Рори был расстроен. Очень расстроен. С расстроенным видом он повторял вполголоса свой текст – а поскольку на этот раз они дали ему буквально несколько фраз, то действительно все выглядело неважно. Он нетерпеливо фыркал, пока гримерша припудривала его лоб. В углу режиссер Дирк Боннер что-то обсуждал с его партнершей Шелли Джеймс. Потупив глаза, Шелли кивала головой, внимательно слушая Дирка. Возможно, Дирк говорил о нем, разносил его в пух и прах, убеждая ее, что она – намного лучше.

Психоз начался с того момента, как Рори, по сценарию «Игры Челси» попал в помещение центральной лос-анджелесской тюрьмы, самой настоящей, с железными решетками и засовами на дверях. И хотя сейчас ею не пользовались и она пустовала, одно только пребывание там вызывало у Рори дрожь. Билл, очевидно, специально подстроил эти съемки в тюрьме, просто для того, чтобы осуществить свою угрозу и держать его в уезде. Вот грязное отродье! Разве это он во всем виноват!?

– Скажи Дирку, когда освободится, что я у себя в гримерной, – сказал он отрывисто.

Насыпав кокаин тоненькой полоской, Рори задумался о своих проблемах. Ему действительно повезло, когда он встретил Дженни Хавен на том вечере – по крайней мере, именно так он думал тогда! Она все еще была хороша собой и привлекала взгляды всех мужчин. Сначала он, как ребенок, блаженствовал с ней, пока всерьез не увлекся кокаином. Дженни это не нравилось, но еще меньше ей понравилось, когда он выдал ей, что она постарела и не способна идти в ногу со временем. Стимулом ее поколения был алкоголь, хотя сама Дженни спиртного не признавала. Слишком уж положительная! Она не одобряла его тяги к наркотикам, и она презирала его друзей…

Он терпел все это, не рыпался, старался угодить ей, чтобы доставить радость, но пока… Пока она всю свою энергию тратила на то, чтобы сотворить его – Рори. Пока она поддерживала его светом своего таланта. Конечно, он был способный ученик, да и школу кое-какую прошел, но именно она помогла ему обрести собственный неповторимый имидж. Она заставила его расстаться с несколькими лишними килограммами, темной шевелюрой и даже усами, чтобы никто не думал, что он – голубой.

А вскоре она начала делиться с ним своими проблемами, рассказывая, каким образом ведет свои дела. Он помогал ей, иногда давал неплохие советы и неизменно вытягивал у нее некоторую сумму на кокаин, хотя она очень страдала от этого. Ну и что? А где бы еще он мог достать деньги? Он ведь тогда не работал. Кроме того, она собиралась сняться вместе с ним, когда он получил эту роль на телевидении. Но разве это он виноват, что режиссер хотел найти кого-нибудь помоложе? Тогда она стала подумывать о том, чтобы самой поставить пару эпизодов, но Дирк не собирался отдавать часть своей работы ради Дженни Хавен. Меньше всего он хотел, чтобы Дженни достался весь успех фильма!

Рори осторожно поднес бумажку с порошком к левой ноздре и сильно вдохнул, затем – к правой. Фу! Вот так-то лучше!

Во всяком случае, ей не стоило так уж доверять ему – сама бы занималась своими делами или же поискала подходящего человека. Дженни была очень щедра, когда дело касалось дорогих костюмов, совместных обедов в ресторане, шампанского, но карманных денег ему не давала, так что Рори пришлось изыскивать способы, чтобы кое-что переводить на собственный счет. Он начал подсовывать ей «выгодные сделки» при покупке собственности. Иногда говорил ей, что покупку стоит совершить обязательно поскорее, чтобы не перехватили, и тогда она слегка переплачивала, чтобы не упустить сделку, а ему оставалось добиться у продавца небольшой скидки и присвоить себе разницу. Да, она полностью доверяла ему, полагая, что не станет же человек, для которого она делает все возможное, обманывать ее. При этом воспоминании Рори усмехнулся. Еще как обманет. И он обманывал, когда нуждался в деньгах, а она их ему не давала! Так же и с биржей. Сначала ему просто нравилось играть там. Он даже кое-что заработал, но затем потерял приличную сумму. И это были ее деньги, а не его. Тогда он стал ставить на ширпотреб, очень много потерял, а остальное присвоил.

Он бросил ее, когда она осознала, что разорена. Но он ловко вывернулся, убеждая ее, что все решения она принимает сама, а он делал только то, что она просила. Разве не так? Ведь он лишь говорил ей, что случайно узнал об изменениях на рынке, и она тут же предоставляла ему свободу действий. Не его вина, что он потерял больше, чем приобрел – значит, бизнес – не его призвание. Во всяком случае, настал час расставанья, с него – довольно. Как актриса она безнадежно устарела; кроме того, его только что выбрали на роль ведущего в телепрограмме. Он стал Челси в передаче «Игра Челси».

Все было бы замечательно, если бы она не умерла вот так… Да еще эти ублюдки Кауфман и Рабин! Они шантажируют его! Другим словом это и не назовешь. Вот сволочи! Они неплохо знали свое дело, сомневаться не приходится. Но Кауфман в качестве агента и его личного менеджера брал тридцать процентов, а Рабин назначил себя его адвокатом с колоссальным окладом – и, причем, чем больше зарабатывал Рори, тем выше становился его оклад.

– Но это только справедливо, Рори, – говорил ему Стэн своим бархатным адвокатским голосом, – это только справедливо, если учесть все обстоятельства.

Рори рассматривал свое отражение в зеркале – отражение красавца-мужчины – и думал об обстоятельствах. Они ему не нравились, и совсем не нравились их последствия. Он – молодой человек на пороге блистательной карьеры, и у него нет другого выбора, кроме как откупаться от этих вымогателей, Рабина и Кауфмана.

– Рори? – в комнату заглянул ассистент режиссера. – Дирк будет готов в пять, хорошо?

– Да. – Рори еще раз взглянул на себя в зеркало – все ли нормально. – Черт подери, да он весь мокрый. Надо бы еще раз припудрить лоб. Он надеялся, что сегодня они не станут работать допоздна. У него вечером свидание с официанткой из кафе «Родео», очень хорошенькой девушкой, которой так понравился его джемпер. Вообще-то она танцовщица, но заболела гепатитом и потеряла работу на Си-Би-Эс. Он хотел привести ее с собой на вечеринку к Салли Фокс, там соберется теплая компания. Надо бы сделать еще несколько светлых прядей – а то спереди немного темновато. Да, у Дженни был отличный парикмахер, он знал свое дело.

– Готов, Рори?

Рори провел пальцем по сложенной бумажке, на которую только что насыпал кокаин, а затем старательно втер остаток порошка в десны. Не забыть в том кадре выделить имя…

Он вышел на площадку, обнял за плечи Шелли и подождал, пока помощник режиссера проверит, все ли на месте, а Дирк подберет ракурс для съемки. Все удалось с одного дубля.

– Прекрасно, Рори, просто прекрасно, – одобрил Дирк, – я знал, что на этот раз у тебя все выйдет отлично.

Венеция поняла, что ей не надо было приезжать сюда. «Лоутон Холл» находился где-то в Уилтширской глуши, среди покрытых снегом полей и голых деревьев, что очень хорошо подходило и к характеру самой миссис Фокс-Лоутон. Когда хозяйка появилась в дверях и ледяным тоном предупредила ее, чтобы в следующий раз она пользовалась входом для прислуги, Венеция почувствовала, что ей надо было бы сразу сообразить, повернуться и уйти. Но у нее имелась договоренность с агентством, что она в эти выходные обслужит прием на четырнадцать персон, и поэтому она осталась. Кроме того, это – работа на полных три дня, что сильно увеличит ее доход.

Неприятности начались еще до того, как она сняла пальто и Сандра Фокс-Лоутон влетела в кухню, чтобы обсудить меню. Ни слова о том, чтобы выпить чашечку кофе, ни предложения показать Венеции ее комнату. Кстати, хорошо, что она этого не сделала сразу, а то бы Венеция ни за что не осталась. Ее комната находилась на чердаке, и когда Фокс-Лоутоны модернизировали свой старый дом, то не провели туда отопления. В убогой комнатушке стояла столь же убогая и обшарпанная мебель, а крохотный электрокамин с одной нитью являлся единственным источником тепла.