— Так ты варвар… — вырвалось у Бальта.

Великан не обиделся и кивнул.

— Меня называют Конан-киммериец.

— Я слышал о тебе! — взволнованно воскликнул Бальт. Ничего удивительного, что пикт проиграл в этой игре, ибо киммерийцы были такими же варварами, только еще более опасными. Конан, несомненно, провел много лет среди цивилизованных людей, но это не повредило его древним инстинктам. Бальт надивиться не мог его кошачьей походке и умению двигаться бесшумно. Даже звенья кольчуги не звенели, потому что были смазаны маслом. В самой густой и запутанной чащобе Конан сумел бы пройти так же беззвучно, как давешний пикт.

— Ты не из Гандера? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Я из Турана.

— Встречал воинов из Турана, они неплохие в лесу. Но боссонцы слишком долго прикрывали вас, аквилонцев, от диких людей леса. Закалка вам нужна.

И действительно, боссонское пограничье с его укрепленными селениями, где жили отчаянной храбрости стрелки, долго было для Аквилонии надежной крепостной стеной от варваров. Сейчас в поселениях за Громовой Рекой, росло поколение лесных людей, способных противостоять варварам, но таких пока было немного. Большинство жителей границы составляли такие, как Бальт

— земледельцы, а не следопыты.

Солнце уже скрылось за вершинами деревьев. Тени на тропе становились все длиннее.

— Не успеем мы в форт до темноты, — спокойно сказал Конан. И вдруг добавил: — Слушай!

Он стоял с мечом в руке, пригнувшийся, готовый в любую минуту прыгнуть и нанести удар. Бальт услыхал дикий визг, оборвавшийся на самой высокой ноте — крик человека либо смертельно испуганного, либо умирающего.

Конан сорвался с места и помчался по тропе, с каждым шагом отдаляясь от своего спутника, хотя тот также бежал изо всех сил. В Туране Бальт слыл неплохим бегуном, но варвар опередил его без всяких усилий. Но юноша забыл об этом, потому что уши ему пронзил самый страшный крик, который ему пришлось слышать в жизни. Но на этот раз кричал не человек: то было какое-то ликующее сатанинское мяуканье, торжество нелюди, убившей человека, и эхо этого крика прокатилась где-то в мрачных безднах за пределами людского понимания.

В ужасе Бальт чуть не споткнулся, но Конан продолжал все также бежать и скрылся за поворотом тропы; Бальт, чтобы не остаться один на один с этим кошмарным воплем, в панике помчался за ним.

И… едва не налетел на киммерийца, который стоял над безжизненным телом. Но Конан глядел вовсе не на мертвеца, лежащего в кровавой грязи — он внимательно осматривал заросли по обе стороны тропы.

Убитый — невысокий полный человек — был в дорогих узорных сапогах и, несмотря на жару, в подбитой горностаем тунике. Его широкое бледное лицо сохраняло выражение ужаса, а толстая шея словно бритвой была перерезана от уха до уха. Короткий меч находился в ножнах — значит, нападение было внезапным.

— Пикты? — прошептал Бальт и тоже начал смотреть по сторонам.

— Нет, лесной черт. Это уже пятый, клянусь Кромом!

— Что ты имеешь в виду?

— Ты слышал когда-нибудь о пиктийском колдуне по имени Зогар Заг?

— Никогда не слышал.

— Он живет в Гвавели, ближайшей деревне за рекой. Месяца три назад он похитил несколько навьюченных мулов из каравана, что направлялся в форт как раз по этой тропе. Наверное, одурманил чем-нибудь погонщиков. Мулы принадлежали, — Конан тронул тело носком сапога, — вот этому Тиберию, купцу из Велитриума. Везли мулы бочонки с пивом, и старый Зогар, вместо того, чтобы скорее перебраться через реку, решил угоститься. Следопыт по имени Сократ выследил его и привел Валанна с тремя солдатами в чащу, где наш колдун спал пьянешенек. По настоянию Тиберия Валанн посадил Зогара Зага в тюрьму, а это для пикта самое страшное оскорбление. Старик сумел убить стражника и бежать, да еще передал, что собирается прикончить Тиберия и тех пятерых, что его поймали, да так прикончить, что аквилонцы два века будут помнить и дрожать от страха.

И следопыт, и солдаты уже мертвы. Сократа убили у реки, воинов — возле самого форта. А теперь и Тиберий тоже. Но никто из них не пал от руки пикта. Каждый труп, кроме этого, был обезглавлен. Головы эти, конечно, украшают сейчас алтарь того божества, которому служит Зогар Заг.

— С чего ты взял, что убивали не пикты? — спросил Бальт.

Конан показал на тело купца.

— Ты думаешь, это мечом или ножом сделано? Посмотри внимательнее и сообразишь, что такую рану может оставить только коготь. Мышцы разорваны, а не перерублены.

— А если пантера… — неуверенно предположил Бальт.

— Человек из Турана должен отличать следы когтей пантеры. Нет, это лесной дьявол, которого Зогар Заг вызвал, чтобы отомстить. Болван Тиберий, пошел в Велитриум один да еще под вечер. Но каждый из убитых перед смертью словно бы с ума сходил. Гляди — следы сами говорят. Тиберий ехал по тропе на своем муле — видно, вез шкурки выдры на продажу в Велитриум. И что-то прыгнуло на него сзади, из тех кустов. Видишь, там ветки поломаны? Тиберий успел только раз крикнуть — и уже стал торговать шкурками в преисподней. Мул убежал в заросли. Слышишь, он шуршит кустами в той стороне? Демон не успел унести голову Тиберия — испугался, когда мы прибежали.

— Когда ТЫ прибежал, — поправил Бальт. — Значит, не так и страшна эта тварь, если убегает от одного вооруженного человека. А может, это все-таки был пикт с каким-нибудь крюком? Ты сам видел э т о?

— Тиберий был тоже при оружии, — проворчал Конан. — Но Зогар Заг уж наверное предупредил демона, кого убивать, а кого оставить в покое. Нет, я его не видел. Видел только, как дрожали кусты. Но если хочешь еще доказательств, то гляди.

Убийца наступил в лужу крови. Под кустами на обочине тропы остался кровавый след на засохшей глине.

— Это, по-твоему, человек оставил?

Мурашки побежали по стриженной голове Бальта. Ни человек, ни один из известных ему зверей не мог оставить такого странного, страшного, трехпалого следа. Осторожно, не касаясь земли, Бальт попробовал измерить его пядью. Но расстояние между кончиками мизинца и большого пальца оказалось недостаточным.

— Что это/ — прошептал юноша. — Никогда не видел такого.

— И ни один человек из находящихся в здравом уме не видел, — мрачно ответил Конан. — Это болотный демон. В трясинах по ту сторону Черной Реки их словно летучих мышей в пещере. Когда с юга дует сильный ветер в жаркие ночи, слышно, как они там завывают.

— Что же нам делать? — спросил аквилонец, опасливо глядя на черные тени. ОН никак не мог забыть выражения лица убитого.

— Не стоит и пытаться выследить демона, — сказал Конан и вытащил из-за пояса лесной топор. — Когда он убил Сократа, я хотел это сделать. И потерял след через несколько шагов. То ли у него крылья выросли, то ли он в землю ушел. И за мулом тоже пойдем. Сам выйдет к форту или чьей-нибудь усадьбе.

Говоря это, он срубил два деревца на краю тропы и очистил стволы от веток. Потом отрезал кусок толстой лианы и переплел стволы так, что вышли простые, но надежные носилки.

— По крайней мере демон остался без головы Тиберия, — проворчал Конан. — А мы отнесем тело в форт. До него не больше трех миль. Этот толстый болван никогда мне не нравился, но нельзя же допустить, чтобы пикты вытворяли над головами белых людей все, что им вздумается.

Вообще-то пикты тоже относились к белой расе, хоть и были смуглыми, но жители пограничья не считали их за белых.

Бальт взялся за задние ручки носилок, Конан без всякого уважения положил на них несчастного торговца и они тронулись быстрым шагом. Даже с таким грузом Конан продолжал двигаться бесшумно. Он захлестнул оба своих конца носилок ремнем купца и держал их одной рукой, чтобы оставить правую свободной для меча. Тени сгущались. Чаща погружалась в сумерки, в серо-голубой таинственный полумрак, в котором скрывалось непредсказуемое.

Они одолели уже больше мили и крепкие мышцы Бальта стали уже побаливать, когда из перелеска, который окрасился алым цветом заходящего солнца, раздался пронзительный вопль.