Он широким движением руки обвел золотые от утреннего солнца вершины гор.

– Вот она, возвышенность. Во всей своей красе. Злая, холодная и капризная. И заметь – нет ничего проще, чем заблудиться в ее прелестях. Заблудиться и погибнуть. Дороги, надежные еще вчера, снесены в пропасть. Тропы, еще вчера проходимые, завалены. Над головой всякая дрянь висит – только крикни, мигом обрушится и раздавит. К лужайке, до которой по ровной земле и вовсе рукой подать, добрых два часа в обход продираться приходится, да еще и половину штанов на камнях лохмотьями оставишь по дороге. Ни шагу не ступишь в простоте – все с опаской, с хитростью. – Лерметт помолчал немного и добавил с подкупающей искренностью – Немудрено, что я в себе заблудился.

– Но ведь не насмерть? – возразил Эннеари.

– Не насмерть, – подтвердил принц. – Но почти.

На сей раз его улыбка была вовсе не такой принужденной, как предыдущая. Зато она была смущенной и… да, почти виноватой.

– Понимаешь, – произнес Лерметт, – если не подставлять голову под сход, чтобы тебя по ней приложило, и не валандаться невесть сколько на обходных путях, добраться до ответа очень просто. А что он мне не нравится… что ж, тем больше резона не мешкать.

– И что это за ответ, который тебе не нравится? – с редкостным терпением поинтересовался Эннеари после того, как принц снова замолчал.

– А такой, что я поступил с тобой безобразно, – без колебаний ответил Лерметт. – И нечего на меня так смотреть. Когда мы встретились, дороги наши лежали в разные стороны… и я не то чтобы упросил тебя – да нет, едва ли не заставил – принять мою… и притом без единого слова – а от этого только хуже. Я посчитал, что мое дело важнее, даже не узнав о твоем… собственно я и теперь ничего о нем не знаю. И вынудил тебя радеть о моем, опять же ни слова о нем не проронив. Ты отложил свои заботы ради моих. И все это время мы пытались пройти по моей дороге. Это неважно, что тропы обрываются, что дороги завалены – я ведь помню карту, я найду, мы доберемся… ну, и куда мы добрались?

– Но ведь можно еще раз попробовать… – вырвалось у Эннеари.

– Да? – ядовито протянул Лерметт. – Кто-то не далее, как вчера, говорил, что не любит ломать кости. Ты не припоминаешь, кто бы это мог быть?

– Но какое это имеет…

– Арьен, – серьезно и твердо сказал Лерметт. – С меня хватит. Ты отдал мне свое время и силы. Ты себе кости поломал на моей дороге. А теперь мы пойдем по твоей. И не смей спорить, слышишь? Даже и не вздумай.

– Да я и не собирался, – пожал плечами Арьен. – Известно же – человека не переспоришь. Ты мне одно только скажи: с чего ты взял, что нам следует выбрать мою дорогу? Или ты думаешь, что она окажется легче?

Принц устремил на эльфа серьезный и сосредоточенный взгляд.

– Я не просто думаю, – тихо вымолвил он. – Я совершенно в этом уверен. Готов прозакладывать что угодно – на пути в Луговину нам не встретится ни одного завала, ни одной трещины, взявшейся невесть откуда. И не только потому, что сход, судя по всему, прокатился с вашей стороны, а… Одним словом, сам увидишь.

– Ладно, – уступил эльф. – Мне и самому любопытно поглядеть, подвело тебя чутье или правду сказало.

– Правду, – уверенно произнес Лерметт, подхватывая свою отощалую дорожную сумку и пристраивая ее на плечо. – Я знаю, что на сей раз я прав.

Самое большее, через полчаса, Эннеари был вынужден признать, что предчувствие – каким бы ни был его источник – Лерметта не обмануло. Повернув направо, путники могли разглядеть прямую далее тропу на всем ее протяжении – и нигде на ней не было ни валунов, ни ледовых обломков.

– Мне надо было сразу сообразить, – кисло протянул Лерметт. – Уж если нужные мне тропы завалены все до единой, значит, не туда мне нужно. А если и туда – тебе все равно нужнее.

– Да у меня дело не так чтобы и очень спешное, – отмолвил Эннеари, нагибаясь, чтобы подтянуть на ходу сапог.

– Как знать, – ответил принц. – Во всяком случае, это я тебя провожать буду, а не наоборот. А уж потом и о моих заботах подумаем – но только потом.

Эннеари замялся. Ну, как объяснить Лерметту, что дело его, хоть и не очень спешное, может оказаться довольно неприятным? А если так оно и есть – что он предпочел бы уладить все без лишних свидетелей… нет, ему-то скрывать нечего, но…

– Ты не хотел бы, чтобы я знал о твоем деле? – проницательно заметил принц, уловив, как изменилось выражение лица Эннеари – хоть и на краткую долю мгновения, а все-таки…

Арьен колебался недолго.

– Да ладно, – махнул рукой эльф. – Что уж мне теперь-то язык во рту прятать, если он и сам про себя все, как есть, скажет. – Он усмехнулся, пытаясь скрыть неловкость. – Понимаешь, без дела таскаться за перевал у нас не дозволено. В особенности самым молодым.

– Понимаю, – улыбнулся принц. – Трудно не понять. Не дозволено – и именно поэтому молоденькие эльфы, стоит только старшим зазеваться, удирают за перевал.

– Само собой, – кивнул Арьен. – Утянутся на пару деньков, поразвлекутся – и назад. Их обычно даже и не ищет никто. Зачем искать, если сами скоро вернутся?

– Вот как? – Голос принца вновь сделался отсутствующим – словно бы он, этот голос, не прикасался к предмету разговора, а парил поверх него. – Продолжай, сделай милость.

– А что тут продолжать? – отозвался Эннеари. – На этот раз сбежали аж семеро. И покуда не вернулись. Вот меня и послали за ними.

– Вот как? – прежним тоном повторил Лерметт.

– Не иначе, эти малолетние охламоны здорово накуролесили, раз домой глаз не кажут, – сокрушенно вздохнул Арьен. – Я потому и решил сначала тебя проводить, а потом уж за них приниматься. Неловко как-то при других за щенками подтирать. Откуда я знаю, что они понатворили. С девицами высокородными любовь недозволенную крутили? С юнцами на поединках дрались? Кого мне придется умаливать, перед кем извиняться за наших мальчишек… полно, да в Луговине ли они? Надо ли мне их за шкирку домой волочить – или разузнавать, куда они подались из Луговины? Думал я сам управиться… но раз уж нас так не ко времени судьба свела…

– Свела, – резко перебил его Лерметт. – Причем очень даже ко времени.

– Почему? – удивился Эннеари.

– А потому, – ровным и невыразительным тоном произнес принц, – что, когда я решил пойти твоей дорогой, я был прав даже больше, чем полагал. Потому как сдается мне, Арьен, что мы явились сюда не по разным делам, а по одному и тому же.

Он мгновенно замолчал и отвернулся слегка, явно не намереваясь продолжать, как если бы и так уже сказал больше, нежели собирался. Но для Эннеари сказанного было вполне довольно, чтобы встревожиться всерьез. Во имя всего святого – да что же натворили на сей раз ослушные мальчишки, если из-за них наследник престола потащился за перевал с посольством?

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – осторожно осведомился Эннеари.

– Нет, – отрезал Лерметт, не глядя ему в лицо. – Не хочу. Пусть даже я и уверен неколебимо… мало ли в чем можно быть уверенным. Но если я неправ, я принесу тебе незаслуженную боль, и только. Лучше уж я промолчу, пока мы не удостоверимся.

– А если ты прав? – тихо спросил Эннеари.

– Тогда это будет тем более горько, – сумрачно ответил принц. – Но тогда ты тем более должен увидеть все своими глазами.

– Загадками говорить изволишь, – напряженно усмехнулся Эннеари. – Если что-нибудь знаешь – скажи. Мне и без головоломок ничего не ясно. Ну, вот где я должен искать этих остолопов?

Принц, не говоря ни слова, устремил твердый взгляд куда-то вдаль – туда, где не было уже никакой тропы, где пролегала ровная земля… где закраина рощи прикрывала нечто такое, откуда в небо поднимался густой жирный черный дым.

Лерметт обернулся к эльфу. Лицо его было удивительно строгим и печальным. Принц по-прежнему не произнес ни слова – однако ответ и без того читался на его лице совершенно внятно и отчетливо.

Сдается мне, ты их уже нашел .