— Об этом я догадываюсь. Но отец пока только восторгается войсками и не говорит ничего… такого.

— Пусть восторгается на здоровье. Пока дело не в нём.

— Но я дурно понимаю по-английски.

— Не нужно изъясняться, как Уайльд, чтобы отправить двух английских тупиц на тот свет.

Лемке поймал себя на том, что нога его сильнее нажала акселератор.

В автомобиле воцарилось молчание.

Вот снова говорит Кроне:

— Не стройте из себя нервную девицу и поймите, что если бы чехи убили наших английских гостей, мы без долгих разговоров вошли бы в Чехословакию и Бенешу пришлось бы распроститься не только с Судетами, а и с Прагой.

Почему же не слышно голоса Отто? Впрочем, и того, что говорил Кроне, было достаточно, чтобы раскрыть страшный замысел нацистов, связанный с поездкой генерала Шверера.

Чем дальше Лемке слушал, тем страшнее становились детали плана, излагаемого Кроне.

— Не распускайте слюни, Шверер, вам не из чего выбирать. Да, по существу, у вас нет и особых причин волноваться. Поверьте мне: если бы жизнь вашего отца понадобилась англичанам в качестве предлога для вторжения, они не задумались бы поручить его убийство вам самому.

Лемке хорошо расслышал испуг в возгласе Отто:

— Вы с ума сошли!

— Я не вкладываю пистолет вам в руку и не говорю: помните, Шверер, как вы стреляли в Висзее в спину одного человека?

В машине наступило короткое, но выразительное молчание. Может быть, дело было в той угрожающей интонации, которую Лемке уловил в голосе Кроне и от которой неприятный холодок пробежал у него по спине. Теперь голос Кроне зазвучал насмешливо:

— Вам очень не хочется, чтобы я называл это имя. Пожалуйста, но постарайтесь, чтобы ваша память работала, как хороший фонограф: следующий ночлег приготовлен вам по ту сторону границы, в Рейхенберге… вот тут… смотрите на карту.

— Англичане собирались быть завтра в Праге.

— Нам удобнее убрать их в Рейхенберге, на чешских картах он называется Либерец. Значит, ваше дело сделать так, чтобы «миссия» застряла там. По соседству есть великолепное свиноводство. Можете свозить туда этого кретина лорда. Ночевать вы должны в отеле «Золотой лев». Гутенбергштрассе, три. Запомните: «Золотой лев». Комнаты англичан и генерала — в бельэтаже, рядом… Подождите, не перебивайте меня. Никто из них не станет возражать: отличные апартаменты, зелень под окнами, вид на старинный замок…

— Я не могу поместить отца рядом с комнатами, в которых…

— Вы чего-то не договорили?

— Позвольте мне поместить отца в другом этаже!

— Нет.

— Хотя бы в другом конце коридора.

— Нет.

— Зачем вам это нужно?

— Неужели я должен называть все своими словами?

В голосе Отто послышалось отчаяние:

— Честное слово, я не понимаю.

Наступила пауза. Снова заговорил Кроне:

— Убийство англичан — хорошо, но если добавить к ним немецкого генерала — будет отлично… Ну, ну, спокойно, Шверер, спокойно! Я уже предупредил: нам не до сентиментов.

Лемке содрогнулся, с трудом удерживая руки на руле. Он отлично понимал, что теперь его собственная жизнь зависит от того, заметят ли те двое, что переговорная трубка не закрыта. Если заметят — выстрел в затылок, и все. А он боялся теперь не только за собственную жизнь: он стал обладателем тайны провокации, от предупреждения которой зависело, быть может, спасение Чехословакии. Выбить предлог для вторжения из рук Гитлера — вот что он обязан теперь сделать.

Отто продолжал молчать.

Говорил один Кроне:

— Я знал, что не могу в этом деле положиться на вас с вашими бабьими нервами. Все произойдёт почти без вашего участия. Завтра в Рейхенберг приедет иностранная журналистка, француженка. — Кроне громко рассмеялся. — Вы неблагодарный свинтус: я предусмотрел для вас даже то, чтобы вы могли провести приятную ночь с вашей курочкой.

— Сюзанн?! — послышался возглас Отто.

— А вы не верите в мою любовь к вам… Однако слушайте дальше: француженка приедет, чтобы проинтервьюировать генерала и англичан. Вы должны устроить это свидание. Она «забудет» в комнате одного из них свой дорожный несессер. Если хватятся и будут искать владелицу, ваше дело сделать так, чтобы он всё-таки остался на месте. Этого будет совершенно достаточно, чтобы разнести в клочья половину отеля.

— А… остальные? Мы… я?

— Неважно, это деталь. А вас там не будет. Вы будете у своей подруги, в другом отеле, — по официальной версии, «чтобы вручить ей проверенный текст интервью». Понятно? Чем вы будете заниматься в действительности — ваше дело. Советую при этом не терять времени, так как в тот момент, когда раздастся взрыв, вы будете обязаны застрелить Сюзанн из этого вот маленького дамского «вальтера». Держите же, он не кусается, обыкновенный пистолетик чешского изготовления. Не вздумайте стрелять ей в спину, как… Не нужно и в затылок, как вы стреляли Шлейхеру. Она должна иметь вид самоубийцы. Лучше всего — в висок. Пистолет вложите ей в правую руку. О последствиях не беспокойтесь… Кажется, я ещё не сказал, что несессер Сюзанн устроен так, что после взрыва от него должна остаться деталь, ясно обличающая для любого профана, что это была не столько принадлежность дамского обихода, сколько адская машина чешского происхождения. Вот и все. Не забудьте: не следует слишком афишировать, что журналистка прибудет под именем француженки: в подкладке её чемодана будет спрятан паспорт на имя чешки.

Лемке мучительно думал над тем, как скрыть от пассажиров то, что он слышал все… Он резко затормозил и, поспешно выскочив из автомобиля, распахнул дверцу пассажирской половины, чтобы предупредить возможное желание Отто нагнуться к трубке.

— Не могу ли я просить господ выйти? Я должен достать инструмент из-под сиденья. — Лемке чувствовал, как дрожали его руки, когда он поднял подушку и, доставая первый попавшийся ненужный ему инструмент, мимоходом заткнул переговорную трубку. — Господа могут занять места. Ровно через минуту мы поедем.

Повозившись для вида под капотом, он поспешно сел на своё место и тронул автомобиль. Теперь ему было важно, чтобы дальнейшие указания Отто отдал ему именно по переговорной трубке.