что вам необходимо поговорить с ней. Но будьте готовы к тому, что услышите автоответчик, ей, конечно, звонят из всяких газет и журналов – от "Нью-Йорк таймс" до "Вимин веэ дейли" – и спрашивают, каково ей после того, как ее великий муж умер без штанов. Говорите кратно, понятно, профессионально.

– Я все-таки думаю, это лучше сделать Крису.

– Нет, вы уж слушайтесь его. Крис сейчас популярен – ведь он был на тех клипах, и, если она избегает прессы, звонок от него только испортит дело. Кроме того, вы будете островком сугубо женского умиротворения среди настырности и бесцеремонности всей этой журналистской братии. Пресса видит в этой истории лишь траханье да смерть – предпочтительней в такой именно последовательности, некоторые даже забывают, что это не по профилю их издания.

Терри невольно рассмеялась.

– Извините, – спохватилась она, – это совсем не забавно.

– Забавного в мире вообще мало. Поэтому я и стараюсь не унывать.

Терри поблагодарила его и повесила трубку.

Взгляд ее застыл на телефонном номере Мелиссы Раппапорт – а на что еще здесь смотреть?! Офис уже начинал надоедать ей – они занимали его вдвоем с Пэйджитом, ее личных вещей здесь почти не было, только фотография Елены. Пора уже переходить к стабильности – и на работе, и с Ричи; кажется, с делами у нее на работе о'кей… Пара плакатов, что-то в стиле Пикассо или Кандинского, создадут атмосферу постоянства.

Позвони же этой женщине, Перальта. Хватит канителить. Ты умеешь находить общий язык с людьми, в конце концов, тебя всегда выслушивают.

Кто угодно, кроме Ричи.

Но об этом лучше не думать. Ричи по-своему любит Елену, теперь работа позволяет ей одевать и наряжать дочь. Если Терри постарается, у них с Ричи будет все.