Валентин Петрович Катаев

Синий платочек

Пьеса в пяти действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Л о ж к и н а  К с е н и я  П е т р о в н а - попросту бабушка.

Д а ш а - девушка 19 лет \ ее внуки.

В а л я - пионер /

З о я  Ф и а л к и н а - подруга Даша.

А н д р е й  К у п а в и н \

Ф е д я  С о л н ц е в } экипаж среднего танка.

В а с я  Д е в я т к и н /

С в и р и д о в - лейтенант.

Н а д я  В о р о н и х и н а - военфельдшер.

С е л я в и н а  А н т о н и н а  В а с и л ь е в н а - главный врач госпиталя.

П е т р у ш к и н а  В а л е н т и н а  А л ь ф р е д о в н а.

П е р в а я  д е в у ш к а.

В т о р а я  д е в у ш к а.

Т р е т ь я  д е в у ш к а.

Т е л е ф о н и с т.

С в я з н о й.

Действие происходит частью в небольшом волжском

городе Щеглы, частью на Центральном фронте.

Октябрь - ноябрь 1942 года

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната в деревянном домике в городе Щеглы.

I

Бабушка и Валя.

В а л я (вышивает синий платочек). Бабушка!

Б а б у ш к а. Да.

В а л я. А теперь чего делать?

Б а б у ш к а. А ну-ка, покажи, что у тебя там.

В а л я. Во, глядите!

Б а б у ш к а. Замечательно! Ну прямо-таки замечательно! Больше нечего и делать. Только подрубить платочек - и все готово. Нет, кроме шуток, Валюшка, у тебя редкие способности. Смотри ты, как чудесно получилась роза! Прямо как живая. Ее понюхать хочется. А листочки! Чудо! И как это все красиво - на синем фоне. Посмотреть издали - ни за что не поверишь, что это все вышито гладью. Да ты у меня, Валька, настоящий художник. Надо бы этот платочек снести в школу, показать вашему учителю рисования. Может, из тебя и вправду великий художник выйдет. Я снесу.

В а л я. Бабушка! Вы с ума сошли! Разве можно? Ребята узнают, что я вышиваю, - засмеют. Задразнят. Что я, девчонка?

Б а б у ш к а. Не вижу ничего позорного в том, что мальчик вышивает.

В а л я. Я не мальчик.

Б а б у ш к а. А кто же ты?

В а л я. Я пионер.

Б а б у ш к а. Ах, извините!

В а л я. И мне неудобно. Неловко. Как вы не понимаете! Просто политически бестактно.

Б а б у ш к а. Чего? Чего?

В а л я (неуверенно). Бестактно. Политически.

Б а б у ш к а. Ах, извините! Политически бестактно? А курить пионеру политически не бестактно?

В а л я. Я не курю.

Б а б у ш к а. А почему у тебя в сумке табак, спички и курительная бумага?

В а л я. А вы зачем в мою сумку лазили?

Б а б у ш к а. Я лазила в твою сумку затем, чтобы положить яблоко и два бутерброда. Тебе же, охламону, на завтрак.

В а л я. Давайте не будем говорить друг другу грубости.

Б а б у ш к а. Ах, извините, простите! Я забыла. Давайте не будем говорить грубости, но давайте уж тогда, если на то пошло, и не курить.

В а л я. Я не курю. Я приобрел эти курительные принадлежности для того, чтобы отправить на фронт бойцам.

Б а б у ш к а. Вот как? Милый ты мой!..

В а л я. Кроме того, я еще положу в мешочек - у меня есть - записную книжку, карандаш, резинку и вот этот платочек. Бойцу будет приятно, как вы думаете?

Б а б у ш к а. Ах ты, мой дорогой! (Хочет его поцеловать.)

В а л я. Бабушка, не целуйтесь!

Б а б у ш к а. Бабушка не может поцеловать собственного внука, своего дорогого, милого мальчика.

В а л я. Я не мальчик.

Б а б у ш к а. Знаю, знаю! Ты пионер. И целоваться со старой бабушкой это политически бестактно.

В а л я. Нет, это не политически бестактно, но просто как-то неловко. Мальчики узнают - засмеют. Что я, девчонка?

Б а б у ш к а. Мальчики не узнают. (Целует его.)

В а л я. Ну и хватит.

Б а б у ш к а. Экий ты стеснительный!

В а л я. Я не стеснительный. Бабушка, обещайте мне одну вещь.

Б а б у ш к а. Ну?

В а л я. Никому не говорите, что я вышиваю.

Б а б у ш к а. Да уж обещала. Только не понимаю: что тут позорного?

В а л я. Это только у Гоголя губернатор вышивает по тюлю, а мне неловко перед ребятами.

Б а б у ш к а. Не знаю, кто там вышивал у Гоголя. Знаю только, что твой покойный дедушка Андрей Андреевич в свободное время великолепно вязал, шил и вышивал, так что, как видно, это у тебя наследственное. И вообще ты весь в покойного дедушку. Одно лицо, одно лицо... (Хочет поцеловать.)

В а л я. Бабушка, не целуйтесь!

Б а б у ш к а. Не буду, не буду!

В а л я. Так даете слово, что никому не скажете?

Б а б у ш к а. Даю.

В а л я. Честное пионерское?

Б а б у ш к а. Честное пионерское.

В а л я. Так вам нравится платочек?

Б а б у ш к а. Замечательно! Тонко, аккуратно, художественно. Лучше, чем у покойного дедушки, честное слово! Так бы тебя и расцеловала. (Обнимает его.)

В а л я. Бабушка... Не надо, пустите... Мальчики узнают...

Б а б у ш к а. Мальчики не узнают.

Целуются.

II

Те же и Даша.

Д а ш а. Они опять целуются! Сколько можно?

В а л я. Мы не целуемся. (Быстро прячет платочек.) Это она меня целует. Вот видите, бабушка!

Д а ш а. Что это ты все время прячешь?

В а л я. Ничего не прячу.

Д а ш а. Валька, дай еще один листик бумаги.

В а л я. У меня не склад. Если ты так любишь писать письма, так надо, матушка, иметь собственную бумагу. На тебя не напасешься. Пишешь, пишешь, и ничего не получается.

Д а ш а. Действительно, не получается.

Б а б у ш к а. Кому письмо-то?

Д а ш а. Сама не знаю. На фронт. Кому попадет. Вложу в посылку. Пишу, пишу... Шесть листов измарала. Не выходит. Вот седьмой начала...

Б а б у ш к а. А ну-ка покажи. (Берет письмо, надевает очки, читает.) "Многоуважаемый товарищ боец! Прошу вас принять от меня прилагаемый при сем подарок, который я посылаю на фронт, и надеюсь, что он..." Кто он? Фронт? И потом - что это за "многоуважаемый товарищ боец", что это за "который", что это за "прилагаемый при сем"? Пишешь на передовые позиции, защитнику родины, может быть, герою - и даже наверное герою, - а слова у тебя какие-то пыльные, канцелярские. Никуда не годится!

Д а ш а. Я и сама вижу.

Б а б у ш к а. Больше чувства. Чтоб бойцу от твоих слов стало тепло на душе. Чтоб он почувствовал, что его любят, что о нем помнят, что родина на него смотрит с надеждой и упованием.

Д а ш а. Я это понимаю. Всей душой чувствую. Только не могу выразить на бумаге.

Б а б у ш к а. Надо выразить. Боец ждет.

Д а ш а (разрывает письмо). Валька, дай: бумаги.

В а л я. На. Только имей в виду - последний раз.

Д а ш а. Ладно, попробую еще. (Уходит.)

III

Валя и бабушка, без Даши.

В а л я. Так чего ж теперь с платочком делать?

Б а б у ш к а. Подрубить - и все. Подрубить умеешь?

В а л я. Спрашиваешь!

Б а б у ш к а. Какой гордый. Милый мой! Весь в покойного дедушку.

В а л я. Бабушка! Только не целуйтесь!

Б а б у ш к а. Не буду, не буду!

В а л я. А вы подарок на фронт приготовили?

Б а б у ш к а. Разумеется. Как не приготовить!

В а л я. А что у вас там?

Б а б у ш к а. Да что может бабушка приготовить бойцу? Известно что: варежки шерстяные, носки, портянки суконные. Ну, конечно, махорочка. Затем концентраты различные. Я ведь знаю, чего солдату на фронте хочется: лапшевника пять плиток, гречневой каши пять плиток, борща украинского пять плиток, киселя клюквенного пять плиток, рисового пудинга пять плиток...

В а л я. Рисового пудинга и я бы тоже, пожалуй попробовал.

Б а б у ш к а. Ах ты, мое золото! Вылитый дедушка! (Хочет его обнять.)

В а л я. Бабушка! Вы мне мешаете подрубать.

Б а б у ш к а. Один только разик! (Целует его.)

IV

Те же и Зоя.

З о я. Они опять целуются. Ну что, посылки готовы? Здравствуйте, Ксения Петровна.