Они кривлялись, плясали и прыгали вокруг нас, а шпрехшталмейстер – опознаваемый по черному цилиндру – пел песню Элиса Купера «Добро пожаловать в мой кошмар», причем пел на редкость погано.

– Я знал Элиса Купера, – пробормотал я себе под нос, перефразируя цитату из чего-то наполовину забытого. – А вы, сэр, не Элис Купер.

– Ага, как-то оно все убого, – согласился Джонатан. Джейн шикнула на нас. Вскоре музыка смолкла, и шпрехшталмейстер остался один в ярком луче прожектора. Он заговорил замогильным голосом, обходя нашу группу по кругу:

– Добро пожаловать в Театр ночных сновидений.

– Кажется, твой фанат, – шепнул мне Джонатан.

– По-моему, это цитата из «Шоу ужасов Роки Хоррора», – шепнул я в ответ.

– Сегодня вы встретитесь с тварями ночи, с порождениями самых чудовищных снов, с монстрами из полуночных кошмаров, которые заставят вас содрогаться от ужаса – и смеяться от радости. Мы совершим путешествие... – он выдержал паузу, – ...по комнатам снов. И в каждой из этих подземных пещер вас ждет еще один ужас, еще один исступленный восторг, еще одно чудо! Ради вашей безопасности... пожалуйста, слушайте меня внимательно... я особо подчеркиваю: ради вашей безопасности не покидайте пределы участка для зрителей, обозначенного в каждой комнате... под страхом физических травм, запредельной боли и потери бессмертной души! Также должен вас предупредить, что в помещениях театра категорически запрещается фотографировать со вспышкой и вести видеозапись.

После чего к нам подошли несколько молодых девушек с электрическими фонариками и провели нас в соседнюю комнату.

– Похоже, сесть не удастся, – сказала мисс Финч, которую явно не впечатлила проникновенная речь человека в цилиндре.

В первой комнате стояло большое колесо. Дядюшка Фестер с помощником горбуном приковали к нему цепями улыбающуюся блондинку в блескучем бикини и с дорожками от иглы на обеих руках.

Колесо медленно вращалось. Толстяк, наряженный в красную кардинальскую мантию, бросал ножи, очерчивая плотный контур вокруг тела девушки. Потом горбун завязал кардиналу глаза, и последние три ножа тот бросал уже вслепую. Все три вонзились в колесо в непосредственной близости от головы улыбающейся блондинки. Кардинал снял повязку. Девушку освободили и сняли с колеса. Все участники представления поклонились. Мы зааплодировали.

Однако номер еще не закончился. Кардинал выхватил из-за пояса припрятанный нож и сделал вид, что перерезает девушке горло. Из-под лезвия хлынула кровь. Кто-то из зрителей испуганно вздохнул, одна впечатлительная девица тихонько вскрикнула, а ее подружки нервно захихикали.

Кардинал и блондинка раскланялись в последний раз. Свет погас. Мы прошли по кирпичному коридору следом за бледными лучами фонариков.

Здесь запах сырости ощущался еще сильнее, как будто нас привели в заплесневелый заброшенный погреб. Откуда-то издалека доносился приглушенный шум дождя. Шпрехшталмейстер представил нам Существо, «сшитое в лаборатории ночи из кусков мертвой плоти и наделенное нечеловеческой силой». Грим этого детища доктора Франкенштейна не отличался особенной убедительностью, но демонстрация силы была впечатляющей. «Существо» без труда подняло каменный блок с сидящим на нем дядюшкой Фестером и остановило на полном ходу дюноход (которым управляла вампирская женщина). Под конец он надул грелку, сдавил ее пальцами, и она лопнула.

– А когда мы пойдем есть суши? – спросил я вполголоса.

Мисс Финч так же тихо заметила, что, помимо серьезного риска подхватить паразитов, следует принять во внимание и то обстоятельство, что тихоокеанский голубой тунец, меч-рыба и чилийский каменный окунь в скором времени могут исчезнуть с лица Земли по причине чрезмерного промысла, поскольку их вылавливают быстрее, чем они успевают размножаться.

представляла собой темный зал необъятных размеров. Наверное, когда-то здесь был потолок, но его давно сняли, и теперь его заменяла крыша пустующего складского ангара, расположенного над нами. Углы помещения мерцали приглушенным синевато-малиновым светом ультрафиолетовых ламп. Зубы, белые рубашки и все белые детали одежды засветились в темноте. Заиграла негромкая ритмичная музыка. Высоко-высоко, под самой крышей ангара, парили скелет, инопланетянин, волк-оборотень и ангел. Их костюмы светились в ультрафиолетовом излучении. Они раскачивались на невидимых трапециях, пролетая над нами, как забытые давние сны, а потом разом сорвались вниз и начали падать. Все четверо. Прямо на нас.

Кто-то из зрителей испуганно вскрикнул, но ничего страшного не случилось. Акробаты на долю секунды зависли в воздухе, а потом снова взметнулись вверх, к своим трапециям – словно четыре живых йо-йо. Мы с облегчением поняли, что артисты работают с подстраховкой. На невидимых в темноте резиновых тросах, закрепленных на потолке. Они летали над нами, кувыркались в воздухе, бросались вниз и взмывали вверх. А мы им хлопали и смотрели, затаив дыхание. В тишине, напоенной счастливым восторгом.

была больше похожа на сумрачный коридор с низким давящим потолком. Шпрехшталмейстер выбрал из зрителей двух «добровольцев» по собственному произволу – ту самую коротконогую тетеньку с недовольным лицом и высокого чернокожего парня в дубленке и желтовато-коричневых перчатках – буквально вытащил их за руку. После чего объявил, что сейчас состоится показательный сеанс гипноза. Он сделал какие-то пассы в воздухе и сказал, что женщина ему не подходит. Потом попросил чернокожего парня взойти на дощатый помост.

– Наверняка подсадной, – пробормотала Джейн.

На помост выкатили гильотину. Шпрехшталмейстер положил под нож небольшой арбуз. Нож обрушился вниз и разрезал арбуз пополам. Потом шпрехшталмейстер приказал чернокожему парню положить руку под гильотину и дернул рычаг, отпускающий лезвие. Кисть в желто-коричневой перчатке упала в корзину. Из обрубка хлынула кровь.

Мисс Финч тоненько взвизгнула.

Чернокожий парень достал из корзины свою отрубленную руку и погнался за шпрехшталмейстером вокруг площадки для зрителей под заглавную музыкальную тему из «Шоу Бенни Хилла».

– Искусственная рука, – сказал Джонатан.

– Я так и думала, – сказала Джейн.

Мисс Финч высморкалась в бумажный платок.

– Развлечение на очень сомнительный вкус, – заявила она.

А потом нас отвели в пятую комнату.

Здесь было светло. У дальней стены располагался грубо сколоченный деревянный стол, за которым стоял молодой лысый парень – продавал пиво, апельсиновый сок и минеральную воду. Над столом висела табличка со стрелкой и надписью: «Туалет». Стрелка указывала на дверь в углу. Джейн пошла купить минералки, а Джонатан отправился в туалет, то есть мы с мисс Финч остались одни, и мне пришлось развлекать ее светской беседой. Честно сказать, я не знал, о чем с ней говорить.

– Как я понимаю, вы вернулись в Англию совсем недавно.

– Я была на Комодо, – сказала она. – Изучала комодских драконов. Это самые крупные ящерицы на Земле. Знаете, почему они стали такими большими?

– Э...

– В ходе естественного отбора они приспособились охотиться на карликовых слонов.

– А были такие слоны? – спросил я с искренним интересом. Беседовать о карликовых слонах – это гораздо приятнее, чем слушать лекцию о вреде суси.

– О да. Это типичная островная биогеология: животные естественным образом тяготеют либо к гигантизму, либо к компактности. Существуют специальные уравнения… – Мисс Финч принялась объяснять, как и почему одни животные становятся больше, а другие, наоборот, меньше. Она говорила очень увлеченно, и ее лицо сделалось более человечным, более живым, и я не то чтобы проникся к ней неудержимой симпатией, но мое мнение о ней изменилось к лучшему.