***

Остаток дня Алекс пытался сосредоточиться на работе, но ничего не получалось – нужные мысли все время ускользали. Тогда он отложил бумаги в сторону и открыл бутылку виски в надежде залить новую рану обильной порцией алкоголя. Элис, сама того не зная, воскресила в его душе заживо похороненные чувства.

«Замужем за Красновым Максимом, общий сын, девять лет», – эхом звучало в ушах. А ведь это мог бы быть их сын…

– Сука! – сквозь зубы процедил он и с силой сжал стакан.

Желваки заиграли на лице, Гилберт злился и никак не мог найти выход своим эмоциям. Он понимал, что ничего уже не изменить, но от этого не становилось легче, в груди пекло, дыхание сбивалось.

– Чертова сука! – громче повторил он, вкладывая в эти слова всю свою ненависть.

Разбив ни в чем не повинный стакан о стену, распахнул окно и жадно глотал свежий холодный воздух, стараясь остудить внутренний жар.

У нее есть все, о чем он так мечтал, а у него нет ничего! Лиза лишила его всего, не оставив даже малейшего шанса на счастье.

Громкий стук в дверь вернул в реальность. Бросив короткое «войдите», Алекс закрыл окно и обернулся.

– Ну ты как? – Элис грациозно прошла по кабинету и присела на край стола.

– В смысле «как»? Нормально все.

– Готов к встрече с прекрасным?

– Что, так быстро? – удивленно спросил Гилберт, подумав, что девушка имеет в виду Лизу.

– У кого что болит… – засмеялась Брукс и, перехватив недовольный взгляд, пояснила: – Я не о ней.

– А о ком? – Алекс почувствовал себя идиотом.

– Очередная Анжела пришла, ждет в комнате…

– Но я не вызывал.

– Я вызвала, тебе надо выпустить пар, но, если ты против, я ее выпровожу.

– Не нужно, – сухо ответил он и, взяв недопитую бутылку, отправился на встречу с «прекрасным».

***

В комнате было достаточно темно, лишь приглушенный свет торшера добавлял немного интима. Стройная девушка лет двадцати встала с дивана и шагнула Алексу навстречу. Ее длинные, практически черные волнистые локоны рассыпались по плечам, короткое платье красного цвета подчеркивало все прелести фигуры.

Горько усмехнувшись, Гилберт отпил немного виски и прислонился спиной к стене. Он видел перед собой совершенно другую женщину. Под действием алкоголя прошлое и настоящее окончательно спутались.

В голове моментально всплыли картинки, которые он старательно стирал из памяти: совместно проведенные ночи, бессонные, страстные, бурные. Те моменты, когда воздуха не хватало, но сил разорвать поцелуй просто не было, оторваться друг от друга даже на секундочку казалось неимоверно мучительной пыткой. Каждое прикосновение сводило с ума, затягивало в сладкий омут страсти. Дикое желание обладать ею, до дрожи, постоянная потребность ощущать ее мягкие губы, жгучим поцелуем срывая протяжные стоны; сливаться в единое целое и прижиматься как можно ближе, обжигая горячим дыханием гладкую, восхитительно-нежную кожу; вдыхать дурманящий запах ее волос; слышать бешеный ритм сердец, бьющихся в унисон; окунаться в забвенный мир любви, целиком и полностью растворяясь в нем; целовать каждую ее клеточку, доставляя неземное удовольствие; чувствовать, как отзывается на все его ласки раскаленное до предела, податливое женское тело; не сдерживать бурный порыв эмоций и уткнуться в изящную шею, издавая глухой, животный рык.

Помимо пламенных, жарких ночей между ними существовала некая духовная связь, невидимые ниточки, соединяющие на расстоянии. Он помнил их тихие семейные вечера: романтический ужин, совместный просмотр фильма, после которого Лиза обычно засыпала, а он накрывал ее пледом и слушал ровное размеренное дыхание, наблюдал за мельчайшим изменением ее лица и чувствовал, как тепло разливается по всему телу, когда она рядом, такая хрупкая и беззащитная в его крепких и сильных мужских руках. Помнил, как просыпался утром и обнимал ее сонную, невесомыми поцелуями покрывал шею и шептал на ушко «доброе утро», прижимался к спине, когда она готовила завтрак; как они гуляли в парке, обязательно взявшись за руки, переплетая пальцы; украдкие поцелуи на работе, быстрые, но требовательные и глубокие. Казалось бы, простые, но такие интимные, понятные только им двоим, действия.

Однако все это осталось в прошлом, его Лизы больше нет. Она предала его, растоптала их любовь, уничтожила все волшебство между ними.

– Ты мне за все ответишь, – зло процедил Алекс и сделал несколько глотков.

– My name is Kate.

– Закрой свой рот, сука!

Он с силой прижал девушку к стене и крепко сжал плечи.

– You want me, I see, – медленно, по-кошачьи протянула Кейт и призывно облизнула губы, затем скользнула рукой по торсу и, остановившись на ремне, ловким движением расстегнула его.

– Я ненавижу тебя, слышишь? – тихий, хриплый голос. – Ненавижу! – повторил он в несколько раз громче и, вновь схватив Кейт за руки, пригвоздил их стене.

Слишком близко друг к другу. Глаза в глаза. Он знал, что это не Лиза, но ничего не мог с собой поделать, ему нужно было выплеснуть весь негатив. Поддавшись порыву, грубо толкнул девушку к постели и подошел вплотную. Голубые омуты смотрели с вызовом, с издевкой, и Алекс терял контроль над ситуацией. Злость и обида, смешавшись в жгучий коктейль, рвались наружу.

Поставив бутылку на столик, он расстегнул молнию на брюках, отогнул резинку боксеров и, высвободив возбужденный член, надел презерватив. Гилберт никогда не раздевался во время секса и не позволял себя трогать.

Одним ловким движением он поставил Кейт на колени и, выпалив грубое «дрянь», резко вошел в нее. Громкий стон нарушил тишину комнаты. Алекс крепко сжал ее ягодицы и чуть раздвинул их. Глубокие толчки становились все чаще и чаще. Два звонких шлепка заставили девушку вцепиться пальцами в простынь.

Никаких эмоций, кроме первобытного желания. Он совсем не хотел видеть ее лицо, смотреть в глаза и заглушать стоны мягкими поцелуями, только жестко трахать. Никакого сладкого томления внутри и нежности, трепета в душе.

Намотав длинные темные волосы на руку, одним рывком притянул ее к себе еще ближе, заставляя прогнуться в спине, и начал буквально вдалбливаться в ее лоно, вынуждая стонать как можно громче, вымещал всю злость и обиду, но этот процесс не приносил никакого удовольствия.

Глупо было надеялся, что секс хотя бы на время заменит мысли о Лизе, с каждым новым движением адская мука только усиливалась. Крики Кейт, эхом звенящие в голове, вызывали только негативные эмоции. На несколько секунд вышел из нее и, проведя пальцами по промежности, уперся в бедро своим достоинством, затем снова, без предупреждения заполнил собой. Совершая быстрые, яростные толчки, он властно имел ее, не доставляя ни капли наслаждения.

Картинки недавнего прошлого предательски мелькали в голове, воспоминания кинжалом били по сердцу. Как загнанный в клетку зверь, Гилберт метался из стороны в сторону, пытаясь понять, чего же он хочет на самом деле. В его глазах пылал огонь, не страстный, а наоборот, злостный и пронзающий.

Кейт все еще стонала, извиваясь, как кошка, но голос уже немного охрип и ощущения притупились. Она стремилась сама задать темп, но Алекс пресекал все ее действия. Так и не доведя девушку до оргазма, эгоистично вышел из нее и поставил перед собой на колени. Снял презерватив и притянул ее к своему паху. Прикрыв глаза, он тихо постанывал от удовольствия, пока Кейт умело работала языком. В один момент Гилберт с силой прижал ее голову к себе и издал хриплый, сдавленный звук. Его тело одолевали мелкие судороги, дыхание участилось. Обессиленно облокотившись на стену, он приподнял партнершу за подбородок и заглянул ей в глаза.

– Are you ok? – спросил Алекс, понимая, что мог перегнуть палку. Но девушка лишь промычала в ответ, потому что рот ее был занят.

Застегнув джинсы, достал несколько купюр и бросил их на постель.

– Double payment, get out, – сказал он и, забрав с собой недопитую бутылку, покинул комнату.

Боль не утихала, наоборот, она с новой силой отдавалась где-то внутри. Щемящее чувство никак не покидало сердце. Безумно хотелось вынуть этот кинжал, но поток крови тогда захлестнул бы еще сильнее.

«Ненавижу…», – пульсировала рана. «Ненавижу», – громко, на весь дом.

***

Промозглый осенний вечер окутал город тонкой паутиной дождя. Зябко кутаясь в промокший плащ, Елизавета бездумно брела вдоль набережной и невольно вздрагивала от резких порывов холодного ветра. Один судьбоносный день провел четкую границу между жизнью и жалким существованием. И даже десять лет спустя она помнила все до мельчайших подробностей.

– Лис, что все это значит? – его глаза, полные отчаяния, смотрели прямо в душу, прожигали насквозь и причиняли невероятную боль. Поэтому Лиза старательно старательно отводила взгляд.

– Ты как здесь оказался? У тебя же игра…

После их разговора по телефону прошло не больше трех часов, а Царев с командой был на выезде. Но на самом деле Краснову мало волновали его перемещения, своим вопросом она лишь оттягивала неминуемое расставание.

– Какая к черту игра? Объясни мне…

– Жень, успокойся, – перебила она его, боясь сдаться и поменять свое решение. – Я все тебе сказала по телефону, – придала голосу как можно больше холодности и отстраненности, чтобы не возникло и сомнения в ее серьезном настрое.

– Ты ничего мне не сказала! Почему ты хочешь расстаться? Что я сделал не так? – сыпал вопросами Царев, пытаясь докопаться до истины. Он искренне не понимал, что происходит, почему вдруг его Лиза стала чужой.

– Я хочу вернуться к мужу и сохранить семью.

Она вела нелегкую борьбу с самой собой. Сердце бешено колотилось в груди, сопротивлялось и умоляло прекратить эти мучения, но Краснова была непреклонна, резала по живому, безжалостно отрывая от себя того, кого так сильно любила.