— Искушение целью? — переспросил я. — Ты снова об этом?.. Но я не понимаю…

— Когда тебе кажется, что ты знаешь — «как», руки начинают гореть, — Лихо утерла слезы тыльной стороной ладоней. — Человек слепнет, когда думает, что цель близка. Слепнет. Но это мираж. Мираж… Чем, тебе кажется, ты ближе подошел к своей цели, тем на самом деле она дальше от тебя. Это так, Анхель…

И тут на меня снова вдруг как будто бы что-то нашло. Насколько же все они любят говорить правильные слова! Как все они это любят!!! Но что на деле?! Мы сидим в самом сердце города ацтеков, о которых дед всегда говорил только в уничижительном тоне. Мать учит меня жить, но при этом, оказывается, врала мне с самого моего рождения! И так со всеми — с Данилой, с Андреем, с Гаптеном! Боже мой, как они все любят говорить правильные вещи!

Искушение целью… Да что она знает о моих искушениях! Я для Лихо все тот же ребенок, каким был и тридцать с лишним лет назад! Уже тысячи раз я отказывался от цели! Тысячи раз! И что с того?! Я терпел, мучился, терял смысл жизни! Я был на грани помешательства! Искушение целью… Это надо же! Да у меня нет никакой цели! Нет! Я просто хочу изменить этот мир! Просто изменить его — и все! Потому что он неправильный! Потому что все в нем говорят правильные вещи, но ни одно из них не стоит и…

Я задумался. Точнее, не задумался, а потерял мысль. Она остановилась, словно зашла в какой-то тупик. Черт! Зачем они меня сюда заманили?! Они собираются издеваться надо мной, как издевались над моим отцом? С чего они вообще взяли, что он оказался в услужении у колдуна Вуду? Может быть, это снова обман? Снова ложь?.. Может быть, он все-таки нашел свой путь, нашел способ?.. Да, и это стоило ему жизни. Но лишь по одной причине — у него не было Скрижалей?! Да, это так! Так!

А у меня есть Скрижали! Отец подготовил для меня Путь. И я пройду по этому Пути, чего бы мне это ни стоило. Я пройду по нему! Мир можно изменить, я чувствую это. И знаю! Знаю, что все возможно. Возможно! Хенаро не хотел мне этого рассказывать, но проговорился: главное — верить, что в реальности действуют законы сновидения. Верить, что этот мир полон силы, которая невидима глазом, но существует и способна творить чудеса! Главное — найти способ обуздать эту мощь, придать ей нужное направление, и мир изменится!

— Анхель, что с тобой? — Лихо посмотрела на меня с тревогой. — Ты меня слышишь?..

Что за спектакль?! Я встал с топчана и отошел в угол комнаты.

Неужели она может читать мои мысли? У меня началась настоящая паника. Да, она может читать мои мысли! Это совершенно точно! Она может узнать то, о чем я думаю. Иначе почему она так встревожилась?

Эти глаза… В них осуждение. Она считает меня недееспособным, безумным. Она думает, что я сошел с ума, что я — зомби. Но я не зомби! Нет! С чего они это взяли?

Да, я не сплю. Это нормально. Это бывает. Просто стресс, напряжение… Откуда этот взгляд? Я не давал ей никаких поводов. Никаких поводов!

— Ничего не случилось, мама, — сказал я с показным спокойствием в голосе. — Ты что? Ты что-то подумала плохое?..

— Нет, ну… — Лихо растерялась, это было заметно. — Просто ты так изменился сейчас. В одну минуту. Ты о чем-то подумал?..

Этот тон! Он всегда выдает лжецов! Человек пытается сделать вид, что он играет с тобой в одной команде, но на самом деле он лазутчик, шпион. Он ищет способа подловить тебя, склонить на свою сторону. Да, в открытой борьбе многого не выиграешь, но если так — ласково, незаметно, исподтишка, не толкая, но подталкивая, — тогда можно… И сейчас она говорит cо мной именно таким тоном, словно я душевнобольной, овощ, который только и надо, что правильно окучить, срезать и приготовить! И это — моя мать!!! Господи, в каком же я дерьме! Гнусно! Гнусно! Ужасно гнусно!

Черт! Хочется мыться! Хочется мыться! Моя мать! Она предала меня! Она пытается манипулировать мною, склонить на свою сторону, воспользоваться моим замешательством и уговорить отказаться от цели… Да, уговорить меня отказаться от моей цели!

И то же самое она делала и с моим отцом! Теперь я все понимаю! Этот гнусный, предательский союз моей матери с моим дедом! Они были заодно. Как кукловоды, дергали моего несчастного отца за ниточки. Они хотели, чтобы он принял их точку зрения, следовал их наставлениям…

Боже мой, а вдруг они и убили его?! Вдруг это сделали они?.. Они! Не колдуны Вуду и не его болезни, а они — мои мать и дед…

Я отшатнулся назад, словно увидел перед собой разверзнувшуюся пропасть. Ужас. Меня объял чудовищный, почти животный ужас!

Как они это делали?..

Они управляли моим отцом. Но как? Он ведь ни разу так ничего и не сказал мне! Ничего! Они заставили его молчать. Но каким способом?.. Просто обманывали? Или совершали какие-то ритуалы?! Они отравляли его организм? Пичкали какими-нибудь…

Грибы! Да, конечно! Псилоцибиновые грибы! Возможно, меня ждет та же самая участь! Боже мой, то же самое!

Я должен выведать у Лихо все подробности. Я должен узнать. Иначе… Иначе они и меня остановят, лишат силы, лишат воли… убьют.

— Анхель, с тобой правда все в порядке? — спросила Аихо. — Ты понимаешь, что ты нуждаешься в нашей помощи?

— В вашей помощи, — саркастично повторил я и тут же осекся.

Так я могу себя выдать. Надо подыгрывать. Нельзя показать им, что я обо всем догадался. Нельзя! Надо изображать смирение и покорность. Смирение и покорность. Надо со всем соглашаться! Нельзя показывать ни свои сомнения, ни то, что я знаю их планы. А я знаю…

Теперь я многое понял. Наконец-то! Все встает на свои места! Все предельно понятно! Да, Тьма есть! Конечно! Только это не то, что мы искали и «находили». Нет! Тьма — вот она…

Тьма — это люди. Все эти люди вокруг, которые уверяют меня в том, что я им дорог, что я им нужен, что они принимают меня всяким, «любым». Только пусть я откажусь от своей цели… Всего-то. И все будет замечательно! Все сразу будет замечательно! Я умру, но им это безразлично. Главное — я останусь с ними, в атом болоте! Я буду, как и они, тупо принимать пищу, болтать ни о чем и коротать дни, глядя на гибнущий мир. Нет!

— Я очень люблю тебя, мама, — сказал я и быстро подошел к Лихо.

Я обнял ее порывистым движением, чтобы она не увидела мое лицо. Она не должна видеть… Надо взять себя в руки. Надо собраться. Надо собраться!

— И я люблю тебя, Анхель… Очень сильно люблю. Очень сильно!

Как она умудряется так нагло, так беззастенчиво врать? Но ничего… Я справлюсь. Обязательно справлюсь…

— Надо что-то сделать, мама, да? — спросил я и чуть отстранился.

Лихо посмотрела мне в глаза — долго и пристально. Я стоял напротив и изо всех сил пытался принять безразличный вид.

Нет-нет! Безразличного не надо! Надо печальный, понимающий, страдальческий. Я должен их запутать, ввести в заблуждение, вызвать к себе сочувствие. Пусть они думают, что я все понял, все осознал, что я готов отказаться от своей цели и быть таким, как они. Быть — ими, жалким человечком, окруженным жалкими людишками.

Прекрасный план! Прекрасный! Страдальческое… Страдальческое выражение лица.

— Что-то сделать? — правая бровь Лихо медленно недоверчиво поползла вверх.

— Мама, не смотри на меня так. Пожалуйста… Мама, мне очень тяжело, правда… Мною владеют какие-то странные силы. Я не могу нормально думать и действовать. Это просто проклятие какое-то! — я начал жалостливо нести всякую чушь — театрально, трагически, только бы отвести от себя всякие подозрения. — Я понимаю… Я все понимаю, что ты говоришь. От этого надо как-то избавиться. Ты права! Но я не знаю — как! Но вы… Но вы с дедом сможете мне помочь. Ведь правда? Я хочу вернуться к нормальной жизни. Я хочу быть таким, как все. Цель поглотила меня, и я уже не я. Но я хочу быть собой, быть нормальным… Мама, помоги мне, пожалуйста…

Я настолько вошел в роль, что даже расплакался. Ну или почти расплакался — глаза намокли, губы нервно вздрагивали, пальцы судорожно сжимались.