— Оставь меня, изменник Трои! — Внезапно ее поведение изменилось. Елена встала и несколько секунд молча смотрела на меня. Я тоже молчал. Наконец она опустилась на мраморную скамью и заговорила спокойно и решительно: — Не мне порицать тебя, Идей. Если, как ты говоришь, ты предал Трою ради меня, то я должна винить только себя. Но разве я дала тебе повод надеяться?..

— А разве нет? — воскликнул я. — Разве не ты обещала мне награду за твое жертвоприношение? Разве не мои уши слышали нежные слова в этой самой комнате? Я солгал грекам и не стыжусь этого, так как хотел завоевать тебя. Как я мог стать орудием изгнания из Трои той, кого люблю?

— Не знаю, — с тоской произнесла Елена после небольшой паузы. — Увы, Идей, на мне лежит проклятие Афродиты. Я не могу видеть мужчину и не стремиться овладеть им. Тебя я презираю и всегда презирала, но старалась очаровать.

— По крайней мере, ты говоришь откровенно, — сказал я, пытаясь улыбнуться.

— Да, но теперь уже слишком поздно, и мое сердце полно раскаяния. Если бы не моя слабость и твое предательство, я сейчас была бы в греческом лагере, сегодняшней кровавой битвы удалось бы избежать, а троянцы и греки пировали бы вместе. Остается только одно — мы должны постараться исправить причиненное нами зло.

— Каким образом? Что мы можем сделать? — осведомился я, отлично понимая, что она имеет в виду.

— Ты должен снова отправиться к царям Греции и передать им предложение Приама слово в слово. Скажи, что я охотно вернусь в объятия Менелая, что я сохну по нему. Такой глупец, как он, сразу придет в восторг.

Меня отнюдь не прельщала перспектива возвращения в греческий лагерь. Такая миссия была чревата смертельной опасностью: перемирие окончено, и меня, скорее всего, схватят как шпиона или убьют. После сегодняшней битвы, где полегло столько греческих героев, и унизительного поражения, нанесенного Гектором и его войсками, греки вряд ли пребывали в дружелюбном настроении.

Но еще большая опасность заключалась в том, что, если новость о моем повторном визите станет известна в Трое, это будет означать разоблачение моего предательства, потерю чести и жизни. Такой позор разобьет сердце моего отца и навлечет на наш род презрение будущих поколений троянцев.

Я ответил Елене со всей твердостью и искренностью — ибо я верил в то, что говорил, и дальнейшие события доказали мою правоту, — что предлагаемая ею попытка была бы более чем бесполезной, что теперь греков может удовлетворить только уничтожение Трои.

Ты должен отправиться в греческий лагерь, Идей, — настаивала она, — и я буду молить богов о твоем успехе. Весь день я слышала плач и проклятия женщин. Ты считаешь меня бессердечной? Я готова даже спуститься в царство теней, чтобы сбросить груз вины.

— Я не пойду к грекам, — упрямо повторил я.

— Вот как? Посмотрим. — Ее голос стал суровым. — Если тебя не заставит честь, то погонит страх. Либо ты сегодня же вечером отправишься с предложением к грекам, либо я пойду к царю Приаму и расскажу ему о твоей измене.

Я бросился к ней с мольбой:

— Ты не сделаешь этого, Елена!

— Сделаю. Разве я не сказала, что презираю тебя?

Если тебя убьют, что мне до этого? Предупреждаю: не пытайся меня обмануть. У меня есть связь с греческим лагерем — не важно какая, — и я все узнаю. Ты должен передать предложение слово в слово.

Несомненно, Елена выполнила бы свою угрозу. Она бы выдала меня царю Приаму после того, как завлекла своим коварством и чарами Афродиты. Пришло время действовать — и действовать быстро.

Я не колебался. Прежде чем последние слова сорвались с ее уст, я сунул руку в складки плаща и извлек оттуда тонкий этолийский дротик. В следующий момент он вонзился бы в ее белоснежную грудь, и больше никто из греков и троянцев не пал бы жертвой чар Елены Аргивской.

Но Елена явно предвидела подобную ситуацию.

Когда я протянул руку, чтобы схватить ее, она отскочила к стене и хлопнула в ладоши. Занавеси раздвинулись, в комнату ворвались несколько здоровенных негров, схватили меня за плечи и опрокинули на пол.

Стоя надо мной, они смотрели на хозяйку, словно спрашивая: «Прикончить его?»

Но Елена велела не причинять мне вреда.

— Итак, — воскликнула она, подойдя ко мне, — ты хотел лишить Елену жизни! Если бы я забрала твою жизнь, это пошло бы только на благо Трое. Ты слышал мой приказ — исполняй его. Не позже чем сегодня вечером, иначе я пойду к царю Приаму.

Знаком Елена велела рабам отойти. Они повиновались, и я поднялся на ноги. Так как негры стояли между мной и Еленой, я повернулся к двери, бросив последний взгляд на женщину, которая, как мне казалось, посылает меня на верную гибель. Она стояла наполовину скрытая оконными занавесями, с насмешливой улыбкой на губах.

Выйдя из комнаты, я двинулся по коридору, но внезапно услышал, как кто-то сзади шепотом произнес мое имя. Быстро повернувшись, я оказался лицом к лицу со служанкой Гортиной.

— Идей, — прошептала она, подойдя ко мне и взяв меня за руку, — колесница Аполлона уже четырежды пересекла небеса, а ты все еще не выполнил обещание, данное Гортине. Ты сказал, что сделаешь это через пять дней, — значит, это будет завтра?

Я был не в том настроении, чтобы утешать служанку, поэтому грубо оттолкнул ее и ответил:

— Ни завтра, ни в другой день. Убирайся!

Выходя из дома, я услышал, как Гортина издала вопль отчаяния.