Сергей Николаевич МАРТЬЯНОВ

ГЛОТОК ВОДЫ

(БЫЛЬ)

Рассказ

1

Все было как всегда на границе. Уходили и приходили наряды. По случаю субботы после обеда солдаты вымылись в бане. Вечером посмотрели кинокартину. Потом выкурили по папироске, и, кому положено было, оседлали коней, выехали на службу, а кому не подошел срок - легли спать. В густых зарослях тугая, на берегу речки, нес службу рядовой Владимир Матлаш...

В одиннадцать часов вечера начальник заставы капитан Виктор Балашов выехал на проверку нарядов. Эту свою работу он делал постоянно, в любое время суток и любую погоду. Ему шел тридцать второй год и восемь из них он провел на границе. Но, пожалуй, никогда, за все это время через границу не лезло столько нарушителей, как в прошлом году и этой весной. Редкая неделя проходила без тревоги.

Балашов привычно покачивался в седле. Было очень темно и тихо. В траве громко звенели сверчки, в болотцах на все лады заливались лягушки. Нагретая за день земля дышала теплом, пахло полынью.

Встречались наряды, и старшие шепотом докладывали, что за время несения службы нарушений государственной границы не обнаружено. Это была обычная формула рапорта в таких случаях, но Балашову она показалась излишне торжественной и ненадежной. "Не обнаружено"... Ну, а что, если враг все-таки где-нибудь прошел не замеченный? Слишком много километров от левого фланга до правого, слишком мало людей закрывают их. Только наивные граждане полагают, что пограничники всегда и всюду стоят непрерывной цепочкой. Если бы это было так, капитан Балашов мог бы сейчас преспокойно спать дома. А он шепотом говорил: "Обратите внимание вон на те кустарники", "Не высовывайтесь, вас видно на фоне неба" или просто: "Ну, как настроение?" - И ехал дальше.

В четыре часа утра Балашов вернулся на заставу.

- За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось, доложил дежурный и добавил, что к Масловой, прачке заставы, приехал на выходной день сын Владимир, шофер камышового завода. Его грузовая машина стоит во дворе. "Ну, что же, пускай погостит, порыбачит на речке", подумал Балашов, давно знавший Владимира.

Он заглянул в помещение, где спали солдаты. Над койками, чтобы не заедали комары и мухи, свисали марлевые пологи, и эти белые шатры придавали помещению призрачный, почти фантастический вид. Балашов на носках прошелся вдоль коек. Вот в гимнастерке и брюках спит вожатый службы собак Григорий Давиденко, вот, тоже одетые, рядовой Василий Кашуркин и радист Михаил Ефименко. Это - тревожные. Они первыми вскакивают по тревоге, первыми хватают оружие. А пока - пусть спят. Капитан заботливо одергивает полог у одной кровати, у другой, занавешивает окно плотной шторой: скоро брызнет солнце.

Может, ничего и не случится сегодня. Хорошо, когда все спокойно. Пусть будет спокойно. Балашову вспомнилось, как года два назад приезжал на заставу некий журналист и все допытывался: часто ли пограничники ловят шпионов. И когда узнал, что не больно часто, на лице его отразилось разочарование.

...Балашов вышел во двор, направился к офицерскому дому. Можно и отдохнуть. У коновязи постукивали копытами кони. На востоке зеленела заря. Не зажигая огня, капитан разделся, лег, вытянул натруженные за день ноги. Люда, жена, спала, спали дети, Валерий и Вова.

Впереди - воскресенье, занятий не будет. Но воскресенье на заставе понятие относительное. Неплохо было бы провести сдачу норм на значок ГТО и соревнования по следопытству. Он, капитан, сам проложит на учебной вспаханной полосе восемь или десять ухищренных следов, и пусть пограничники их разгадывают. Кто разгадает наибольшее количество следов, тот и победитель. Это тренирует наблюдательность и закрепляет навыки. И еще нужно поздравить рядового Литвинова с днем рождения. Парню исполняется двадцать один год, и по этому случаю ему предоставлен внеочередной выходной день. Именинника, пожалуй, можно освободить от сдачи норм и соревнований.

С этой мыслью Балашов и заснул.

2

В шесть часов утра Владимир Матлаш покинул свой пост в тугаях на берегу реки и поехал на заставу. Он не спал всю ночь и сейчас мечтал о том, как приедет, отоспится, а потом порыбачит немного по случаю воскресенья и напишет домой письмо. Как-то там идут дела дома, в селе Бакша, на Одессщине? Ох, и далеко же его занесла военная служба!

Потом Матлаш стал думать о другом - бросят ли американцы водородную бомбу, и если бросят, погибнет ли на земле все живое или кто-нибудь останется? Что-то за последнее время они расшумелись... Вот гады! И чего им нужно? Про себя Матлаш произносил горячие речи и монологи, хотя с товарищами на эту тему говорил редко. И вообще на людях он был тих и застенчив. Невысокого роста, щуплый, со светлым ежиком выгоревших на солнце волос и по-детски доверчивыми голубыми глазами, Матлаш выглядел совсем мальчишкой. Но военная форма сидела на нем уже складно, без морщинок, а когда он снимал фуражку, на загорелом лбу обнаруживалась белая полоска, как у заправского пограничника.

Солнце уже взошло, и густые зеленые травы искрились от щедрой росы. В удивительно чистом, прозрачном воздухе отчетливо вырисовывались вершины далеких гор. Матлаш ехал вдоль контрольно-следовой полосы; справа от него, в камышах и кустарниках, петляла речка, а слева, невдалеке, возвышались песчаные барханы. По речке проходила граница и по ту ее сторону уже лежала чужая земля. А барханы простирались далеко в глубь нашей территории. Когда дули сильные ветры, барханы дымились песчаными вихрями, в знойные дни от них несло нестерпимым жаром.

Давным-давно, в тридцатые годы, через эти места проходили тропы контрабандистов, а на заставу даже нападали басмачи, и пограничники отбивали их атаки в лихом конном строю. Владимира Матлаша тогда еще не было на свете, он знал о былых здешних баталиях только по рассказам и немного завидовал своим легендарным предшественникам. Сам он окончил десятилетку, потом ветеринарный техникум, и еще ни одно серьезное испытание не встречалось на его пути.

Матлаш проехал уже больше половины дороги, как вдруг заметил на КСП что-то неладное. Будто кто-то прошел по ней, заметая ветками свой след, Матлаш соскочил с коня, привязал его к кусту барбариса и склонился над следом. Да, вот кусочки потревоженной земли, вот полукруглые бороздки. Они пересекают полосу поперек, от одного края до другого. Унимая дрожь в коленях и чувствуя, как у него сразу вспотели ладони, солдат оглянулся по сторонам, будто нарушитель мог прятаться где-нибудь здесь. Но по-прежнему кругом ни души, все было спокойно.

Куда прошел нарушитель - в барханы или за речку? Если за речку зачем заметал следы? Это во-первых. А во-вторых, полукружия бороздок своими выпуклостями обращены в сторону границы. Значит, вероятнее всего человек шел в наш тыл, пятясь и заметая за собой следы. Ну, и в-третьих, вот новое подтверждение этому - на тропе в одном месте нарушитель все-таки не успел замести след, и глубокий отпечаток каблука выдал, что он шел спиной вперед. Да, граница нарушена ухищренно, в наш тыл.

Матлаш взглянул на часы, было четверть девятого. Когда же прошел нарушитель? Солдат пересек КСП и двинулся в сторону барханов, всматриваясь в еле примятую траву. Судя по тому, что она успела совсем выпрямиться и блестела от росы, человек прошел здесь давно, еще ночью. Вскоре Матлаш и вовсе потерял след. Он сделал широкий круг, прошел вдоль высохшего арыка, но даже в нем не обнаружил никаких отпечатков. Тогда он вернулся к КСП, пересек ее рядом со следом и направился к речке, чтобы окончательно убедиться в своих предположениях и правильно доложить на заставу. Здесь ему повезло. Трава была гуще и примята сильнее, и Матлаш без труда выбрался по следу на берег в том месте, где переправился враг.

В этом месте речка делает крутую излучину. На той стороне берег высокий, обрывистый, а на нашей - отлогий, песчаный, и было хорошо видно, как от воды по песку прошли двое. Да, двое, а не один. И эти двое пятились задом. Матлаш посмотрел на часы - было девять. Скорее доложить на заставу! И он побежал к розетке.