- Все дело в зависти, - рассудительно проговорила Джулия. - Навредив Барри, она тем самым смогла бы "уесть" Хелен.

- Думаю, такое возможно. А все остальное - эти записки, вырезки и картинки - лишь прикрытие, так, для отвода глаз. Она могла узнать о происшествии от самой Хелен. Ведь Хелен говорила, что у них была одна комната на двоих. Кто знает, может быть Хелен разговаривает во сне... да мало ли что...

Они подъехали к дому Джулии. Рей остановился перед ним, но мотор глушить не стал.

- Хочешь, я попозже зайду к тебе? Мы могли бы поговорить.

- По-моему, на сегодня уже хватит разговоров, - покачала головой Джулия. - У меня голова и так уже раскалывается, тем более, что я просто не вижу смысла в пустом сотрясании воздуха. А с кем нам действительно необходимо поговорить, так это с Барри.

- Что ж, подождем до завтра. Утро вечера мудренее. - Рей сделал порывистое движение, словно хотел было обнять её, но затем передумал и снова опустил руку на руль. - Ну, с Богом.

Это было не обычное напутствие. У него был встревоженный взгляд.

- Джу, я серьезно. Пожалуйста, будь осторожна.

- В смысле "настороже"?

- Да. И... ну, в общем, не беги сломя голову на встречу с теми, кто может вдруг тебе позвонить или... короче, сама понимаешь. Мы не можем быть абсолютно уверены в том, что это была Эльза. Сейчас мы вообще ни в чем не можем быть уверены. Так что гляди в оба. Ладно?

- И ты тоже, - сказала Джулия. - Береги себя.

Она вышла из машины. На улице быстро темнело. Розовое зарево над горизонтом сменилось зловещим багрянцем, и в небе у неё над головой уже мерцала одинокая звезда.

В доме горел свет, и когда она, взбежав по ступенькам крыльца, оглянулась назад, Рей все ещё сидел в своей машине, глядя ей вслед. И лишь когда она вошла в дом, и дверь за ней закрылась, было слышно, как взревел мотор, и машина отъехала.

Мать снова что-то пекла. По дому разливался манящий запах свежего хлеба.

- Джулия? - окликнула она её из кухни. - Это ты, милая?

- Конечно я. А кто же еще?

Еще какое-то время она стояла посреди гостиной, изо всех сил стараясь взять себя в руки, пытаясь справиться с внезапным сердццебиением. Накопившееся за день эмоциональное напряжение давало себя знать. Теплый уют родного дома, голос матери, знакомые с детства и теперь кажущиеся такими родными запахи и звуки, и ощущение комфорта и безопасности - все это внезапно переполнило её душу, и ей захотелось расплакаться.

- Джулия? Ты где там?

- Уже иду. - Сделав глубокий вдох и придя немного в себя, Джулия прошла через гостиную и вышла в кухню.

Мать, как раз вынимавшая из формы свежеиспеченный хлеб, лишь мельком взглянула на нее, но затем снова подняла глаза, задерживая вопросительный взгляд на дочери.

- В чем дело, милая? Что-нибудь случилось?

- Нет. А что могло случиться? - Джулия взмахнула рукой, указывая на хлеб. - А ты все печешь? Тебе не кажется, что мы с тобой скоро уже в двери не будем пролезать?

- Ну, несколько лишних фунтов веса тебе не повредили бы. - Мать снова взялась за прерванную работу. - А где ты была весь день? Уже почти семь часов.

- Рей заехал за мной после школы. Мы катались по городу и разговаривали.

- Очень мило. - Мать улыбнулась. - Я рад, что Рей вернулся. Хорошо бы ему только сбрить эту дурацкую бороду, а то он сам на себя не похож.

- А мне даже нравится его борода, - сказала Джулия. - Она придает ему мужественности.

- Я тоже это заметила, но, думаю, тут дело вовсе не в бороде. За этот год в Калифорнии он очень изменился и повзрослел. Как ты знаешь, мне всегда нравился Рей, но когда я разговаривала с ним вчера вечером, пока ты не вернулась от Хелен, то меня не покидало ощущение, что я разговариваю со взрослым мужчиной. - Миссис Джеймс рассмеялась. - Хотя вряд ли ты воспримешь это как комплимент.

- Странно, - проговорила Джулия. - Тебе нравится, что Рей кажется взрослее, но вот в Баде, который на самом деле всего малость постарше меня, тебя это качество совершенно не прельщает.

- Взрослый взрослому рознь. А твой Бад очень напоминает мне моего собственного дедушку. Мне почему-то кажется, что как только ты позволишь ему себя поцеловать, он тут же предложит тебе выйти за него замуж.

- Ты узнаешь об этом первая. Но до этого у нас ещё дело не дошло.

Джулия стояла, прислонившись спиной к косяку, наблюдая за тем, как мать выкладывает буханку хлеба на тарелку. При ярком искуственном свете на её волосах играли серебристые блики.

Надо же, это седина, изумленно подумала Джулия. Она седеет.

Эта мысль стала для неё столь великим потрясением, что она замерла на месте, как вкопанная, разглядывая волосы матери, всегда такие густые и темные. "Как вороново крыло", - однажды сказал её отец, проводя рукой по густым локонам. Когда она начала седеть? Вчера? На прошлой неделе? В прошлом году? За всеми своими тревогами и проблемами Джулия даже не заметила этого.

Мать переложила хлеб на блюдо, и Джулия заметила, что сквозь кожу на тыльной стороне её ладоней проступают голубоватые вены. Руки немолодой женщины.

- Мам. - Джулия говорила тихо, её душу переполняла волна любви и нежности, граничившая с болью. - Мам, я тебя очень люблю.

- Да что с тобой, доченька?! - Мать изумленно взглянула на нее. - И я тебя тоже люблю. В чем дело? Что случилось?

В какой-то момент Джулия дрогнула, одолеваемая искушением броситься к матери в объятья и сквозь слезы рассказать ей всю ужасную историю. Каким облегчением это стало бы для нее! Уткнуться носом в её плечо и заплакать: "Я совершила ужасный поступок! Это была нелепая случайность!" И спросить: "Мамочка, помоги мне! Скажи, как мне теперь быть!" В тот момент такой выход показался ей не иначе, как божественным избавлением.

Но она промолчала, пожалев мать и вовремя вспомнив об уговоре. На долю этой женщины и так выпало немало горя. А ответственность за содеянно полностью лежит на Джулии, и её мать здесь совсем не при чем, и от того, что она разделит свою боль на двоих, эта боль не станет меньше.

А потому она просто сказала:

- Просто я очень устала. Все эти экзамены, хлопоты, а потом ещё и радостные переживания по поводу того, что меня все-таки приняли в колледж Смита. Ну так что, будем готовить ужин? Ты, наверное, задумала приготовить что-нибудь вкусненькое?