Она покачала головой.

- Женщины не придают важности красивой внешности, Булрион. Власть и богатство... да, они имеют значение, потому что обещают защиту в тревожном мире. Но мужчина, который добился власти и богатства собственными усилиями, тем самым доказал, что он сам стоит многого. Любая женщина сочтет тебя достойным женихом.

Он сидел неподвижно, слушая стук собственного сердца.

Гвин глубоко вздохнула.

- Пусть пока этот сон продлится, Булрион Тарн. В трезвом свете утра мы оба, возможно, увидим жизнь яснее.

- Мое предложение останется в силе, Гвин Солит. Оно твердо.

- Знаю, и для меня это большая честь. Так хотя бы потанцуем!

Они встали, он взял ее за руку, но почти тут же перед ними выросла высокая тень, обрисованная светом факелов.

- Гвин-садж, прости, что отвлеку тебя.

- Тибал-садж? Тебе что-то нужно? Ты знаком с Булрионом-саджем?

- О да! Я поздравил его с чудотворным исцелением и поблагодарил его внука, отомстившего за синяк у меня под глазом.

Булрион учтиво усмехнулся. В этом молодом долговязом куолце было что-то странное, что-то, чего он не понимал, но над чем не собирался ломать голову, пока старался завоевать Гвин Солит.

- Может, полечить и твой глаз? - спросила она настороженно.

Тибал повернулся так, что свет упал на его улыбающиеся губы. Если не считать заплывшего глаза, его лицо все состояло из четких углов и плоскостей.

- Это пустяк. И не опасайся, что я донесу на целительницу, которую ты прячешь. Пять орлов достаточно, хозяйка, за мной постой? К сожалению, я должен немедленно покинуть гостиницу.

- Теперь? Но ведь уже далеко за полночь!

- Я знаю.

- Плохие вести?

Он покачал головой все с той же улыбкой и продолжал протягивать деньги.

- Мне следовало бы предупредить тебя загодя. Передай Лабранце Ламит, что я увижусь с ней в Рарагаше, будь так добра.

- Кому-кому?

- Моей доброй приятельнице, которая скоро прибудет сюда. Ну, не совсем приятельнице. Так ты передашь ей?

- Конечно. И двух орлов хватит с лихвой, раз ты не остаешься на ночь.

- Пожалуйста, возьми все. На лишнее попразднуй! - Его улыбка растворилась в грусти.

- Но что мне праздновать?

- Жизнь и счастье. Желаю их тебе в избытке. И тебе, Булрион-садж. А теперь, с вашего разрешения...

Тибал Фрайнит поклонился, повернулся на каблуках и быстро ушел.

- Этот плут нас подслушивал? - проворчал Булрион. Гвин с глубоким недоумением смотрела вслед куолцу.

- Нет. До последней минуты он плясал с Анейм. Он и раньше говорил загадками. Я даже подумала, уж не шуулграт ли он.

- Он пожелал нам счастья. Но не предсказал его.

- Да, - сказала она. - Не предсказал.

13

Джасбур стоял на палубе и угрюмо вглядывался в ночную темноту. После отплытия из Толамина он нигде не обнаружил признаков присутствия человека, если не считать двух барж, которых в отдалении тащили вверх по течению упряжки волов.

Теперь гроздья мерцающих огоньков сказали ему, что они в пределах Далинга, но баржа села на мель - в который уж раз! То есть в третий. Лабранца уже два раза, видимо, воспользовалась своей силой, чтобы снять баржу с песка, хотя не снизошла до того, чтобы предупредить их заранее. В первый раз внезапно налетевший шквал высвободил баржу. Во второй раз времени ушло много больше. Вокруг закружили мириады чаек, постепенно опускаясь на мачту, оснастку и планширь - и вообще повсюду, включая голову и плечи самой Лабранцы. Такое дурацкое бессмысленное происшествие было типичным следствием огоулгратской силы, но Джасбур почти в истерике готов был поверить, что гадящая, вопящая стая поднимет баржу над рекой и понесет ее дальше. Однако этого не случилось. Примерно через полчаса птицы улетели. А потом баржа вроде бы сама собой сползла с мели.

А теперь снова застряла. Порт, наверное, лежит много ниже по течению, потому что его не видно. Над водой стеной стояли дома - казалось, протяни руку и достанешь до них с носа. Он различал более темные провалы окон и несколько дверей, от которых ступеньки спускались к воде, но для него толку от них никакого не было. С тем же успехом они могли находиться на расстоянии сотни лиг. Он должен был оставаться на барже с Лабранцой и Ордуром.

Сегодня Ордуру получшало. В голове у него была все та же путаница, но внешность облагообразилась. Теперь все его волосы были белокурыми, а оба глаза - голубыми. Он подрос на палец и стабилизировался в крупного, довольно дряблого мужчину.

Сам же Джасбур, как он подозревал, заметно съежился, хотя это могла быть всего лишь иллюзия, вызванная присутствием Лабранцы. Изгиб его позвоночника не стал меньше и причинял все ту же боль. От вида его обезьяньего лица в зеркале его затошнило, так что, пожалуй, и к лучшему, если Ордур и дальше сохранит мужской пол. Из Рарагаша они отправились в путь как мужчины. Преобразились в женщин одновременно, а через два месяца опять обрели мужской пол. Им давным-давно должно было бы немножко повезти!

Дверь каюты отворилась. Он услышал за спиной шаркающие шаги Ордура.

- Темно! - сказал Ордур.

- А вот и нет! Солнце сияет вовсю. Просто у тебя глаза закрыты, дурень!

Минуту спустя...

- Да нет же... я вижу звезды.

- Что происходит?

- Ничего. (И подольше бы так!)

По палубе прогремели тяжелые мужские шаги.

- Ну? Никого и ничего?

- Да, Лабранца-садж.

- Ха! Нам нельзя рисковать, что мы и утром будем здесь. Придется вам сколотить плот!

Ага! Значит, у нее и правда нет законного права на баржу! Наверное, укрылась на ней от дождя. И их всех повесят за пиратство!

Она испустила шипенье - совсем кошачье, подумал Джасбур.

- Есть же веревки! Придумай что-нибудь!

Ордур нерешительно промямлил:

- Лабранца-садж, а ты не могла бы воздействовать?

- А чем, по-твоему, я занималась битый час? Ничего не произошло, так что, возможно, я лишь ухудшила наше положение.

Скрипнула дверная петля.

- Ш-ш-ш! - прошептал Джасбур.

Ступеньки не осветились, но послышались приглушенные голоса. Трое на барже всматривались, затаив дыхание, в непроглядную ночь. Затем что-то с громким всплеском шлепнулось в воду. Хлопнула закрывшаяся дверь.

- Мусор выбросили? - с надеждой предположил Джасбур.