Парис все еще бесновался над поверженным врагом.

Я склонился над телом — сердце не билось. Когда я выпрямился, сзади послышался голос:

— Ты покинул меня, сын Фетиды! Горе мне!

В следующий момент Поликсена пробежала мимо меня и распростерлась на мертвом теле грека, громко рыдая и целуя его лицо и волосы.

Парис повернулся ко мне, дрожа от ярости:

— Дай мне меч! Пускай она умрет на его жалком трупе!

— Да! — вскричала Поликсена. — Пронзи мою грудь, убийца, чтобы я могла соединиться с ним!

Парис стал вырывать у меня меч, хватаясь за клинок. Кровь из его порезанных рук потекла на пол.

— Ты хочешь убить свою сестру? — крикнул я, рванув меч с такой силой, что он выскользнул у него из пальцев.

Парис уставился на меня, готовый вцепиться мне в горло, затем, словно пораженный внезапной мыслью, повернулся, прыгнул вперед и подобрал с пола стрелу, вонзившуюся в пятку Ахилла.

— Вероломная сука! — вскричал он, размахивая стрелой и бросаясь к Поликсене. — Если ты жаждешь смерти, то получишь ее!

Я успел схватить его за плечо, рванул назад и опрокинул на пол.

— Во имя Аполлона, приди в себя!

Но это было все равно что пытаться остановить обезумевшего зверя. Вскочив на ноги, Парис устремился ко мне, размахивая смертоносной стрелой. Он трижды делал выпад, и каждый раз отравленный наконечник проходил на волосок от меня. Я понял, что должен принять более суровые меры, если хочу избежать судьбы Ахилла.

Парис сделал четвертый выпад, я успел отскочить, поднял тяжелый меч и обрушил его ему на голову со всей имеющейся у меня силой.

Он рухнул, как бревно, с разрубленным до подбородка черепом.

Я отпрянул. Меч выпал из моих онемевших пальцев.

— Великий Зевс! — простонал я. — Неужели это мое наказание?

Потом я повернулся к Поликсене.

Она все еще лежала на теле Ахилла, прижавшись лицом к его лицу и запутавшись пальцами в его золотистых волосах. Я трижды звал ее, но не получил ответа.

Тогда я схватил Поликсену за плечо и поставил ее на ноги. Она не отрывала взгляд от тела на полу, стеная и плача. Для мягких уговоров не было времени.

Я встряхнул ее так грубо, что у нее застучали зубы.

— Пошли! Здесь нам больше нечего делать!

Поликсена устремила на меня свирепый взгляд:

— Отпусти меня! Я не покину его!

— Тогда я оставлю тебя здесь! Ты знаешь, что твой брат тоже убит? — Я указал на тело Париса. Она, вздрогнув, посмотрела на него. — Приди в себя, Поликсена. Неужели ты хочешь, чтобы вся Троя узнала о твоем позоре? Чтобы твой отец проклял тебя? Еще есть время спасти твое имя от бесчестья ради твоей матери Гекубы и твоей сестры Кассандры.

Подняв с пола фригийскую шапку, я надел ее ей на голову, потом взял Поликсену за руку и повел прочь.

У выхода из склепа мы обернулись. Светильник едва освещал два неподвижных тела, лежащих посредине.

Вырвавшись, Поликсена подбежала к греку, опустилась перед ним на колени и запечатлела поцелуй у него на лбу.

— Прощай, любовь моя! — Вздохнув, она поднялась, подошла ко мне и твердо произнесла: — Я готова следовать за тобой.

В соседнем склепе было совсем темно, но я не мог себя заставить вернуться за фонарем. Мы ощупью продвигались вперед еще через два склепа, пока не выбрались в коридор.

— Выпрямись и шагай уверенно, — шепнул я Поликсене, которая тяжело оперлась на мою руку. — Будь смелой, и вскоре ты окажешься в безопасности.

Начальник стражи встретил нас у главного входа в ворота.

— Ну как, добились успеха? — весело осведомился он, не зная ничего о предприятии, которое привело вестника Идея и Париса, сына Приама, к Скейским воротам.

— Да, но успеху сопутствует несчастье, — ответил я. — У меня к тебе поручение. Иди со своими людьми к пятому склепу в проходе справа. Ахилл убил Париса, а я убил Ахилла[100]] . Их тела там. Доброй ночи!

И прежде чем изумленный стражник успел понять смысл моих слов или открыть рот, чтобы ответить, Поликсена и я исчезли в ночи.