— Тяжело, значит.

В избу политрук прошел, котелок с кашей перед Леной поставил и сел рядом с

командиром.

— Иван Иваныч, — улыбнулся, сложив руки замком на столе. Девушка носом

шмыгнула от вкусного запаха. И не сдержалась, взяла ложку, есть принялась,

буркнув:

— Пчела.

— Имя у пчелы есть?

— Угу. Санина, Лена, — пробурчала с полным ртом и смутилась, медленнее есть

стала.

— Ну вот. Хорошее имя — Лена.

— В связные к нам напрашивается, Иваныч, — сказал командир и вдруг светло

улыбнулся, взгляд при этом потеплел, стал добрым, а совсем нестрогим и негрозным.

У Лены от сердца отлегло. А то ведь как боялась с ним разговаривать, даже душа в

пятки ушла.

— А что? Хорошее дело. Девушка сразу видно, бойкая, такие нам нужны. Ну, а что

с дисциплиной проблемы, так обучим.

— Болтливая, — бросил командир насмешливо. Лена чуть не подавилась — это с

чего такой вывод? Уставилась на мужчину пытливо и испуганно. А тот к политруку

развернулся:

— Хвастливая. И бумага, говорит, у меня есть, и данные по железной дороге, и

даже аусвайсы.

— А может, правда, есть?

Лена есть перестала, замерла, поглядывая на мужчин, что вроде меж собой говорили,

но вроде для нее. И чуяла насмешку.

Ладно.

Отодвинула кашу, за занавеску ушла, там топчан, шинелью застеленный — как раз.

Пиджак скинула, платье, из майки сокровище достала и обратно оделась. Положила

молча перед командирами добытое благодаря Пантелею. Иваныч крякнул и заулыбался:

— А ты говоришь, Георгий Иваныч, мол, хвастается.

Майор пристально изучил документы, и пытливо уставился на девушку. Та кашу

доедала, только за ушами пищало.

— Откуда?

— Я же сказала. И еще, — дух перевела наевшись. — С нами военврач.

Мужчины разом посерьезнели:

— А вот это очень кстати, — хлопнул ладонью по столу Иван Иваныч. — Из

медиков у нас две сестры. Девушки толковые, да что могут? А раненых-то хватает.

Некоторых второй месяц на ноги поставить не можем.

Лена кивнула.

— Янек поможет. Только сам ранен был. Здесь немцы где-то лесок с раненными

разбомбили.

— Слышали.

— Он оттуда. С ногами проблемы.

— У нас подвода есть, — майор понял, к чему девушка клонит.

— Хорошо, — улыбнулась: вроде бы все и выяснилось. — Вы своим скажите, чтобы

сверток отдали — у меня одежда там. И оружие, пожалуйста.

Георгий Иванович губы пожевал, изучая Пчелу, глянул на товарища. Тот хмыкнул,

головой качнув и, глаза прикрыл, соглашаясь.

— Ладно, отдадут, — нехотя согласился и майор.

— Где связную разместим?

— С медсестрами.

— Дело, — и встал. — Идем дочка.

Лена свой аусвайс забрала, в пиджак сунула, под удивленный взгляд командира и,

за политруком пошла.

И не видела, как усмехнулся Георгий ей в спину, обескураженный ее поведением.

— К сестрам определишь, — приказал бойцу у избы Иван Иванович и вернулся к

другу.

— Что скажешь?

Тот пальцами побрякал по столу и рассмеялся:

— Ой, не знаю, Иваныч, но что-то в ней есть.

— Тогда поживем — увидим.

Лену Саня нагнал, остановил, сунув миску с кашей в руки.

— Поела уже.

— Да ну?

— Ага. Гляжу, оружие вернули, — кивнула на автомат на его груди.

— Есть такое.

— Мое забери. Сверток тоже.

— Ты куда?

— К медсестрам, — буркнул паренек за ее спиной. — Там жить будет.

— Ладно, туда и принесу, — заулыбался Дроздов.

Землянка медсестер оказалась в самой дальней стороне от центра расположения.

Вокруг на веревках, натянутых мех сосен, сушились бинты, ленты материи, исподнее.

— Там госпиталь, — буркнул опять парень, кивнув на виднеющуюся избу, метрах в

полсотни от землянки.

— Спасибо. Меня Пчела зовут, — улыбнулась ему. Он носом шмыгнул и покраснеет

отчего-то:

— Сашок.

— Приятно, — засмеялась и пошла внутрь своего нового жилища.

Добротная, вполне сухая и довольно просторная и светлая комнатка, была по-женски

уютно обустроена. На столике стояли полевые цветы в гильзе от снаряда, висели

занавески на оконце. Стояли даже настоящие тумбочки. На гвозде, на вешалке

висела одежда, в углу стояли сапоги. А прямо стояли три лежанки в ряд. На одной

сидела курносая девушка и что-то подшивала.

— Здравствуйте. Я Лена… вернее Пчела.

У девушки лицо от такого приветствия вытянулось.

— Надя, — протянула.

И Лена осела на табурет у стола: Надя. Опять — Надя. Ничего общего внешне ни с

погибшей подругой, ни с оставшейся далеко в Москве сестрой, но одно имя чего

стоило.

— Что — то не так?

— Так, — протянула. — Я с вами поживу, ничего?

— Живи, — плечами пожала.

— Спасибо.

— Не за что, — бровку тонкую выгнула. — Ты тоже медсестра? Из какой части?

— Из стихийно образованной.

Надежда моргнула, не понимая, и бросила попытку разгадать загадки новенькой.

Указала на лежанку у стены:

— Твоя будет. Здесь я, посередине Марина. Она сейчас в госпитале. Потом я ее

сменю, потом…

— Потом прибудет военврач и будет легче, — закончила за нее Лена.

— Военврач?! — удивилась и обрадовалась девушка. — Ой, как здорово! У нас же

тяжелые есть, смучались совсем миленькие! А мы делать, что не знаем! Медикаменты,

слава Богу есть, склад аптечный месяц назад взяли. Так и бинты, и йод, и даже

инструмент хирургический есть! А врача-то нет! У Симакова вон гангрена

начиналась, ногу резать надо было. А мы с Маринкой, ну клушки! Страшно — это как