В течение пяти дней я занимался этим делом. Рано утром 12 декабря зазвонил телефон, связывающий меня по прямому проводу с военным министерством в Вашингтоне. Я поднял трубку, и кто-то спросил: "Это ты, Айк?" "Да", — ответил я. "Шеф говорит, чтобы ты взял самолет и сразу же вылетел сюда. Скажи своему начальнику, что официальный приказ последует позднее". (Шеф — это генерал Маршалл, а человек на другом конце провода — полковник Уолтер Смит, который позднее стал моим близким другом и начальником штаба в течение всей кампании в Европе.)

Это явилось для меня тяжелым ударом. Во время Первой мировой войны все мои отчаянные попытки попасть непосредственно на фронт потерпели неудачу по причинам, казавшимся мне недостаточно обоснованными, разве что все они сводились к "приказу военного министерства". Я надеялся, что в любой новой войне мне удастся остаться непосредственно в войсках. Получив приказ выехать в город, где я уже служил в общей сложности восемь лет, я подумал, что фактически опять повторится мой опыт Первой мировой войны. С тяжелым чувством я позвонил жене, чтобы она собрала мне чемодан, и через час уже находился в пути.

Возможно, мне приказали прибыть в Вашингтон, думал я, из-за того, что я недавно служил на Филиппинах. В течение каких-нибудь нескольких часов после удара по Перл-Харбору японцы предприняли воздушное нападение на Филиппины, в результате которого наши и без того слабые военно-воздушные силы практически были парализованы. Филиппины стали тем местом, на котором сосредоточилось внимание официальных кругов и общественности, и генерал Маршалл, несомненно, хотел иметь в своем штабе какого-нибудь офицера, знавшего обстановку на этих островах и состояние филиппинской армии, становление которой было на полпути прервано войной.

Армия Филиппинской Республики начала создаваться в 1935 году, когда вновь избранный президент Кесон попросил генерала Макартура разработать план создания военных формирований, способных защищать острова.

В июле 1946 года, когда Филиппины должны были стать независимой республикой, войска Соединенных Штатов планировалось вывести оттуда, и вооруженная защита республики должна была стать функцией самих филиппинцев. Генерал Макартур согласился, и была сформирована военная миссия из американских офицеров, в которую вошел и я в качестве старшего помощника.

В 1935 году посредством всеобщего военного обучения мы планировали готовить каждый год в течение предстоящих десяти лет приблизительно по 30 тыс. солдат. Срок их обучения составлял пять с половиной месяцев. Сначала мы собирались формировать подразделения" только размерами, до взводов, однако за четыре или пять лет мы надеялись создать полки, и к 1946 году, когда общее число прошедших начальное военное обучение достигло бы 300 тыс. человек, мы могли бы сформировать тридцать дивизий.

Во время этого переходного периода военное министерство США, работая в тесном сотрудничестве с силами обороны Филиппин и обеспечивая их офицерским составом, инструкторами, оружием и снаряжением, предусматривало также и участие США в обороне островов, если вспыхнет война, до получения филиппинцами независимости. На этот случай планировался отвод наших войск на остров Лусон, на полуостров Батан напрямик с Коррехидора, с тем чтобы эти два района образовали одну почти неприступную позицию, на которой наши силы могли бы удержаться до прихода подкреплений. В 1938 году я был свидетелем учения, в основу которого лег этот план, а вскоре после того как я покинул Филиппины, учения были повторены в более крупных масштабах.

Когда я ехал в Вашингтон 12 декабря 1941 года, у меня не было ясного представления о ходе сражения на Филиппинах. В форте Сэм-Хьюстон мы получали отрывочные и маловразумительные донесения. Одно было несомненно: японцы не рискнут обойти острова. Однако направление японского удара и его мощь все еще оставались невыясненными, когда я прибыл в военное министерство.

Вашингтон военного времени по-разному характеризовали многочисленные едкие эпиграммы, однако во всех них подчеркивалось одно — хаос. Общим в них было и то, что правительство, в том числе министерства, ведавшие вооруженными силами, как и сама страна, всегда изображалось неподготовленным к войне и ее всеобъемлющим проблемам, а возникновение чрезвычайных обстоятельств в условиях пробудившегося чувства всеобщей причастности к происходящим событиям привело к путанице, усиливаемой толпами предлагавших свои услуги подрядчиков и благонамеренных добровольцев. Однако на этот раз военное министерство добилось обнадеживающего уровня боеготовности армии перед началом войны. Насколько я могу судить по своим личным наблюдениям за многие месяцы, которые я проработал в министерстве, это было достигнуто благодаря проницательности и решительности одного человека, а именно генерала Маршалла. Естественно, он имел поддержку. Его поддерживали сам президент и многие наши способнейшие лидеры в конгрессе и на ключевых постах в правительственном аппарате. Однако в 1940–1941 годах для генерала Маршалла было бы легче плыть в общем потоке, дать событиям возможность идти своим чередом, а самому ждать обычного завершения своей блестящей военной карьеры. Вместо этого он на протяжении многих месяцев преднамеренно шел трудным путем, полный решимости действовать. Чего бы это ни стоило лично ему или любому другому, но армия должна быть хорошо подготовлена к войне, начала которой он ожидал почти с часу на час.

Ранним воскресным утром 14 декабря я представился генералу Маршаллу и впервые за всю свою жизнь докладывал ему более двух минут. Это был четвертый раз, когда я вообще видел его.

Без какого-либо вступления, не тратя зря времени, начальник штаба армии США изложил в общих чертах военную обстановку в западной части Тихого океана.

Военно-морские силы докладывали ему, что Тихоокеанский флот будет не в состояния в течение нескольких месяцев принимать участие в крупных операциях. Авианосцы флота остались неповрежденными, так как во время нападения на Перл-Харбор они там не находились,[3] однако кораблей поддержки было так мало, что предстояло серьезно ограничить действия авианосцев.

Более того, в тот момент не было никакой уверенности, что японцы вскоре не предпримут крупной десантной операции против Гавайских островов или даже против Американского континента, и поэтому руководство военно-морских сил считало целесообразным держать эти авианосцы в резерве для разведывательных и оборонительных действий, если только какое-либо крайнее обстоятельство не потребует их использования в иных целях. Министерство военно-морских сил не сообщало генералу Маршаллу приблизительной даты, когда, по мнению министерства, будут отремонтированы корабли и достаточно укреплен флот, чтобы предпринять наступательные действия в районе Тихого океана.

Гарнизон на Гавайских островах был настолько слаб, что военное и военно-морское министерства считали необходимым как можно быстрее усилить там воздушные и наземные силы, и эти меры должны были пользоваться приоритетом в наших усилиях на Тихом океане.

Ко времени нападения Японии на Перл-Харбор американские сухопутные войска на Филиппинах насчитывали 30 тыс. человек, включая специальные филиппинские формирования, входившие в состав американской армии.[4]

Американские подразделения составляли гарнизон в Коррехидоре и в небольших фортах поблизости от него. Другие американские подразделения были сведены в филиппинскую дивизию, состоявшую из филиппинских частей и американского 31-го пехотного полка. Части национальной гвардии — три полка полевой артиллерии, один полк зенитной артиллерии, один пехотный полк, два танковых батальона и подразделения обслуживания только недавно прибыли на Филиппины в качестве подкреплений.

В 1941 году была усилена и авиация, и в день нападения Японии там было 35 современных бомбардировщика Б-17. Имелись там также 220 истребителей различных типов, но не все они были в боевой готовности. Генерал Маршалл знал, что по этим воздушным силам был нанесен удар и что они понесли тяжелые потери в ходе начальной фазы нападения, но он еще не получил точных данных.