- Забудьте о своей беде,- сказала змея,- постарайтесь помочь здешнему горю! Возможно, от этого будет помощь и вам. Не медлите, поспешите отыскать блуждающие огоньки! Еще не стемнело, их не увидеть, но, может, вы услышите, как они смеются, как перепархивают с места на место. Если вы не задержитесь, великан еще успеет переправить вас с ними через реку,- они помогут вам найти человека с лампадой, и вы пришлете его сюда.

Старуха побежала что было мочи, а змея, казалось, с тем же нетерпением, что и Лилия, ждала возвращения и ее и старика. Но - увы! - лучи заходящего солнца золотили уже только верхушки деревьев в лесу, длинные тени легли на озеро и лужайку, змея извивалась от нетерпения, а Лилия утопала в слезах.

В таком бедственном положении змея внимательно следила за всем; она боялась, что солнце зайдет, свет померкнет, тление прорвется сквозь магический круг и с неудержимой силой охватит юношу. Наконец она узрела в небе ястреба с пурпурно-красными в лучах заходящего солнца перьями на груди. Она вся затрепетала от радости, усмотрев в этом доброе предзнаменование, и она не обманулась: вскоре появился человек с лампадой,- будто на коньках, скользил он по озеру.

Змея не тронулась с места, не разомкнула кольца, а Лилия встала и воскликнула:

- Какой добрый гений привел тебя к нам в ту минуту, когда мы так жаждали видеть тебя, так в тебе нуждались?

- Гений моей лампады позвал меня, а ястреб привел сюда. Когда моя помощь нужна, лампада начинает вспыхивать и потрескивать, а я жду и гляжу на небо: птица или падучая звезда указуют мне ту страну света, куда мне направить свои стопы. Успокойся, красавица из красавиц! Помогу ли я, мне не ведомо... Один бессилен и не может помочь, но в единении со многими в урочный час - может. Будем ждать и надеяться! Не размыкай кольца! - садясь на бугорок подле змеи, приказал он и осветил мертвого юношу.- Принесите и милую канареечку и положите ее тоже в кольцо.

Прислужницы вынули из оставленной старухой корзины мертвую птичку и сделали, как повелел старик.

Меж тем солнце уже скрылось, и когда совсем стемнело, засветились не только змея и лампада, как это им полагалось, мягкий свет исходил теперь и от вуаля Лилии, скрашивая нежным, как утренняя заря, румянцем бледные ее ланиты и белое одеяние, что придавало ей особое очарование. Все молча созерцали друг друга; твердая надежда смягчала тревогу и печаль.

Вот почему не без удовольствия было встречено появление старухи в сопровождении обоих веселых огоньков, которые за это время, видимо, сильно поистратились: они опять отощали, но тем учтивее были они в обхождении с принцессой и остальными женщинами. С великой уверенностью и весьма выразительно изрекали они довольно обыденные истины, особенно восчувствовали они то очарование, что придавал светящийся вуаль красавице Лилии и ее прислужницам. Скромно опустили девицы глазки, и от восхваления их красоты еще похорошели. Все, кроме старухи, были спокойны и довольны. Хотя муж и уверял, что рука ее не уменьшится, покуда ее освещает его лампада, она все же твердила, что, ежели так и дальше пойдет, рука - этот насущный и благородный орган ее тела - еще до полуночи исчезнет совсем.

Старик с лампадой внимательно прислушивался к разговору блуждающих огней и радовался, что их болтовня рассеяла печальные думы Лилии и приободрила ее. И верно - никто даже не заметил, что уже настала полночь.

Старик поглядел на звезды и тогда сказал так:

- В добрый час собрались мы все вместе; пусть каждый делает свое дело, пусть каждый выполняет свой долг, и в общем счастье растворятся горести отдельных живых cyществ, так же как меркнут радости отдельных живых существ при общем несчастье.

После таких его слов поднялся удивительный шум, все говорили зараз, причем каждый громко заявлял, что будет делать. Молчали только три девушки: они заснули, одна у арфы, другая - у зонта, третья - у складного стула, но винить их за это нельзя,- час был уже поздний, а пылающие кавалеры, полюбезничав мимоходом и с прислужницами, потом увивались уже только вокруг Лилии, которая всех затмевала своей красотой.

- Возьми зеркало,- сказал старик ястребу,- и, как только взойдет солнце, пробуди спящих дев, осветив их отраженным с небес сиянием лучей.

Теперь зашевелилась и змея, разомкнула кольцо и, медленно извиваясь, поползла к реке. Торжественно, полыхая как подлинное яркое пламя, шествовали за ней оба блуждающих огонька. Старик со старухой взяли светившуюся мягким, дотоле почти незаметным светом корзину, и каждый начал тянуть ее к себе, и корзина на глазах у всех становилась все больше и светилась все ярче. Они положили в нее тело юноши, а ему на грудь - мертвую канарейку; корзина поднялась в воздух и повисла, рея над головой старухи, а старуха пошла за блуждающими огоньками. Прекрасная Лилия взяла на руки мопса и последовала за старухой. Старец с лампадой замыкал шествие; все вокруг озаряли своим дивным сиянием эти столь разные светильни.

Но каково было общее изумление, когда, дойдя до реки, они увидали, что с одного берега на другой перекинулась великолепная арка,- это благодетельница змея уготовила им сияющий огнями путь. Если днем они любовались прозрачными самоцветами, из которых, казалось, сооружен мост, то теперь во тьме ночи они дивились на его блеск и великолепие. Сверху светлая арка резко выделялась на темном небе, а снизу к ее середине, сверкая, сбегались переливчатые лучи, из чего было ясно, что при всей своей подвижности мост устойчив. Медленно перешло все шествие на ту сторону, а перевозчик, стоя в дверях своей хижины, издали с изумлением смотрел на лучезарную арку и удивительные огни, что двигались по ней.

Как только ступили путники на берег, арка заколыхалась, волнистыми движениями приближаясь к воде, и немного погодя змея уже плыла к берегу. Корзина опустилась на землю, и змея снова кольцом обвилась вокруг тела юноши. Старик наклонился к ней и спросил:

- Что ты решила?

- Сама принести себя в жертву раньше, чем буду принесена в жертву другими,- ответила змея.- Обещай не оставить на суше ни единого моего камня.

Старик обещал. Затем он обратился к прекрасной Лилии: